физиручка 3

Глава 25

Я едва не поперхнулся. Она что, предлагает нам любовный треугольник замутить? Не-е, соблазнительно, конечно, но против моих принципов. Да и скорее всего — ей хочется нас с Машей держать на виду. С чего я вообще решил, что Эсмирку отправили за мною приглядывать, а не — за Вершковой? Вряд ли они думают, что прибыв в столицу нашей Родины, я побегу на Петровку или на Лубянку… Другое дело — модельерша. А вдруг она догадывается, что на фабрике творятся нечистые дела и решила искать правду в Москве?.. А скорее всего — «королеву» послали присматривать за нами обоими.

— Как это — не расставаться? — испытывающее хмыкнул я. — В гостинице втроем не поселят, да и попади еще в ту гостиницу…

— Ничего! — отмахнулась Эсмеральда Робертовна. — У меня в «России» свояченица администратором работает. Она нас устроит.

Славная гостиница «Россия» в центре Москвы в эти времена считалась самой крупной в мире.

— А у меня тетя в Строгино живет, — сказала Маша. — Она меня ждет. Я ей от мамы гостинцы везу.

— А ну так тетю обижать нельзя, — осклабилась Эсмирка. — А мы с, Сашей, и вдвоем прекрасно устроимся.

Вершкова чуть побледнела, уткнулась носом в тарелку.

— Так и у меня родственники в Первопрестольной есть, — соврал я. — Они тоже обидчивые…

— Ну как хотите, — насупилась подружка Рогоносца. — Я хотела как лучше… «Россия» в центре города, все достопримечательности — рукой подать, а из твоего Строгина, Машуня, пилить и пилить… Там даже метро нет… А ты, Саша, где обитать будешь?.. Тоже, небось, в какой-нибудь «тараконовке»…

Ага, пытается выведать, где я буду в Москве жить. А я и сам понятия не имею.

— Адреса не знаю, — сказал я. — Позвоню с вокзала, мне скажут, куда подъехать.

— Ладно! — отмахнулась она. — Давайте все равно выпьем!

Это предложение возражений не вызвало. Мы выпили, закусили, поболтали о пустяках и отправились в свой вагон. Эсмеральда Робертовна вернулась к ненавистному соседу, а мы с Машей — в свое купе. Я снова завалился на полку с книжкой, а Вершкова взялась за альбом. Когда меня начало клонить в сон, я сходил в туалет, совершил все необходимые процедуры. Завтра мы прибывали в Москву — город, который требует ясной головы и много сил.

Мне было интересно, каким образом «королева» будет следить за мною или за моей попутчицей, а тем более — за нами обоими в мегаполисе? С мыслями об этом я и уснул.

Утром меня разбудила проводница. Как, впрочем, и весь вагон. До Казанского вокзала поезд будет еще два часа добираться. А за час по всему составу закроют туалеты, так что надо все свои гигиенические потребности удовлетворить заранее. Помня об этом, я встал и разбудил Машу, объяснив ей, что надо поторопиться, пока в оба сортира не выстроились очереди. Хорошо хоть, что в спальном вагоне пассажиров, даже при полной загрузке, в два раза меньше, чем в обычном купейном. А что сейчас будет в плацкартных, и представить смешно.

То ли нашим попутчикам лень вставать в шесть утра, то ли они были менее опытными путешественниками, но в вагоне пока царил сонный покой. Мы с Вершковой успели сделать все дела, прежде чем стали грюкать сдвигаемые двери и остальные обитатели шестого вагона поползли к туалетным отсекам, дабы приступить к умыванию, чистке зубов и прочему. Я попытался заполучить пару стаканов чая, но проводница недовольно прошипела, что перед Москвой она титан раскочегаривать не будет. Хорошо, что купленный мною в Казани лимонад мы еще не выпили. Так что не пришлось жевать бутерброды и другую оставшуюся снедь всухомятку.

Позавтракав, мы с Машей переоделись по очереди, собрали вещички. Примерно за полчаса до прибытия, к нам в купе вломилась Эсмеральда Робертовна. Одетая и с чемоданом.

— Ну что, друзья, — сказала она. — Если вы не хотите жить в гостинице, так давайте договоримся, где и когда встретимся, чтобы погулять вместе? Я предлагаю завтра, в пятнадцать часов у входа в Третьяковку!

Мне было все равно. Хотя в самой знаменитой столичной галерее я не был лет сорок, если — не больше. Кажется, меня туда водила мама, во время нашей поездки в Москву в середине восьмидесятых. Я запомнил только «Трех богатырей» и «Иван Грозный убивает своего сына», да и то только потому, что такие картинки видел в школьных учебниках. С тех давних — для Владимира Юрьевича — пор, к живописи меня тянуло не больше, чем к симфонической музыке, то есть — практически никак. К тому же я мог сделать так, чтобы за все время пребывания в столице ни разу не пересекаться с «королевой», но все же было полезно показаться ей на глаза пару раз. Пусть доложит Эдвину или тем, кто за ним стоит, что физрук в Москве любовался достопримечательностями. Поэтому я сказал:

— Я согласен!

Услышав мой ответ, Вершкова тоже изъявила согласие.

— Вот и отлично! — обрадовалась Эсмирка.

За окном уже проплывали городские окраины. Москва — это не Литейск, который поезда проскакивают за пять минут. Пригородные платформы, несмотря на то, что не пробило еще и восьми утра, полны народу. Студенты, работяги, служащие ждут электрички, чтобы отправиться кто на работу, кто на учебу. В восьмидесятые сеть станций метрополитена не настолько развита, как почти полвека спустя. Тем более — нет еще разных там МЦК и МЦД. Так что даже жители городских окраин пользуются обыкновенными электричками, чтобы добраться до центра. Электропоезда вместительнее и быстрее другого наземного транспорта, особенно — зимой.

Электрических огней становилось все больше, а дома — все выше. По улицам ползли светящиеся гусеницы трамваев, муравьи-троллейбусы ощупывали усами ниточки проводов, юркие жуки советских малолитражек проскакивали между ними, торопясь успеть до того, как глаза светофоров сменят доброжелательный зеленый на гневный красный. Великий город постепенно втягивал в себя заиндевелый на морозном ветру состав, согревая его своим горячим дыханием.

Миновав Электрозаводскую, поезд замедлил ход, вползая в переплетение путей, ведущих к Казанскому вокзалу. Пассажиры шестого вагона уже стояли в коридоре, готовые к выходу. Я и две моих спутницы не спешили. Нас никто не ждал. Меня уж точно. Если только Илга не предупредила своих приятелей о моем приезде. Могла не предупредить — в целях конспирации. Проскрежетав тормозами, состав замер. Пора было выходить. Надев дубленку и шапку, подхватив чемодан, я двинулся за Машей и Эсмеральдой. Холодный воздух врывался в тамбур и после теплого вагона это мало радовало.

Втроем мы дошли до здания вокзала. В нем оказалось немногим теплее, чем снаружи. Несмотря на раннее утро, к кассам дальнего следования стояли очереди. На жестких деревянных скамьях сидели пассажиры, ожидающие своего поезда. Прибывшие проходили к выходу на Комсомольскую площадь. По залу ожидания прохаживались милиционеры, присматривающиеся к посетителям. Если им кто-то казался подозрительным, они требовали документы, а дальше поступали по обстоятельствам: либо возвращали корочки и продолжали обход, либо прогоняли бедолагу на улицу, а в худшем для него случае, вели в опорник.

— Ну все, дамы, — сказал я, обращаясь к своим спутницам. — Разбегаемся до завтра.

— А может, ты позвонишь, узнаешь адрес своих знакомых и скажешь нам? — спросила «королева».

Ага. Разогнался.

— Мои знакомые не слишком обрадуются, если к ним нагрянет еще кто-нибудь, кроме меня, — ответил я.

— Ну или хотя бы сообщи номер телефона, — настырно произнесла Эсмирка. — Чтобы знать, где тебя искать.

— И звонки от посторонних они тоже не любят.

— Ладно, — отступилась она. — Я беру такси и еду в «Россию».