Страница 38 из 39
Судили одни, а завершал решение суда всегда он, убийца и палач тюрьмы «СиаЛулу» с последующим полным сожжением трупов в тюремном здесь же крематории без какого-либо захоронения.
Кстати, «СиаЛулу» единственная тюрьма, что имела свой собственный на своей специально отведенной территории крематорий, что сильно походило на военный времен Второй Мировой концлагерь.
Это было безотходное можно сказать производство. Поэтому поводу среди тюремщиков даже ходили всякие черные ироничные идиотские шуточки.
Он и сам не знал, почему тюрьма получила такое интересное прозвище или название. Она была в Германии. А название, почему-то ей влепили, Латиноамериканское. Но его как-то это особо, как и всех тюремщиков этой тюрьмы не особо заботило и волновало. Главное им всем, как и Грегу достаточно хорошо платил за работу. Да так, что всякими глупыми названиями или именами его, как и его коллег по работе заниматься и засорять себе и без того замусоренные извращенные садистическими мыслями мозги тюремщиков не было желания. Главное работа и главное хорошо платили. Особенно за ликвидацию смертников приговоренных к самой смертной казни. Четко в отмеченный судом срок и по четкому в графике расстрелов расписанию.
Грег Бохем был палач и, именно это, оказалось его смертным самому приговором, когда он попал, сюда открыв шкатулку Филиппа Лемаршана «Конфигураиия плача».
Он просто встретил у придорожного автомобильного ночного шоссе U651 Valde Strasse на окраине города. Проезжая мимо некого странного и жуткого на вид незнакомца, в лохмотьях, грязного и заросшего черной бородой, прямо, чуть ли не бросившегося ему под колеса легкового автомобиля, когда Грег возвращался домой с работы и после очередной своей казни двух смертников преступников.
Он помнит, как резко затормозил и остановился, выскочив из своего ВМW 3.0 СSL, схватив этого уличного помойного бродягу за грязный ворот его длинного изношенного до сквозных рваных дыр длинного до земли повидавшего, как видно нелегкую весьма жизнь плаща.
Был сильный дождь и тот был мокрый до нитки, но он вручил готовому вломить ему от души обозленному такой выходкой Грегу Бохему эту гребаную чертову маленькую шкатулку.
Уже добравшись до своего загородного довольно большого жилого благоустроенного на заработанные тюремные неплохие деньги коттеджа, Грег Бохем после некоторых недолгих приготовлений, занялся этой хитроумной в своей поистине идеальной проектной кубической конструкции головоломкой, что поддалась ему не сразу. Казалось, эта маленькая загадочная коробочка не желала ему поддаваться сразу. Она не хотела его прикосновения мужских сильных рук убийцы и тюремного палача. Но, он все же добился своего. Грег умудрился найти к ней свой подход и открыть ее секрет.
Грег Бохем сам не знал, что его поманило взять эту чертову маленькую загадочную и красивую в золоченом орнаменте музыкальную шкатулку, что приветливо отворилась ему после того, как он покрутил ее в своих палача и исполнителя смертных приговоров руках.
Заиграла негромкая старинная какая-то красивая в звонком звучании струнных инструментов музыка, и зазвучали, где-то вокруг Грега церковные колокола. Вокруг раздался душераздирающий губящий звук и засиял яркий отовсюду белый свет. Прямо из стен его дома, что превратился в нечто непонятное и необъяснимое человеческому разуму. В некое каменное кругом сооружение. Стены и потолок состоящий из малых и больших арок. А стены были в череде высоких колонн. Опор, что подпирали потолок. И Грег оказался в странном ином мире среди каких-то жутких изуродованных молчаливых существ похожих на людей.
А затем, оказался висящим распятым на вылетевших из стен его дома и всех темных его углов цепей и острых вонзившихся в его все тело крючьев. Поднятым вверх в своей же большой главной комнате своего же загородного коттеджа. Посередине, между потолком и высокими стенами. Да так, что висел, не касаясь своими ногами пола. Отчего боль была, просто невыносимой.
Его тело было так растянуто, что уже готово было разорваться на куски. Грег выл от непереносимой жуткой боли и материл все на свете и тех, кто сейчас был в его доме и вершил над ним самим тюремным палачом свой суд.
Ему трудно было это делать, ибо рот его был растянут по сторонам и уже был разорван в кровь, а щеки и губы мужского лица буквально отдирались от самой под натянутой кожей плоти. Веки, брови и сам лоб был также растянут до самого предела в натяжении цепей и крючьев.
Он с трудом мог даже видеть все вокруг происходящее. В его мужских пятидесятилетнего тюремщика синих глазах стояла муть и туман, а разум был помутнен от болевого шока.
- Твари, что вы делаете со мной?!! Отпустите меня, уроды!!! - он еле смог произнесли – Я не хотел ничего такого!!! Я просто открыл эту чертову вашу шкатулку и все!!! Я!!!
Речь его оборвалась, когда перед его лицом появился адский палач сенобит по прозвищу Щелкунчик. Одетый в черную обожженную огнем ада прирощенную к его телу сшитую из лоскутов человеческую кожу. Громко, стуча своими большими зубами в безгубом рту. Пронизанном скобами и тонкой металлической проволокой на зашитой грубыми хирургическим швами безволосой голове. То существо человеческого вида, приблизилось к несчастному в конвульсивных смертных судорогах Грегу Бохему, протянув свою с пальцами оканчивающимися кривыми острыми загнутыми крючьями правую руку. Безносый палач коробки Лемаршана Щелкунчик провел Грегу указательным таким пальцем по его растянутой в стороны щеке, распарывая тому ее до крови.
Позади за голой Грега Бохема мужской пронзенной несколькими крючьями с цепями спиной стояли еще два сенобита с именами Шов и Шрам. Это были подручные главного палача шкатулки и лабиринта такие же палачи, как и их командир Щелкунчик.
У тех были в обеих руках большие секущие разделочные для резки и рубки мяса ножи.
Эти выжившие после истребления и чистки, ушедшие в изгнание в самые дальние уголки лабиринта три таких же молчаливых и не имеющих дара речи сенобита из команды самого гвоздеголового Пинхеда, вернулись обратно в свою положенную адскую обитель.
Щелкунчик, как видно был у них за командира сейчас. Он отдал, стуча своими зубами им приказ. И те двое, что стояли сзади Грега Бохема демона человека сенобита, принялись за свою работу.
Они сделали весьма искусно и опытно несколько разрезов на растянутой человеческой коже своей жертвы. Именно там, где было нужно. Глубоко и четко. Обойдя вокруг, сделали еще несколько нужных глубоких разрезов.
Затем, стали, вообще все срезать своим острыми точно бритва отточенными разделочными мясницкими ножами, отделяя кожу от плоти и сухожилий.
Невообразимый оглушительный человеческий душераздирающий крик стоял в загородном трехэтажном доме коттедже Грега Бохема, но его никто не слышал. Даже сосед по другому дому, вышедший в полночь на крыльцо своего дома, чтобы затянуться парой сигарет, ибо ему сегодня плохо спалось.