Страница 7 из 94
Ксения окинула сидящих перед ней мужчин победным взглядом, без слов развернулась и удалилась из кабинета.
- Понабрали тут… – начштаба опустился в кресло, крепко сцепил пальцы и посмотрел исподлобья на мужа этой с-с-стервы. - Лукин!
- Я! - гигант вскочил, с грохотом опрокинув стул.
- Ты бы свою баб… жену, то есть держал в узде, что ли? Командование чётко сказало: женщин на операциях быть не должно! Генофонд берегут, понимаешь…
- Виноват, тащ майор, не могу! Жена ведьма! Слово поперёк скажешь - порчу напустит, шары скукожатся! И в сапоги укатятся!
Мужики заржали в голос, окончательно разрушив уставную атмосферу.
- А-атставить! Сми-ирна! Кру-угом! Шагом марш на инструктаж! – крикнул майор, его лицо стало пунцовым. – Развели тут… Шапито…
* * *
Миновав просторы водохранилища, катер сбросил обороты двигателя. Оборудованный перед выходом «мокрым выхлопом»[3], он и без того шумел очень мало, а после сброса оборотов его стало едва слышно. Висящее над головой бескрайнее небо, усеянное мириадами звёзд, чаровало, вызывая желание расправить крылья и взмыть туда, в сверкающую бездну. Подальше от обезумевшего мира…
Сидящие в катере бойцы негромко разговаривали друг с другом. Боярин что-то говорил своим бойцам, Хворостов смотрел в темноту, поверх голов, задумавшись, Бэтэр дремал, обняв автомат. Лукин сидел ближе к корме, теребил кармашки нового необмятого мундира, сшитого Ксенией по образцу натовской формы Бэтэра. Сидит идеально, ткань прочная, необычная… Где только достала?
- Игорь, ты как? – спросил сидящий рядом с гигантом Ермак, служивший до катастрофы в ОМОНе.
- Скучно… - Лукин улыбнулся, хотя в темноте это никто не видел. – Щас бы репу кому-нибудь внутрь вогнуть… Или руки оторвать…
- А, ну это дело поправимое! Скоро развлечёмся! – хмыкнул Ермак, уловивший юмор товарища. – Ты вот что скажи, за что тебя Зелёным прозвали? Из-за глаз?
- Да не… Мы с ребятами, когда на остров приехали, пьянку устроили. С нами был Фил, доктор. Он утром, когда глаза разлепил, меня увидел и обозвал Зелёным Змием. Я ж самый трезвый был, всем подливал. Прижилось прозвище…
В это время сидящая между Кубаном и Генрихом Зена внимательно слушала инструкции, советы, указания военных. Иногда уточняя непонятные ей детали. Генрих дал ей десяток патронов с трассирующими пулями, она сразу же забила их в короткие магазины, подаренные Филом. Наощупь получалось уже неплохо.
Когда катер сбросил ход, беседы сами собой затихли. Кубан, откинувшись на спинку лавки, некоторое время смотрел на звёздное небо, затем негромко продекламировал[4], будто размышляя:
A qué me lo decís? Lo sé: es mudable,
es altanera y vana y caprichosa;
antes que el sentimiento de su alma,
brotará el agua de la estéril roca.
Стоило ему закончить первый куплет, как Зена подхватила:
Sé que en su corazón, nido de sierpes,
no hay una fibra que al amor responda;
que es una estatua inanimada..., pero...
¡ es tan hermosa !
Капитан удивлённо повернул голову в её сторону, хотя в темноте видел только неясный силуэт.
- Сеньора знает испанскую поэзию? – спросил на испанском же языке.
- Как же можно не знать стихи Густаво Адольфо Беккера, сеньор? – ответила Зена, неплохо знавшая язык конкистадоров. – Жемчужина европейской культуры!
- Если его можно назвать жемчугом, то вы, сеньора, бриллиант! – голос Кубана наполнился бархатом. – Лишь настоящий знаток прекрасного способен увидеть, как ваши грани играют миллионом оттенков!
- О да, сеньор! – в голосе Ксении, наоборот, зазвучал лёгкий, едва заметный сарказм. – Уверена, вы лучший из ценителей! Однако, россыпь бриллиантов выглядит как дешёвые стразы! Стоит ли снижать ценность камня с лучшей огранкой, бросая его к остальным?
Капитан даже не нашёлся что возразить, лишь мысленно восхитился изяществом ответа, исключавшего любые заигрывания.
- Кубан, откуда ты так хорошо знаешь испанский? – спросила Зена на русском.
- Две недели назад это ещё было гостайной, а сейчас можно ответить. – Кубан тоже вернулся к родному языку. – Два года назад меня командировали в Венесуэлу, мы занимались каналом защищённой связи между правительствами наших стран. За полгода общения с аборигенами подтянул уровень от институтского до продвинутого. А Вы, Ксюша, откуда его знаете?
- Прежде всего, никогда не называй меня Ксюшей! Не терплю это имя! Ксения, или Зена, только так! – возмутилась девушка, затем уже спокойнее добавила, – Я в туристическом бизнесе работала, больше по карибскому направлению. Пришлось пойти на курсы, нанять репетитора. Заодно английский подтянула.
- I admire your talents, beautiful lady![5] – Кубан сделал осторожный комплимент.
- Thanks, you are a real gentleman![6] – Зена ответила так же сдержанно.
- О чем вы там курлычете? – сидящий рядом Генрих все время прислушивался к разговору на незнакомых языках.
- Испанскую поэзию обсуждаем!
- Нашли время… Убивать плывем, а они стихи читают!.. – заворчал снайпер. – Давай, Зена, ещё раз по плану действий пробежимся…
* * *
Пройдя на самых малых оборотах деревню Сменцево, катер пристал к небольшому причалу, заскрипев плоским днищем по отмели. Полтора десятка бойцов неслышно выбрались на берег. Рулевой, сняв прибор ночного видения, устало вытер пот с лица.
- Кэп, уходи к болотам с началом рассвета, если не вернёмся! Жди там, слушай эфир! – Кубан прикоснулся к плечу рулевого и последовал за группой.
Катер заурчал мотором, Бэтэр с Зелёным помогли ему, толкнув баграми: борт снялся с отмели и отплыл подальше от берега.
- Хлопцы, девчата! Шум не поднимаем, стреляем только при крайней необходимости! Барин! – обратившись к Стольникову, Кубан говорил всё так же тихо. – Глушитель твой кустарный для «Беретты» точно без нареканий?
- Так точно, капитан! – полушепотом ответил Боярин. – Токари постарались на славу! Два магазина дозвуковых патронов, как и сообщил ранее!
- Идёшь первым, на тебе ночник! Зелёный, ты в темноте вроде видишь, сколько пальцев? – обратившись к Лукину, Кубан поднял кулак.
- В кулаке пять! – раздалось из темноты. – Вижу на несколько шагов!
- В середину колонны! Я замыкаю! – Кубан опустил на глаза ПНВ. – Попрыгали все!
Отряд выполнил приказ, ещё несколько минут потребовалось для подгонки звенящего снаряжения. Наконец, выстроившись в колонну, бойцы двинулись в сторону цели, шагая по середине асфальтированной дороги.
Добравшись без приключений до окраины Гладышево, группа замедлилась ещё сильнее, останавливаясь каждый раз, когда из темноты доносился какой-либо шорох. Между рекой и дорогой находилась деревня, будто вымершая - ни одно окошко не светилось, пусть даже тусклым огоньком свечи. Воняло пожарищем, к счастью, без примеси амбре горелого мяса. Отсутствие ветра помогало слышать, хотя это замедляло и самих диверсантов, приходилось идти буквально на цыпочках.
Миновав деревню и корпуса химзавода, группа перешла через ветку железной дороги и скрылась на окраине леса на короткий привал.