Страница 41 из 42
ГЛАВА 25. Пути некромантов неисповедимы.
Прослонявшись до самой глубокой ночи по рыночной площади, я все же решила отправиться домой. Темнота скорее пугала, чем казалась надежным прикрытием. И я брела по освещенной мостовой, тихонько переставляя ноги. Поплакать в волю мне так и не удалось, хотя желание в полной мере присутствовало, поэтому я, напряженная, лишенная «последней радости», медленно двигалась в сторону родного жилища. Мой небольшой, но уютный домишко располагался на границе с Гордейским лесом. Так себе соседство, знаю. Но когда я приехала в Лангастьеру, скажем прямо, в средствах я была стеснена, да и скелетонов не боялась — пара охранок, и проблема была решена. Так что меня устроила сравнительно небольшая стоимость, удобное расположение и полное отсутствие живых соседей. Но сейчас, когда взошла полная луна, отливавшая красным — а это, как известно, дурной знак, одиночество не радовало вовсе. Мне было не просто страшно, а жутко. Я рьяно всматривалась в зеленый кустарник — последний оплот жизни в Гордейском лесу — и боялась отвести взгляд. Да что там боялась отвести взгляд — даже дышать было страшно. Не знаю, наверное, расстройство в купе с нервным истощением сыграло со мной злую шутку. Может быть, может быть… Не знаю, но казалось стоит отвести взгляд и на меня накинутся толпы умертвий, притаившиеся в ночной мгле, и растерзают хрупкое тело, не смотря на договор и наличие разума, как выяснилось сравнительно недавно.Небольшой шажок по направлению к дому я все-таки сделала. На большее сил и настроя не хватило, тем более, что-то темное мелькнуло у самой двери. А может у страха глаза велики?! Не знаю! Интересно, если заорать громко, что есть мочи, меня услышат?! Не может быть чтобы не услышали! И да, я приготовилась орать, орать так, как никогда в жизни не орала, и бежать, ага, бежать так, как никогда в жизни не бегала.— Знаешь, я ждал тебя, — прозвучали слова в тишине. Готовая сорваться с места, я нервно оглянулась на голос. Вздохнула с наслаждением, громко втягивая воздух в легкие. Знал бы Инар, как мне полегчало!К появлению некроманта я была не готова, ожидая кого-то страшного, мертвого и зубастого. Так что да, некромант был предпочтительней. Хотя, вот кто опасней, еще неизвестно.Темная фигура Инара замерла в тени моего дома, оттого я и не увидела его сразу. Свет луны сюда не попадал. Но, скажем честно, почувствовала сразу — некроманты существа непостижимые. В их присутствии сознание быстро, но твердо ускользает в пятки, оставляя лишь животный страх, а чувство самосохранения просыпается, оглашая «округу», вереща об опасности. Но удивительное дело — увидев некроманта, я успокоилась.— На свадьбу пригласить собрался? — зло произнесла, вглядываясь в темноту. Как же хотелось посмотреть в его глаза, увидеть такую знакомую ухмылку на лице, тонкие твердые губы... в последний раз. А еще кричать, топать ногами и броситься на него с кулаками. Хотелось выплеснуть всю ту горечь и боль, что шевелилась внутри, не давая покоя, мешая спокойно жить, мешая свободно дышать. Хотелось что-то произнести на прощанье… такое важное. Или услышать…— Для этого я здесь…Сердце сжалось в груди. Дернулось, как подстреленное. Замерло и снова пустилось вскачь. Что ж… Больно?! Конечно, но иногда боль несет очищение или, как в моем случае, освобождение, новая жизнь с чистого листа — это не так уж и плохо. Больше не оглядываясь назад, переставая ложиться спать в ожидании… Подозрительно защипали глаза. Водопад, накопленный за день, собирался пролиться здесь и сейчас, выплескиваясь наружу, сметая гордость. Не буду плакать! Я не доставлю Инару такого удовольствия! Нельзя… За слезами не видно его глаз.— Я не приду — ненавижу черный, а красные блестящие узоры навевают неприятные воспоминания, они, как кровь, струятся по ткани, — улыбнулась, стараясь собрать всю силу воли в одно казалось бы простое движение.— Жаль…— Жаль?— Жаль, что потерял год… — Инар печально усмехнулся, продолжая прожигать меня взглядом, который ощутимо, как маленький мотылек, скользил по телу. Молниеносное движение и некромант вырос передо мной, аки черная скала. Луна осветила его напряженное лицо. — Надо было не отпускать… Глупо, но я думал, что ты вернешься. А ты преспокойно жила здесь и думать обо мне забыла. Впрочем, история повторяется.— Значит, Ароль это Крауф, я не ошиблась!— Если бы ты знала, сколько сил ушло на уговоры, — тонкие губы исказила усмешка. — Великий мэтр непоколебим, но ради дружбы и возвращенной в родные пенаты любимой невесты, он согласился быть поблизости. А стационарный портал прямо в доме смягчил его пребывание здесь.Спустя пару мгновений я осознала, сказанное магом. Доходило долго, не спорю. Значит, простенькая иллюзия, и я под присмотром. Умно.— Ты пришел за мной? — все еще не веря, произнесла.— Ты пойдешь со мной?Усмехнулась довольно. Приятно осознавать, что все-таки победила. Но какой ценой, лучше не думать… «Как же я люблю тебя, мой некромант!» — мелькнула мысль. «И да, тебе не вырваться из моих лапок!» — догнала ее другая, не менее счастливая.— Ты останешься у меня? — краска опалила лицо до самых кончиков ушей. Делать непристойное предложение мужчине приходилось впервые. Но я успешно справилась, наплевав на душевные терзания и стеснение.Маг не ответил. Молча сделал еще шаг и обнял, так крепко и сильно, что затрещали кости.— Инар, — тихо позвала я.— А? — маг явно не слышал меня, думая о чем-то своем, попутно поглаживая мои волосы мягкими равномерным движениями, иногда тыкаясь в них лицом и втягивая мой запах.— Почему год? Я же ждала…— Ну, знаешь, Анри, некромантам тоже нужна уверенность, что их любят… и ждут.
ЭПИЛОГ
Я все-таки отыскала ответы на свои вопросы. Уставшие, но довольные некроманты обычно словоохотливы и расслаблены — это аксиома. Поверьте, постаралась я на славу в своей попытке узнать истину из первых уст. Впрочем, Инар, изголодавшийся по ласке, был на высоте. В смысле, так же рьяно и доблестно старался узнать мои тайны! Но главное — мое любопытство, мешающее спать по ночам было удовлетворено. Впрочем, не только оно, да...Итак история «Стрекозы». Как эта магическая вещица увидела свет в конце туннеля, ведь народ, которому она принадлежала, погиб в пламени ее света? Все просто, погибли не все и не сразу. Уцелели лишь дети, не умеющие изрыгать пламя и лишенные дара обращения. Они-то и разделили артефакт, не сумев уничтожить, надеясь лишь на то, что никто никогда не узнает об этой запретной магии. Одна часть артефакта угодила в сокровищницу к Герхарду I, как простая старинная вещица времен драконов, раритет, так сказать. И провалялась там до момента, пока не была обнаружена Окиру. В момент военного переворота на золотую вещицу внимания не обратили, хотя предания о драконах колыхали умы магов и в те времена. Некромант тогда пребывал у власти и, пользуясь собственным авторитетом, забрал часть артефакта в единоличное пользование. Эту тайну он приберег на будущее, оставляя за спиной козырную карту.А вот желтый камешек, оказавшийся в руках Инара был родовой реликвией мага, передающейся из поколения в поколения со страшной сказочкой в купе. О том, что блеклый овальный семейный артефакт — глаз «Стрекозы», Инар узнал случайно. Сопоставив семейную сказку и пару, тройку легенд о «Стрекозе». Впрочем, об этом маг догадывался и ранее, ведь его род — правящий род кровавого свергнутого монарха Истлана. Да и сила у камня была огромная, правда, специфическая. Некромант и ранее пользовался ей в своих целях. К примеру, Одетта из мертвого мира вернулась благодаря ей и, естественно, умениям великого некроманта. Вернулась и превратилась в похотливую ведьму. Так и выяснилось, что ведьмы — обычные девушки, чьи души были захвачены артефактом при пересечении грани мертвых и подчиненные силе «Стрекозы». Воинство ведьм то, что охраняло «покой» Окиру, создано именно артефактом. Ведьмы из истории Илидана, те, что пытались помешать перевороту , — просто приверженцы старых богов, не желающие подчинятся новой власти и в угоду ей менять веру отцов.Одетта рванула в неизвестном направлении, а Крауф попытался рвануть за ней. Но для «укрощения строптивой» ему понадобилась помощь друга, но Инар отказался участвовать в этом, пытаясь сохранить тайну «Стрекозы» и ворошить «змеиное королевское гнездо» не собирался. Так как себе дороже. Поэтому Крауф решил воспользоваться мной. Точнее, он пытался надавить на Инара, уповая на его безмерную любовь ко мне и сопоставляя меня с Одеттой. Впрочем, сей фокус ему удался. Инар решил помочь Крауфу разыскать «Стрекозу», собираясь поучаствовать в ее уничтожении. Уничтожение артефакта — было наиглавнейшей задачей по обеспечению безопасности королевства. И да, мэтр на то он и мэтр — наша защита и опора!«Стрекоза», дающая власть над мертвым миром, сгорела в пламени истинного, пусть и мертвого, дракона. Крауф не спроста втянул Эренара в эту историю. Он целенаправленно искал дракона среди умертвий и нашел его в Гордейском лесу, не задолго, собственно, до моего обнаружения. Он верил, что «Стрекоза» спасет Одетту, а истинный дракон — спасет потом всех нас.Да, мэтр искал меня по просьбе друга, а наткнулся на дракона, сочтя, между прочим, сей факт за дар свыше, что не свойственно военным. Эренар выполнил свой долг, уничтожив реликвию исчезнувшего с лица земли целого народа, отомстив за свой род.Нынешний правитель пребывал в счастливом неведении относительно происходящего в стране. Да и вообще нрав имел нордический спокойный и общался только со «светлыми» богами. С уничтожением артефакта все ведьмы нашли покой. Их души находились между границами мертвого и живого миров и не могли уйти за грань, подчиняясь давно заложенной программе Герхарда I, который узнал об артефакте и сумел им воспользоваться. Правда, всего один раз, перед смертью. Поэтому Окиру, угодив в ловушку, не мог освободиться из саркофага, будучи в полной власти ведьм. «Стрекоза» сгорела, освобождая их волю, давая шанс сделать выбор. Многие ушли за грань, но были и те, кто остался. Одетта вернулась к Крауфу. И, кстати, стала моей рыжей подружкой на свадьбе, примеряя свадебное платье невесты в дань традициям. А Окиру решил «увидеть» мир, внезапно исчезнув! И его, как ни странно, не нашли. И пусть я скажу глупость, но этому факту я рада! Как ни крути, он тоже жертва обстоятельств и верный раб своей страны. И да, Йорик останется в моей памяти, как верный друг.Инар отстроил новый замок в Гордейском лесу. Так что мое «дело» не пострадало. Любовное гнездышко среди умертвий больше не пугало, даже в какой-то мере радовало — ведь желающих помешать нашему уединению было немного.И да — Инар всегда хотел жениться только на мне. Первый раз приставка «ди» к его имени появилась тоже с целью сделать предложение одной строптивой воровке. Той самой, что сбежала от великого и ужасного некроманта после первой совместной ночи. Ага, некромант, как честный человек желал жениться, о чем честно рассказал монарху. Информация просочилась и была опубликована в одной из местных газетенок...Знаю-знаю, я ненавижу черный цвет, а красные блестящие узоры навевают мысли о крови, змеях, жертвоприношениях и прочей, любимой некромантами, гадости. И да, белый цвет — мой любимый! Прошу об этом не забывать!Итак, на чем я остановилась? Ах, да! Я стою перед огромным зеркалом, заключенным в тяжелую, серебряную оправу, и молча разглядываю тонкую, ладную фигурку в великолепном черном платье с красными, поблескивающими узорами, струящимися по подолу. Белые волосы с бледно-рыжими перьями у макушки — плод неудачного магического эксперимента, закрученные в плотные барашки, заколоты сзади. Они придают моему облику этакую невинность, дополнительную скромность и, может быть, чистоту. Я чувствую себя красивой и самой желанной на свете и, кажется, начинаю любить черный. Он дает мне уверенность, но, главное, нравится Инару, и да — не сливается с моими волосами.Любовь делает женщин смелее, а мужчин деликатнее. Это выражение про нас с Инаром. Когда мой некромант обратился с просьбой, делая при этом такое несчастное, умоляющее лицо — я не смогла отказать. И дело вовсе не в свадебном обряде, предполагающем черное подвенечное платье, и не в том, что Инар любит педантичную точность в ритуалах, вовсе нет — это мое искреннее желание сделать ему приятное. Ведь по сути, мне все равно, что одето на мне в этот день. Ну, и, если по правде, бешенный голодный блеск в глазах Инара будоражит кровь, вызывая обжигающий румянец от воспоминаний про одну теплую лунную ночь… Да, предложения руки и сердца от некроманта — это то еще испытание. Впрочем, я начинаю привыкать к этому странному, пугающему до дрожи в коленях, проявлению романтики. Я знаю одно — он пытается сделать мне приятное, и это греет душу. Ведь стога сена, в смысле, целые охапки очаровательных лилий, растущих только на кладбище, не что иное, как цветы для любимой дамы. И не важно, что растут они на «работе», среди надгробий и мертвых тел, а их вес и объем превышает мои габариты в несколько раз. Некроманты свято верят в одно — цветов много не бывает…Я продолжаю смотреть на свое отражение и улыбаться. Черное платье искриться в свете луны — да, свадебный ритуал, естественно, в полнолуние. Невеста должна поразить гостей, вываливаясь из чернильной мглы, как умертвие из Гордейского леса. Желательно неожиданно, желательно внезапно… Но мне все равно — я готова напугать любого, лишь бы Инар был счастлив и горд.Но сейчас, в этой пустой комнате, наедине с красивым старинным зеркалом, всматриваясь в собственное отражение, я вспоминаю его глаза, его улыбку и сильнейшее желание быть рядом, не смотря ни на что…