"Противостояние 2014. Крым"

— Понимаешь, тут такое дело… — «Лысый» пару раз кашлянул, не решаясь произнести то, ради чего он пришел к «Шелесту».

«Шелест», выжидая, не торопил, рассматривая стоявшего перед ним человека.

— В общем, мы тут собираемся в поход, как ты, не хочешь присоединиться?

Слушая невнятную речь «Лысого», «Шелест» понимал, что тот пытается высказать то, что можно, и не более, и что-либо расспрашивать и уточнять не было смысла.

— «Лысый», ты же знаешь, я за любой кипиш, кроме голодовки, — шуточно ответил «Шелест», дав свое согласие.

— Тогда жди звонка.

Пожав друг другу руки, они разошлись. Провожая взглядом «Лысого», «Шелест» и предположить не мог, как скоро судьба изменит его жизнь в цепи исторических событий.

ГЛАВА 14
На ИЗДЫХАНИИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.
— 1 —

Республика Крым, 19 марта 2014 г., конспиративная квартира «Меджлиса»*

Неприметное, как и многие другие, строение восемнадцатого века. Стоящая неподалеку мечеть, выделяющаяся среди типичных построек того времени, узкие улочки, голос муллы, раздающийся в определенное время, призывая правоверных к молитве. Неподалеку ханчкала, где важно двигающиеся павлины, распуская хвосты и издавая курлыкающие звуки, созывали людей. Небольшой фонтан по центру, зеленый сад, смех посетителей…

Сегодня все по-другому: в воздухе витает напряженность, безлюдность узких улиц. У ханчкалы две иномарки, пассажиры которых, разойдясь по периметру, зорко наблюдали за подходами к строению, где собрались представители «Меджлиса»* разного уровня, духовенство полуострова, не согласное с итогами «Русской весны».

Досада, злость, бессилие и тишина. Сидящие, молча опустив головы, боялись поднять глаза. Они испытывали стыд за проваленную операцию и не понимали, что дальше.

Спокойный голос муллы: «Все по воле Аллаха» постепенно приводил к реалиям жизни и ответу на вопрос: «Что делать? Борьба? Или…»

В школах восточных государств их готовили к достижению своей цели, но сегодня неожиданно крымско-татарский народ проголосовал за единение полуострова с Россией. Кто-то умело отделил народ от «Меджлиса»*.

Мустафаев, слушая муллу, никак не мог понять, как это могло случиться. Когда? Еще вчера они диктовали условия старой власти, еще немного — и воссоединение с исторической родиной, Османской империей, было неизбежно и вот сегодня, в один миг, все это рухнуло.

— Я не считаю присоединение Крыма к России нашим поражением, — произнес Рефатов, взяв слово после муллы. — Мировое сообщество считает присоединение Крыма к России аннексией, наша борьба только начинается. Сейчас для нас наступили тяжелые времена, однако надежда на поддержку Запада и наших турецких братьев лично меня вдохновляет на дальнейшую борьбу с неверными, даже несмотря на то, что… — Рефатов сделал паузу, посмотрев на представителя духовенства, — нас в критический для крымско-татарского народа момент не поддержало духовенство.

Мустафаев по интонации произнесенного Рефатовым понял, что тот сгладил острые углы противоречий между «Меджлисом»* и главным муллой полуострова, не назвав его действия по отношению к крымско-татарскому народу предательством. Находящиеся в комнате хорошо поняли оратора, но, опустив головы, молчали, слушая своего лидера. Промолчал и представитель духовенства, понимая всю справедливость произнесенных слов лидера «Меджлиса»*.

— Со вчерашнего дня, — продолжал Рефатов, — русскими наша организация признана террористической и вне закона, на наших товарищей началась охота, есть пропавшие, связь с ними утеряна, можно предположить, они арестованы, если не… — Рефатов сделал паузу, давая понять присутствующим, что кроется за «если не», и продолжил: — проведены обыски во всех межрегиональных ячейках нашей организации, центральное здание штаба «Меджлис»* закрыто.

Неожиданно Рефатов обратился к присутствующим.

— Я хочу слышать предложения присутствующих.

В комнате стало оживленно.

— Прошу по очереди.

Выступающие говорили, с гневом осуждая, проклиная неверных, но суть их выступлений сводилась к одному: непримиримая борьба. Подвел итог и представитель духовенства, дав согласие на борьбу с неверными.

— Наша борьба с неверными за воссоединение нашей родины с историческими землями Турции продолжится, — произнес Мустафаев. Его старческий, еле уловимый голос заставил присутствующих умолкнуть, дабы расслышать оратора. — Однако в этот непростой для нас час испытаний кому-то из нас придется перейти на нелегальное положение здесь, на полуострове, а кому-то временно возрождать нашу родину на чужбине, помогая тем, кто останется здесь.

Мустафаев сделал паузу. Присутствующие видели, насколько тяжело ему было говорить, то ли от старости, то ли от волнения.

— В связи со сложившейся ситуацией, — продолжил Мустафаев, — считаю целесообразным штаб организации и его первых лиц перевести в соседнюю область, там же готовить отряды добровольцев для дальнейшей борьбы, эта акция должна пройти незаметно, а для мировой общественности наши украинские братья готовы принять и расселить определенное количество беженцев крымско-татарского народа.

Отойдя от первых неудач и шока «Русской весны», они, уверенные в завтрашнем дне, готовились к борьбе.

— Схроны с оружием на вас, — Рефатов пристально смотрел на представителя духовенства. — Русские настолько религиозны, что им и в голову не придет проводить обыски в мечетях, их храмы для них святое. На тебе, — Рефатов переключился на лидера одной из региональных ячеек, — взаимодействие между ячейками на полуострове и центром «Меджлиса»*, на тебе…

Раздав всем присутствующим задания, Рефатов неожиданно произнес:

— С сегодняшнего дня мы переходим на нелегальное положение, борьба за независимость нашей родины переходит в новую стадию.

Соблюдая конспирацию, лидеры местных ячеек расходились за полночь.

******************************************************************

При проведении операции «Беженцы» «Меджлис»* и их «кураторы» рассчитывали на большее: на фурор покидающего родину крымско-татарского народа от русского агрессора. Пресса, стоящие вдоль дороги Красноперекопск — Армянск люди с украинскими флагами, редкие колонны людей, идущих к границе с Херсоном. Крымско-татарский народ оказался против. Он не захотел уходить как тогда, во времена Горбачева, когда страх перед «Меджлисом»*, расправа с их стороны гнали людей с насиженных, обжитых мест, ставших для многих родиной. Тогда им казалось, что они шли на историческую родину, но, попав на полуостров, крымские татары оказались людьми второго сорта, попав в небытие, и вот теперь история предоставляла их народу новый шанс: в единой семье народов России возродиться из небытия.

— 2 —

В кабинет начальника турецкой разведки Эймюр тихо постучали.

— Войдите.

Зашел начальник отдела, курирующего крымское направление. В глаза ему бросилось приподнятое настроение полковника. Удивление на лице сменило непонимание такого настроения шефа, ведь положение на его участке контроля с уверенностью можно было назвать провальным. С ликвидацией «Меджлиса»* его люди засыпались и еле ушли от облав ФСБ. Потеря оперативных позиций свела длительную работу на ноль, да и провал «Хизб ут-Тахрир»* говорил о полном провале резидентуры и тем не менее настроение «шефа» было приподнятым.

Начальник отдела еще не знал, что события по крымскому направлению набирали иной оборот. Начальник разведки «Эймюр» полковник Ататюрк, лично завербовав третье лицо во вновь сформированной власти полуострова, начав свою игру. На политической арене на карту было поставлено многое. Военные, пытавшиеся свергнуть президента Турции, подавлены, но вот силы, организовавшие этот переворот, притаившись, выжидали, и карта Крыма в этой игре для него была хорошим козырем при любом развитии сценария.