Страница 14 из 14
Конечно с помощью аккордеона вытянуть всё музыкальное сопровождение сложно, но я старался, как и исполнить саму песню, и похоже получилось, слушали внимательно, даже диктор, откинувшись на спинку стула, прикрыв глаза слушал. Я только вместо Россия вставил слово Страна. Заменил. Тут я как закончил, снова взял слово:
— Знаете, мы заканчиваем и прощаемся, скорее всего навсегда. А пока меня ждёт встреча с редактором нашей передачи. Я ведь нарушил весь регламент нашей встречи, а его писали серьёзные люди, цензор работал. Вот только это чужие речи, от меня там ничего не было. А врать я не люблю, лучше промолчать. Судя по взгляду редактора на меня, ответственного работника, как сказал один известный сатирик: —
я его ругать не буду, я хочу ему просто в глаза посмотреть
. Так что меня ждут.
Вот на этом и завершили передачу, диктор помог. Так что я попрощался, и вставая, вернув аккордеон, направился к выходу, где меня уже ждали. Толпа. Там уже ожидали следующие посетители, дальше им работать. Судя по музыкальным инструментам, это какой-то музыкальный коллектив. Оказалось, Утёсова, сам познакомился с этой легендарной в Союзе личностью. Кстати, вот они меня сразу не отпустили. Пока редактор прорывался, в студии диктор новости сообщал, быстро, время выигрывал, наконец и редактор подошёл, проникновенно в мои наглые глаза взглянул. Не увидев там раскаянья, только вздохнул и улыбнулся, похлопав по плечу. Санкций не будет, я это понял. На полчаса меня задержали. Хорошо у музыкантов выступление, дольше бы общался. Те слушали меня через открытую дверь студии. Слышали всё, за спиной были, я их не видел. Кстати, Утёсов выпросил разрешение исполнить те мои песни, что они слышали, его люди уже накидывали ноты на листы, выпросили у местных, пока помнят мелодии, да слова. Я согласился, мы даже расписку написали, что я согласен на исполнение Утёсовым этих пяти песен. Часть он вытянет голосом, часть нет, но думаю помогут. Вот так проверив сканером улицы и округу, я покинул здание, сразу нырнув в салон машины. Мы покатили к дому, где я квартиру получил. Люди кстати ещё толпились у громкоговорителя.
— А что, мою передачу по уличным динамикам передавали?
На это мой шофёр, молодой боец-ефрейтор, кивнул, покосившись на меня. Видимо тоже ходил слушать. Что и подтвердилось:
— Мне «Комбат» больше всего понравился. И «Самоволочка».
— Вон оно как? — пробормотал я.
Да, неожиданно, но зато те, кто меня в политических целях решит использовать, сто раз подумает. Мало ли что я ляпну? Хотя не сделал ли я хуже и не подстегнул ли интерес к себе? При этом стремился больше к себе внимания привлечь, что есть, то есть, и четырёх генералов взял и вот песни пою из будущего. Дядя или его люди сразу заметят изменения в истории. Лучше этого семафора просто не придумать. Санкции от властей будут, не могут не быть. Мне такую рекламу дали, а я тут в эфире себя чуть ли не клоуном выставил. Но вроде враждебной реакции от населения не вижу. Люди стояли у громкоговорителей на позитиве, активно общаясь между собой. Возможно обсуждали меня. Да ещё Утёсова ждали. А так доехали до квартиры. Пока вещи вниз спускал, чехол с аккордеоном прихватил, меня перехватил управдом. Я с ним знаком, насчёт квартиры договорился, и что родственники могут быть наездами. Встретит и заселит. Я у машины стоял, вещи на заднее сиденье укладывал. Охрана моя в сторонке стерегла, когда тот подошёл, и проникновенно глядя в глаза, спросил:
— Скажите, Иван, это правда про бордель в Берлине?
Я активно, чуть не всем телом, закивал, говоря:
— Я не знаю, мне запретили говорить.
Шофёр тонко захихикал, а управдом усмехнулся, говоря:
— Я когда услышал шалом, от смеха чуть не лёг. Хотя Сара, моя супруга, ругалась. Как может девушка из семьи евреев на такую работу пойти? Одно слово, дойчи.
— Кстати да, Соломон Израилевич, — подхватив того под локоть, сказал я. — Я на фронт отбываю, а вы знаете какие там проблемы с женским полом. В Берлине я, знаете ли, заматерел, уже жить не могу без этого дела, не могу без прекрасной половины человечества. Лучше в Тулу со своим самоваром ехать. Скажите, у вас нет, например, бедной, молодой, но красивой сиротки, а лучше четыре, которые согласятся стать моими любовницами до конца войны, за что я им буду очень благодарен. Понятно без претензий на сердце, руку и прочие органы. Чисто деловые отношения.
— Насколько вы будете благодарны этим смелым девицам? — полюбопытствовал тот, пока мы прогуливались под окнами дома.
— Я буду им благодарен в размере десяти килограмм золота слитками по окончанию работ каждой. Если будут дети, что возможно, дополнительные премии и алименты. Кстати, вот это подарок за помощь, — передал я тому золотой портсигар с каменьями, незаметно достал из хранилища, сунув руку в карман галифе.
— Ну если, только как аванс, — любуясь даром, ответил тот.
— Соломон Израилевич, побойтесь бога. Тут не только аванс, но и вложения в будущие наши дела.
— Молодой человек, ваша мама случайно не еврейка?
— Вы знакомы с моей мамой. Будет тут проездом, сами спросите.
То, что я научился торговаться в лагере, там было многое евреев из Союза, особенно привезённых на ликвидацию, говорить не стал. Умный человек, сам поймёт. Тот же приступил к торговле. Ну общую сумму оплаты за работу я оставил неизменной, по виду управдома тот сам считал, что она завышена, а поторговаться, просто душа требовала. Зато выторговал, будут дети, я обеспечу их матерей жильём в Москве. На том и ударили по рукам, тот обещал за пару часов подобрать девчат, и сам поговорит с ними, рисуя перспективы. Свои вкусы ему описал.
— Софочка! — крикнул тот в открытое окно своей квартиры на первом этаже. — Беги скорее сюда, я тебя обрадую.
Вскоре из подъезда выбежала девушка лет шестнадцати в белом нарядном платье, явно подслушивала нас, то-то стояли у окон квартиры управдома, сияя, замерла рядом, рассматривая меня.
— Так она же беременная? — удивился я.
Ну живот почти не видно, тем более платье из-за объёмной груди до живота не доставало, поясок та явно специально не надевала. Но сканер мне это показал. Управдом расстроился, и развёл руками, с видом: ну не получилось. Я уже с подозрением на него посмотрел, что он ещё подсунет? Шофёр с широкой улыбкой за всем наблюдал от двери машины, как в кино, семечек или попкорна не хватало. Дальше мы сели в машину, и управдом честно возил по адресам, отрабатывая оплату. Тот в курсе был кто и как живёт, особенно из беженцев. Даже у него семья проживала, из родственников. Тот всё убивался что дочки по возрасту не подходят, малы ещё. Люблю дело с евреями иметь, те всё найдут, лишь плати. За два часа тот действительно сполна отработал портсигар от берлинского ювелира. Сначала на адрес, откуда тот через десять минут вывел двух девушек. Двадцати одного года Сара, вдова, муж погиб, и шестнадцати лет её сестра Дина. Обе были согласны. А уж как я согласен, красотки со стройными фигурками, с милыми личиками и буйными кудряшками. Стиль актрисы Портман. Уже копытом бил. Так что те отправились собирать вещи, будут ждать тут, заберу их. Вещи по минимуму, мол, есть лимит в весе, только самое необходимое. После этого на следующий адрес. Тоже в центре. Тут Наталья двадцати пяти лет, учительница игры на пианино, частные уроки даёт. Тоже дала согласие. Отличная фигурка, чёрная коса до попы, грудки третьего размера. Не вторые, как у двух первых. Также ударили с ней по рукам, и та пошла собираться. И всё же была четвёртая, Соломон Израилевич настоял, видимо хотел пристроить как можно больше «сироток» в надёжные руки. Тут уже не многоквартирный дом, район частных построек. Двадцать минут его не было, пока не вышел с натуральной голубоглазой блондинкой, лет восемнадцати, фигурка такая, чуть слюной не захлебнулся. Даже шофёр восхищённо языком защёлкал. Ещё бы, почти месяц без женской ласки. Это я про себя. А что, среди евреек и блондинки есть? Не знал. Оказалось, есть. Звали Тамара, и она уже на всё согласная. Условия шикарные. Так что я зашёл в дом, дождался, когда та выйдет с двумя самками и в хранилище её. Вышел, сказал управдому, что потом девчушку заберу и отвёз его домой. Дальше с шофёром объехали адреса, девушек уводил в укромное место и убирал с вещами в хранилище. Ещё успел всласть нацеловаться перед этим. Ну что, к суровой военной службе готов. Всего три килограмма свободного в хранилище осталось. Там шофёр отвёз на вокзал, где и убыл. К слову, охрана осталась. Да, она не видала как я девушек убирал. Ждём прибытия состава, он проходной, и едем к Воронежу.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.