Страница 32 из 71
Глава 11. Открытия новых чудес
Прежде всего выпустили из переноски кошку Сороконожку, а за ней в дом запустили собак, Холмса и Бармалея. И только после этого и сами вошли. Холл и будущая гостиная оказались забиты мебелью, ящиками и коробками, так что знакомство с домом пока вышло поверхностным, зашел, кинул быстрый взгляд по сторонам — и так же быстро решаешь, что это за комната будет, кабинет-спальня-гостиная, подбираешь в данное помещение мебель-картины и прочее и дальше идешь смотришь-решаешь.
Таким образом, малышню отправили обратно в дом Элронда, к эльфам под присмотр, Сюзанну и Люпина туда же, хоть и не маленькие уже, но всё равно дети.
И закипели работы — сначала в доме Гренковичей, потом дружной толпой ввалились в дом Франкелов и всё началось по новой, беглый осмотр и быстрое решение, куда что. На первое время обычно так и делается… это потом можно, слегка обжившись, начать потихонечку переставлять мебель по вкусу: этот шкаф здесь не на месте, его лучше сюда, в угол передвинуть, а тот комод — вон туда…
За тяганием-перетаскиванием мебели незаметно утекло время, оглянуться не успели, а уж вечер на подходе, да и вспомнили в придачу, что с утра ничего не ели, как-то не до еды им всем было. Выручил Данила, когда вышли во двор, то увидели, что стоит там длинный стол с закусками-бутербродами на тарелочках и молоком с соками в бокалах да стаканах. Ну, перекусили, осмотрелись и поняли, что они уже третий дом обустраивают, Грейнджеров, то бишь. Похохотали, а тут и Дереку идея в голову пришла: разжечь костер на берегу озера, да и посидеть вокруг него с песнями под гитару. Дерека выслушали, а идею дружно одобрили.
И полились песни над долиной вслед за искрами от костра. Гарри, слегка отупевший от усталости и голода, тем не менее чувствовал себя очень счастливым человеком, сидел он рядом с папой, на бревнышке, напротив Дигори Франкел с гитарой, наяривает какую-то чудную мелодию, Лери рядом с ним поет-заливается, что твоя соловушка, голос её, чистый да звонкий, над полями так и разносится… И лица их всех одухотворенные такие, задумчивые, золотом обрызганы-окрашены в отблесках костра. То же золото прыгает и пляшет сполохами на крылатой статуе и играет на боках лошадей, пасущихся поблизости вокруг них. И взлетают золотые искры в синее небо к ярким звёздам. Дивная и волшебная ночь...
Чутко поводя ушами
И зорко глядя вперёд,
Осторожно переступая ногами,
Шагает конь в тумане вброд.
Один неосторожный, лишний шаг,
С одной стороны глухая стена,
С другой — ревущий бездонный водопад…
Если он сорвется, то будет его вина.
Ведь не только за себя он отвечает,
На спине у коня — человек.
Он внимательно-осторожен, всё замечает,
За доверие отвечая в ответ.
Горы, горы, всюду горы — нет пути…
Узкие тропы, провалы, снега на склонах,
И только лошадь сможет пройти
По бездорожью, над пропастью-разломом.
Только верный конь сможет пройти.
Доверься лошади, человек,
Конь довезет тебя до конца пути,
Как когда-то,
В незабываемый,
Лошадиный век.
Да уж, песня про лошадиный век впечатлила Гарри и Северуса. Судя по лицу Михаэля, эта песня была его самой любимой и, как стало понятно позже, её сочинила сама Лери после того, как Соломон спас ей жизнь. Ведь не только песни под гитару прозвучали вокруг костра в эту ночь, ещё и разные истории были рассказаны, анекдоты всякие смешные потравлены. А потом, с первыми проблесками зари, когда погас костер и потухли последние искорки, все расползлись по домам, по своим постелям.
Проснувшись, Гарри по солнцу определил, что уже примерно пол-одиннадцатого, несмотря на это, он чувствовал себя вполне выспавшимся. Встав, Гарри прошел к нише, в которой ещё вчера приметил некое подобие ванной, если можно считать вот это углубление в полу с теплой проточной водой — ванной. Забравшись или, вернее, опустившись в неё, Гарри понял, что угадал правильно, это и правда оказалось купальней. Об этом ему, как ни странно, сообщил желто-зелёный песок, который он в силу своего экспериментаторского любопытства зачерпнул мокрой ладонью и обнаружил, что песочек мылится, тает и пенится. Сделав сие открытие, Гарри старательно вымылся, отдраил себя с ног до головы жесткой мочалкой, которую выудил из сумки с купальными принадлежностями. А вода теплая-теплая, да ещё и мягкая такая, проточная, чистенькая… ну просто идеальная ванна. Сам водоем-ванная, похоже, из малахита. А что делать, за время путешествия все они научились разбираться в камнях-минералах, и если ванна-раковина и кресло-унитаз зеленого цвета, то это — малахит, а если фиолетовое, то аметист, и никак иначе, дома же тут не из кирпичей растут…
Красный и распаренный после помывки, Гарри едва живой вылез из ванны и бухнулся на кровать, срочно, ох, срочно надо отлежаться, перевести дух. Ну вот, лежит парень, отдувается, в потолок бездумно таращится и Пегаса вспоминает, того, что в зальцбургском доме на потолке остался. Вспоминает он коня крылатого, гриву белопенную, глаза черные да озорные и рукой бессознательно по стене водит, поглаживает, свои эмоции печальные дому передает. И отозвался дом на печаль-тоску-кручину юношескую: заголубел потолок, облачками белыми покрылся, а там и конь-Пегас появился, сверкнул хитренько глазками черными, гривой тряхнул и кивает, мол, скучал?
Гарри моргнул, ещё раз, потом зажмурился, крепко-крепко, до сине-желтых кругов во тьме, потом приоткрыл один глаз, затем оба — Пегас не исчез, продолжает парить себе в небесах, правда, не красками писаный теперь, а образованный как-то мудрено из каменно-минеральных отложений бирюзы и мрамора. Подумав, Гарри набрал в легкие побольше воздуху и как можно громче заорал:
— Мама!!!
Внизу что-то упало, затем последовал топот быстро бегущих ног, захлопали двери и в комнату Гарри влетели встревоженные Лери, Михаэль и Северус, вмиг окружили парня, глазами по сторонам так и стреляют, врагов ищут, в руках у Лери — сковородка. Гарри чисто машинально прикрылся полотенцем и рукой в потолок тычет, взгляды всех — туда, на лицах удивление и вопрос. Как и что случилось?
— А я не знаю, просто вспоминал того, который дома остался, он и… появился.
— Просто вспоминал? — уточнила Лери, опуская сковородку. Гарри подумал и добавил:
— Э-эм… я стену гладил, трогал, в общем…
— Ясно. Спасибо, Гарри, а то я думала, что у меня крыша едет... Понимаете, потрогаю стену и у меня тут же появляется странное ощущение, как будто кто-то ко мне с вопросом обращается… и стена почему-то теплеет ещё. Теперь мне понятно, это дом ко мне обращается, спрашивает, надо ли чего? — с этими словами Лери прижала руку к стене, прикрыла глаза и сказала: — Спасибо, дорогой Дом, мне пока ничего не надо… ну разве что крючок сюда, на всякий случай…
И вздрогнула, на руку смотрит, все остальные тоже на руку и стену уставились и увидели следующее: по светло-серой стене пробежала волна света, после чего к ладони Лери сошлись-сбежались серебристые вихорьки, а потом, когда Лери отвела руку, у них на глазах из стены выполз-вырос серебряный крючок, универсальный, из тех, что годятся на что угодно, хочешь, картину вешай, хочешь — пальто. Лери полюбовалась на это чудо, потом задумчиво обратилась к Гарри:
— Извини, сынок, если крючок тебе здесь не нужен…
Но Гарри торопливо перебил её:
— Нет-нет, всё в порядке, пускай висит, я сюда картину повешу.
Лери улыбнулась ему, покосилась на потолок, на Пегаса и ушла, за ней ушли и Михаэль с Северусом. Гарри полежал ещё немного, любуясь то Пегасом на потолке, то крючком на стене, потом встал и принялся одеваться. Выйдя из спальни в гостиную, миновав коробки и ящики, он вышел в коридор-балкон, или что он там, дошел до лестницы и спустился в светлый и просторный холл, постоял, глазея по сторонам — коробки и перевязанные бечевкой стопки книг возле будущей библиотеки, в гостиной стоит уже распакованный, но пока закрытый рояль. В нос ударил запах свежевыпеченного хлеба, и взгляд юноши скользнул в сторону кухни, а рот моментально наполнился слюной, как у вечно голодной собаки Павлова. Кухня! Кулинарные шедевры Лери! И Гарри, типичный самец и настоящий мужчина, путь к сердцу которого лежит через желудок, глотая слюнки, подобно гончему псу устремился на кухню, на вкуснейшие ароматы готовящейся еды.