Страница 212 из 235
ПОСЛЕДНЕЕ ПРИБЕЖИЩЕ ЭКОНОМИСТА
С началом кризиса сообщество профессиональных экономистов испытывает растерянность. Как признался мне один высокопоставленный сотрудник Академии наук, «мы боимся обсуждать наши проблемы на публике, потому что будут смеяться».
Оценки и прогнозы, которыми нас потчевали уважаемые эксперты на протяжении последних десяти лет, все сплошь оказались неверными. Были, правда, другие эксперты, которые придерживались иных мнений, но они не принадлежали к числу серьезных и уважаемых. Хуже того, рецепты по борьбе с кризисом, которые начало давать экспертное сообщество (не важно, что у нас, что в Европе, что в Америке), уже продемонстрировали свою очевидную негодность. Российские власти жалуются, что деньги, выделяемые государством, не доходят до адресатов. Вместо «реального сектора» они попадают на биржу, где используются для игры против рубля (на самом деле финансисты не играют против рубля специально, а просто переводят средства в доллары, что, естественно, на нашей валюте сказывается не самым лучшим образом).
В Соединенных Штатах, где в рамках плана Полсона выделили 700 млрд долларов на спасение финансового сектора, правительство, потратив половину этой огромной суммы, признается, что схема не работает. Сам министр финансов США Генри Полсон боится тратить оставшуюся половину от выделенной Конгрессом суммы, поскольку явно не знает, как её можно эффективно использовать. Массированное вливание денег не только не остановило спад производства и потребления, но не помогло даже финансовому сектору. С момента принятия плана Полсона американский фондовый рынок потерял на торгах гораздо больше тех 700 млрд долларов, о которых идет речь. Потери стоимости акций измеряются триллионами. А это, в свою очередь, оборачивается нарастающим невыполнением долговых обязательств. Ведь эти обесценивающиеся активы использовались в том числе и для обеспечения кредитов.
В отчаянии экономисты начинают листать забытые работы Дж. М. Кейнса, но, похоже, глядя в пожелтевшие от времени страницы, они не понимают ни слова из написанного. С некоторых пор в моду вошло строительство дорог. В Америке решили развивать инфраструктуру, выяснив, что в этой области состояние дел за 20 лет неолиберализма заметно ухудшилось. Надо ремонтировать мосты, перекладывать асфальт, менять бетонное покрытие. В Китае на эти же цели выделяют более 500 млрд долларов из национальных резервов. А в России строить дороги сам Бог велел.
Увы, кризис как будто смеется над всеми этими программами. Они не дают ожидаемого эффекта. Что, впрочем, не удивительно. Ведь подобные рекомендации лишь свидетельствуют о том, насколько забыли сегодня историю Великой депрессии. Логика экономистов предельно проста. Они знают, во-первых, что Ф. Д. Рузвельт в 1932-33 годах развернул программу дорожного строительства, а во-вторых, что Рузвельту удалось победить кризис. Отсюда естественный вывод: для того чтобы победить кризис, надо развернуть программу дорожного строительства.
Им остается невдомек, что инвестиции в развитие инфраструктуры и общественные работы, начатые в 30-е годы в США, были лишь частью широкомасштабных преобразований, затрагивавших разные стороны общества, экономики и даже политики. Без этих комплексных структурных преобразований сами по себе подобные меры не дали бы ничего или почти ничего.
Между тем у экономистов остается последняя надежда - Китай. Сегодня деловая пресса всего мира полна хвалами в адрес Поднебесной Империи, в которой видят потенциального спасителя мировой экономики. Схема предельно проста и на первый взгляд даже убедительна. Экспорт китайских товаров падает. Но зато у пекинского правительства накоплены огромные валютные резервы, а внутренний спрос в Поднебесной на протяжении последних лет неуклонно рос. Значит, надо, чтобы правительство стимулировало внутренний спрос, а производство переориентировалось на внутренний рынок. После чего китайский локомотив вытащит из спада остальную мировую экономику.
Вроде бы всё логично. Но на самом деле перед нами просто очередной пример того, насколько экономисты не понимают реальной жизни. Начнем с того, что внутренний спрос китайского рынка на протяжении прошедших лет стимулировался доходами от экспорта. С началом мирового кризиса внутренний спрос в Китае тоже начал падать. Причем не только представители среднего класса и бизнеса начали сокращать потребление, но и бедные слои экономят на своих скромных нуждах. Например, откладывают покупку нового велосипеда. Старый, он хоть и ржавый, но пока ездит.
За последние месяцы в Китае обанкротилось 70 тысяч компаний - вот вам и рост внутреннего спроса. Разумеется, государство приходит на помощь бизнесу, следуя готовому рецепту. Разворачивается строительство дорог и мостов. Но вот незадача: дороги и мосты строят в одной части страны, а безработица растет в другой. Закрывающиеся предприятия находятся на побережье. Они потому и выросли там, что не имели никакой связи с внутренними провинциями и не нуждались в ней. Сырье привозили из-за рубежа, и готовую продукцию отправляли туда же, за море. Ринутся ли миллионы потерявших работу людей назад в деревню и отсталые западные районы, которые ещё предстоит поднимать с помощью государственных программ? А главное: в западных районах, где строят дороги, своих рабочих полно, да и зарплата там в разы ниже.
В восточных провинциях закрываются фабрики, продукция которых просто не может быть продана внутри страны. Потому и закрываются. И оборудование, применяемое для производства дорогих жидкокристаллических мониторов, не может быть использовано для изготовления велосипедов или тракторов.
Это, впрочем, ещё половина дела. Переток рабочей силы в авторитарном Китае как-то можно организовать. Есть опыт. Но как быть с потреблением? Товары, от которых отказывается Запад, не нужны внутренним районам Китая. Они слишком дороги. Для того чтобы рядовой китаец их начал покупать в массовых количествах, жизненный уровень глубинки надо поднять в три раза - хотя бы до уровня прибрежных регионов! А этого никакая правительственная программа за год-полтора не достигнет. Значит, даже при самом оптимистическом сценарии снижение потребления в прибрежных регионах будет резко опережать улучшение жизни в глубинке, если таковое вообще будет иметь место.
Исследования показывают, что большинству бедных китайцев нужны не новые товары, а улучшенный доступ к образованию и здравоохранению. Это является серьезной проблемой не только на западе страны, но и в динамично развивающихся провинциях востока. Вкладывать деньги в образование и здравоохранение - классический элемент доктрины Дж. М. Кейнса (наряду с наращиванием военных расходов). Но тут опять проблема. Школьные и больничные здания построить недолго, но где взять миллионы новых врачей и учителей? Их надо подготовить. Для этого сначала надо развернуть университетскую систему до уровня новых общественных потребностей (а она и по отношению к старым считается недостаточной, потому куча китайцев обучается на Западе, несмотря на все связанные с этим идеологические проблемы). Так или иначе, для того чтобы достичь каких-то заметных сдвигов потребуется от 3 до 5 лет в лучшем случае. Опять же, темпы нарастания кризиса совершенно иные. Сейчас даже оптимисты предсказывают, что пик кризиса настанет не раньше начала 2010 года. Не успеть.
Темпы роста китайской экономики в прошедшие годы были настолько велики, что эксперты дружно заявляют: Китаю грозит не спад, а всего лишь снижение темпов роста. То же самое, кстати, эксперты говорят и про Россию, но, увы, они ошибаются. На самом деле всё обстоит прямо противоположным образом. Чем выше были темпы роста, тем глубже и катастрофичнее будет спад. Здесь действует та же логика, что и в периоды подъема. Если, допустим, 1% роста потребления на Западе обеспечивал 3% роста производства в Китае, то и в период кризиса соотношение останется примерно тем же: 1% сокращения западного потребления обернется 2-3% спада китайского производства. Удешевление нефти, наносящее ущерб России, отнюдь не станет спасительным для Китая. Во-первых, потому, что при любой цене сырья нужно, чтобы кто-то покупал у вас готовую продукцию. Некоторые виды изделий, которые сейчас не находят спроса, вообще исчезнут с рынка. Не на время, а навсегда. Как, например, исчезло в конце XVIII века производство пудренных париков, после того как головы их обладателей порубили на парижской гильотине. Нет, я не утверждаю, будто кого-то убьют. Просто с исчезновением целых групп офисного планктона, целых профессиональных категорий исчезнет и свойственная им структура потребления.