Страница 13 из 19
— И что же это такое? Предначертание? Судьба? Цель жизни?..
— Можно сказать и так, но это не очень точно. Что такое цель, если она не поставлена? Лучше выразиться совсем по-другому — свобода.
— Что общего между свободой и целью?
— Они две стороны одного и того же. Например, какой-нибудь сосуд изнутри выглядит совсем не так, как снаружи. Однако это один и тот же сосуд. Внутренняя свобода — единственное средство достижения внешней цели. Или комплекс средств. А внутренняя цель — единственный источник и стимул внешней свободы. А свобода в целом — это когда ты идешь к своей цели, невзирая на все препятствия, обходя их и сокрушая… Как река, текущая к устью.
— Я?..
— Например, вы. Вам-то все это знакомо из опыта.
— Вы так думаете?
— Убежден. Слава богу, я уже немного вас знаю.
— А если цель поставлена кем-то другим? Или другими? — спросил, помолчав, Синяев.
— Высшими силами? — усмехнулся. Николай Бабич.
— Ну, можно назвать и так.
— Цель, не ставшая твоей собственной, не есть настоящая цель, — убежденно сказал Николай Бабич. — Она может быть только средством. Если ты стремишься к ней, ты не человек, и даже не робот. Ты просто чей-то орган, чей-то манипулятор, чье-то орудие.
— Вы считаете?
— Конечно. К сожалению, часто так и бывает. Особенно на первых порах. И толкают тебя вовсе не высшие силы, а что-нибудь гораздо более прозаическое. Например, руководство. Или коллектив. Или семья. Или обстоятельства, наконец.
— Что значит “не человек”? И при чем здесь высшие силы?
— Ты остаешься человеком только в другие моменты, — попытался объяснить Николай Бабич. — В те минуты, когда тебя никто и ничто не программирует. Ведь такие есть всегда и у кого угодно. Будь ты хоть рабом фараона…
— Не слишком ли сложно?..
— Сложно? Многие вещи только кажутся сложными, — сказал Николай Бабич. — Свобода, необходимость, судьба… И вообще, разве может быть сложным то, что есть? Предмет или явление существует, а мы его как-то описываем или объясняем. Наши объяснения и описания, действительно, могут быть сложными либо простыми, причем любое сложное объяснение с течением времени стремится сделаться проще…
— О, вы философ!
— Отчасти. Думаете, меня удивляют таланты вашего друга? — Николай Бабич показал на бесплотное существо. — Нет. Так ли она поразительна, — способность принимать различные формы? Что в ней такого? Вспомните вчерашний день. Полиморфизм — извечное качество насекомых. Когда-то я много размышлял об этом.
— В связи с чем?
— Да так. Я думал о сущности религий…
— А что такое религия? — неожиданно спросил Синяев.
— Религия? — удивился Николай Бабич. — Грубо говоря, это как раз и есть учение о высших силах. И почти любая религия основана на вере в загробную жизнь. Человек рождается, живет, копошась в грязи, потом умирает, а его крылатая душа блаженствует в райских садах, среди цветения и благоухания. Где мог человек подсмотреть это? Только у насекомых. Сначала червь, копающийся в навозе. Потом куколка — разве не похоже не смерть? Наконец, прекрасная бабочка, которая порхает с цветка на цветок, собирая нектар и амброзию…
— Понятно. Но при чем здесь высшие силы?..
— В общем-то ни при чем, — согласился Николай Бабич. Он снова посмотрел на трусивших впереди страшилищ. — Для роботов, например, бесспорно, есть высшие силы: это те, кто вложил в них программу. Любопытно, что вы в данном случае не являетесь высшей силой, поскольку вы этой программы даже не знаете. Вот и возникает вопрос…
— Да?
— Вопрос простой, — сказал Николай Бабич. — Какого дьявола вы, земной человек, делаете в этой компании? И вообще — как вы в нее затесались?
Синяев ответил не сразу, и некоторое время они молча шли по бесконечному коридору, замыкая карнавальную процессию. Гулкое эхо шагов уже тогда делало происходящее похожим на странный сон. Или даже на новую запись фантоматографа.
— Это старая история, — сказал наконец Синяев. — Она началась задолго до нашего с вами рождения. Случилось так, что корабль, на котором летели мои будущие родители, попал в аварию. Взрыв инвертора, как обычно.
— Все-таки инвертора?
— Да. Их вынесло на другой край Галактики, очень далеко от Солнечной системы. Они не были космонавтами и не знали никаких координат: ни Земли, ни места катастрофы, ни района, где очутились. Звездных карт при них не было. Да и вообще ничего не было, кроме аварийной капсулы. Положение казалось вполне безнадежным. Но их спасли.
— Каким образом?
— Неподалеку случайно оказался один звездолет, — объяснил Синяев.
— Вот, вот. Об этом я и говорил. Одна случайность, вторая…
— Это был корабль, принадлежавший Кругу, — продолжал Синяев. — Удача получилась взаимной, Кругу повезло тоже. Ведь разумных существ, похожих на нас с вами, не так много в Галактике. Во всяком случае, Круг пока не включает миров, заселенных ими.
— А Земля?
— По-видимому, она пока еще тоже вне Круга.
— Пока?
— Разумеется, — сказал Синяев. — Круг постоянно расширяется. Но космическая активность Земли, вероятно, не так высока. Она пересеклась с Кругом только в тот раз, чисто случайно.
— Опять случайно! Кстати, что такое этот ваш Круг? — поинтересовался Николай Бабич. — Объясните же наконец. Объединение цивилизаций вроде ефремовского Великого Кольца? Или какая-нибудь развитая сверхцивилизация?
Синяев отрицательно покачал головой.
— Нет. Круг — это надцивилизация, самая могущественная в Галактике. Сверхцивилизаций и объединений не существует.
— Пускай надцивилизация, — охотно согласился Николай Бабич. — Разве дело в названии? Где она расположена?
— Думается, я смогу ответить на этот вопрос?
Николай Бабич поискал глазами бесплотное существо. Оно, возглавляя процессию, бодро шагало сейчас метрах в десяти впереди них. Неужели она способно уловить слабые звуки их голосов, заглушённые к тому же звонким топаньем роботов?..
— Ну, если нельзя…
Синяев пожал плечами.
— Не в этом дело. Фантом теперь не посланник Круга, а Держатель Моста. Ему наш разговор безразличен. Но на ваш вопрос просто невозможно ответить. Где располагается космос? Откуда идет реликтовое излучение? Куда расширяется Вселенная?..
— Вы хотите сказать…
— Да, — кивнул Синяев. — Круг не имеет какой-то определенной дислокации. Он нигде, и одновременно везде. Все точки Круга равны. У него нет ни центра, ни периферии. Он как бы растворен в цивилизациях Галактики и не может без них существовать. И далеко не каждая цивилизация подозревает о его существовании.
— А какой тогда смысл вы вкладываете в выражение “корабль, принадлежащий Кругу”?
— Самый обычный. Если я, например, возьму где-нибудь корабль и куда-нибудь полечу, это и будет корабль Круга.
— А планета, где вы возьмете корабль, ни о чем будет догадываться?
— Почему же нет? О Круге, естественно, знают их отдельные представители. Те, что сами входят в Круг. Все точки Круга равны, это закон. Но именно Круг в большинстве случаев руководит космической деятельностью цивилизаций.
— Руководит?
— Да. Поскольку Круг — явление космическое, то его интересуют в первую очередь вопросы, связанные с дальними коммуникациями и звездоплаванием. Круг стимулирует, поощряет и направляет исследования и технические разработки в этих областях.
— Значит, ваш Круг — нечто вроде мафии или тайного общества?
— А что такое мафия?
— Тайная преступная организация. Я читал о них. Сейчас их, конечно, нет, но они процветали еще пару веков назад.
— Ну и пример! — усмехнулся Синяев. — Организованная преступность! Что общего с этим у Круга?
— Не знаю. Но, по-моему, тайные организации всегда вне закона. И как бы то ни было, на каком основании вы так спокойно выдаете мне ваши секреты? Я ведь пока не давал никакой страшной клятвы.
— Какая в ней необходимость? Вы уже вошли в Круг: он замкнулся на вас. “Земляника”, когда вы меня спасли, превратилась в звездолет Круга. Когда мы шли к кораблю Маб, наш катер был катером Круга. А потом сам корабль Маб стал кораблем Круга, и вы входили в его экипаж.