Наёмник

Но были люди, которые не справлялись. Ещё двадцать процентов в брак! Только не надо думать, что в брак – это выгнать. На людей уже потратили деньги, так что надо отрабатывать. Есть куча подразделений поддержки, где контракты жестче и длительней, но выбывших мягко убеждали подписать контракты. Ни один не отказался! Ну и, в конце концов, повесить долг за доставку, обследование и за ещё кучу всего было в порядке вещей в Легионе!

А как выбираться из Джубты? Тут Легион царь и бог! Так что все подписывали контракты, только разные. Обычный контракт на три года. Контракт с гражданством в конце, но без возможности проживания в метрополии – пять лет. И десятилетний контракт. У гражданских и небоевых специалистов ---тоже контракты, но длительнее и с меньшими заработками.

При нашей дрессировке ,офицеры почти не появлялись в казарме, по началу. Имеется в виду, именно офицеры. Сержанты и младшие офицеры тоже появлялись не часто. Это было странно. Армия всегда славится жёстким контролем, а тут такое. А что происходит, когда куча мужиков собирается в одном месте и ничем они не заняты? Правильно, начинают меряться пиписьками! Ну, в переносном смысле. Мелкие стычки возникали постоянно, так как сопровождающие испарялись на пороге казармы. Благодаря своему опыту в училище Сварога, Ярослав в большинство из разборок не попал, а обошёл их или отмазался от разборок. Тем более, большую часть времени он старался спать или делать вид, что спит. Одна стычка всё же произошла в умывалке. Пара мужиков под тридцать лет, которые уже подмяли под себя большую группу новобранцев, попытались с Ярославом поговорить, но тот без затей вломил со всей дури по стене над умывальником. Облицовочная плитка рассыпалась и сползла в раковину. Мужики сделали вид, что просто идут мимо. Пока Ярослав умывался, он подумал, что это такой тест от Легиона. Ярик насчитал несколько десятков камер в казарме. Так что, скорее всего, штатные психологи выделяют негласных лидеров в этой массе, сильно неуживчивых, сильно покладистых и так по списку. Потом это используют.

На третий день, в шесть тридцать, всех подняли. Ярославу повезло, что он по привычке поднялся за десять минут до этого. Ярослав даже успел умыться и одеться. И тут началось. В казарму вбежало человек тридцать сержантов, ещё шестьдесят капралов, вооружённых дубинками, которые стали в проходах. Оказалось, что в казарме, блин, мама дорогая, очень много сержантов, капралов и восемь офицеров. Офицеры стояли у выхода. А потом начался этот день...

К вечеру в госпиталь попало двадцать два человека. Курсанты бегали, бегали, бегали... Такое ощущение, что, если бы можно было, их и во сне заставили бы бежать! Потом курсанты раздевались! Всего восемнадцать раз. Ну и, соответственно, и одевались столько же, потому что раздевались медленно и неправильно. Это чтобы лечь спать, и всем полегче было заснуть. Заснули все сразу, несмотря на храп, скрипы, пердёж и другие звуки в казарме. Никто не ругался. Не было сил! Все тихо спали и надеялись, что завтра не наступит. Утром всё повторилось. Всё повторяло предыдущее утро: многократные повторы и бег, повторение одевания и раздевания. Почему Ярик не умер вчера? Теперь, кроме бега, были турники и полосы препятствий. Потом змейки. Потом лабиринты и расширенные полосы препятствий. И так было все пятнадцать дней. По нарастающей... Были и грязевые ванны. Были и подъёмы на скалы, стенки, горки... Была и стрельба... Правда, без патронов, зато с выходом на рубеж и обратно, причём раз сорок. И до фига чего ещё. А ещё всё это – бегом. Рот раскрывали только для еды. Все, кто хотел комментировать или умничать, сдохли где-то на третий-пятый день. Остались, сука, терпеливые и желающие победы. Потом курсанты стали достаточно сильными, чтобы их начали выводить из лагеря. Пустыни, джунгли, саванна, плоскогорье, горы... Их просто имели. Каждый день уходил один-два человека из бывшей роты в двести человек. Но Ярослав терпел.

– Да! Это Армия, сынок! Я в твоём возрасте на хуе прямее стоял и бегал с якорем в заднице! – это только часть идиоматических выражений прапорщиков, сержантов, мастер-сержантов, меняющихся, но не забывающихся делится с новобранцами, то есть нами, мудростью их странной жизни. Судя по выражениям, жизнь у них была не скучной, но ОЧЕНЬ странной и болезненной! Причём, командиры были разных народностей, говорили на разных языках, но ругались и шутили одинаково! Может это какой-то мутаген, превращающий гражданских вот в это?

Да! Ярослав забыл про психологов, пусть постель им будет стекловатой! Его первым психологом в Легионе была Мари- (и ещё два имени), фамилию которой не выговоришь, но фамилия была на десять секунд произношения и состояла из восьми слов. При этом она свободно говорила на ругийском и хотела влезть ему в душу через жопу! Как? А хитро! Через разговор и участие. А ещё она собирала идиоматические поговорки и высказывания на ругийском! Ярославом она заинтересовалась, когда спросила, будет он чай или кофе? Ярик и ответил: да, нет, наверное, не буду! После этого психолог зависла на пару минут, пытаясь понять: что он сказал, а главное, что он имел ввиду? Потом был чай и долгая беседа. Мари сказала, что он очень без инициативный и странно холодный. Короче, не быть Ему командиром! При этом, в конце Ярославу подарили брошюру «Наказания в Легионе».

Наказания оказались разнообразнейшими, и Ярик подпадал уже раз пять под физическое воздействие, согласно уставу. Кстати, физическое наказание предполагалось в половине случаев, а в четверти – смертная казнь. А как вам битьё кнутом? А сиденье в ящике метр на метр в любую погоду? Стоянье под ружьём? Уже не говоря про каторгу, плети, повешенье, расстрел. А простые дисциплинарные наказания в виде нарядов – про это Ярослав просто умалчивает. При этом никто из вышестоящих командиров не имел права пальцем легионера тронуть. Вот как так? То есть, отдать на битьё кнутом можно, а в морду нельзя!

Короче, две недели притирки были весёлыми. Причём, КАЖДЫЙ день менялись командиры отделений и взводов. В общем, дурдом в полный рост. Особенно для Ярослава. Он-то уже подобное один раз проходил на КМБ. Именно поэтому терпел и молчал. Но всё когда-нибудь заканчивается! ВОТ и присяга! ВСЁ было пафосно, но очень продуманно. У большинства наворачивались слёзы на глазах. Даже подписание контракта выжимало слезу. Праздничный ужин был великолепен! Отбой! Завтра начнётся настоящая учёба!

Учёба началась стандартно. Сначала новобранцев разбили на отделения, по взводам и по ротам. Потом назначили командиров. Всё, как всегда. Потом строем на завтрак. Кстати, питание поменялось. Если раньше были столы на четверых накрытые ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ едой, то теперь подносы и длинный ряд еды. Несколько мясных блюд, несколько овощных блюд, несколько первых блюд, несколько вторых блюд. Плюс пироги, пирожные, печенье. Всякие муссы и другая подобная хрень. Отдельно – витрина фруктов. Короче, с голоду не умрёшь. Но зажиреть не давали нагрузки.

Первым делом новичков вывели на полигон. Ну как вывели? Семь километров бегом – это же нормально? Потом инструкция по безопасности. Её прочли трижды. Сначала лейт, потом замок (зам командира взвода), потом комод (командир отделения). Потом выдали винтовку ФАВ. Потом духи (новобранцы) винтовку разбирали, потом собирали, потом снаряжали. И так раз пятнадцать. Ведь повторение – мать учения! При этом КАЖДЫЙ раз говорили, что направлять на людей оружие нельзя. И КАЖДЫЙ раз какой-нибудь придурок это делал. Короче, в первый день рота Ярослава так и не постреляла. Не стреляли новобранцы и на следующий день. И ещё через день тоже.

Короче, первый раз они стрелять начали только через семь дней. Правда, за это время рота успела пробежать километров сто, выкопать кубометров двести грунта и раз четыреста прочесть устав. В общем, начался курс молодого бойца. Это курс, когда из стада гражданских, думающих что они самые крутые, делают поджарых, сильных, дисциплинированных и, главное, служащих в одном подразделении бойцов. Как это делается? Сначала запугать и сломать всех. То есть, ЛЮБОЕ нарушение наказывается по уставу, плюс всех, кто присутствовал – также наказывают.