Миз гардемарин Харрингтон

Дэвид Вебер - Миз гардемарин Харрингтон

— Похоже это ваш салага, главстаршина.

Низкий голос морпеха-часового излучал необычно-радостное сочувствие. Подобным образом морпехи обычно извещали кого-то из флотских “звездоплюев” о том, что на том горят брюки или происходит еще что-то столь же занимательное. Главный старшина Роналд Шелтон проигнорировал тон “бронецефала” с привычным пренебрежением высшей формы жизни по отношению к низшей. Хотя на этот раз сделать это было немного сложнее обычного. Взгляд его, проследовав в направлении едва заметного кивка капрала, немедленно выделил указанный объект из заполнявшей галерею космического дока толпы. Она, безусловно, была чьим-то салагой, что он понял, едва взглянув в ее направлении. Ее гардемаринская униформа была безупречной, но, как и плывший за ней антигравитационный сундучок, была такой новой, что, казалось, поскрипывала. В сундучке, кстати, была какая-то странность, как будто к нему сверху было принайтовано еще что-то в половину его размера, но он не придал этому особого значения. Гардемарины вечно появлялись с чудными личными вещами которые, как они надеялись, не нарушали Устава. В половине случаев они заблуждались, но разобраться с этим можно будет позже, когда салага окажется на борту корабля Шелтона. А она, похоже, направлялась именно к стыковочному рукаву “Воительницы”, хотя возможно и по ошибке.

На это он надеялся.

Гардемарин была высокой девушкой, выше Шелтона, с темно-каштановыми коротко подстриженными волосами и серьезным угловатым лицом, которое, казалось, состояло только из носа, который милосердно можно было назвать “крупным”, и огромных миндалевидных глаз. В настоящий момент лицо ее ничего не выражало, но огонь, горящий в глазах, был достаточно ярок, чтобы любой опытный старшина застонал от безысходности.

Еще она выглядела лет на тринадцать. Значит она, скорее всего, являлась реципиентом пролонга третьего поколения, но осознание причины не добавляло ее облику зрелости. Однако, почти неохотно признал он, двигалась она хорошо. В ее осанке чувствовались грация атлета и очевидная уверенность в себе, нехарактерная молодости. Столкновений с людьми, заполнявшими галерею, она избегала с легкостью, как будто исполняя какой-то свободный танец.

Если бы это было все, что увидел Шелтон, то он вероятно (предварительно и с некоторой надеждой) оценил бы ее немного выше среднего уровня тех молодых людей, которых флотским старшинам приходилось превращать из неуклюжих новичков в профессионалов. К сожалению, это было не все. Шелтону потребовалась большая часть опыта накопленного за тридцать четыре года службы чтобы не выдать своего смятения при виде остроухого, усатого, шестилапого cфинксианского древесного кота, восседающего у нее на плече.

Древесный кот. Древесный кот на его корабле! И в гардемаринском кубрике к тому же! Одной мысли об этом было достаточно, чтобы вызвать зуд у человека верящего в порядок и флотские традиции. Шелтон чувствовал сильное искушение повернуться и придушить морпеха, невозмутимо усмехавшегося у него за плечом.

Еще несколько секунд он позволял себе надеяться, что она может пройти мимо “Воительницы” к другому кораблю, или что она просто заблудилась. Но все возможности избежать неотвратимого меркли по мере ее приближения к стыковочной трубе тяжелого крейсера.

Шелтон и морпех отдали честь и она ответила им с решительностью, в которой смешались возбуждение новичка и странная зрелость. Она смерила Шелтона мимолетным, почти незаметным взглядом, но обращение ее адресовано было исключительно часовому.

— Гардемарин Харрингтон прибыла, чтобы присоединиться к экипажу, капрал, — сказала она с отчетливым cфинксианским акцентом, достала из кармана кителя карту памяти в стандартном флотском чехле и протянула ее ему. Шелтон отметил, что ее сопрано оказалось неожиданно мягким и мелодичным для человека ее роста, пока морпех принимал карту и вставлял ее в свой планшет. Однако в ее тоне не было ни колебаний, ни смущения. Тем не менее он засомневался, что кто-то выглядящий так молодо как она сможет изобразить надлежащую для командования властность. Он не позволил этим мыслям отразится на лице, но кот на ее плече повернул голову и уставился на него яркими травянисто-зелеными глазами, подергивая усами.

— Так точно, мэм, — произнес морпех, когда данные с карты совпали с занесенными в его планшет и он получил подтверждение того, что миз гардемарин Харрингтон имеет приказ и право подняться на борт “Воительницы”. Он вынул карту и вернул ее, а затем кивнул в сторону Шелтона. — Полагаю, что главный старшина Шелтон ожидал вас, — сказал он все с той же раздражающей ноткой не до конца скрытого веселья, а Харрингтон повернулась к главстаршине и приподняла бровь.

Это слегка удивило Шелтона. Какой бы сформировавшейся она не казалась, но он более тридцати стандартных лет наблюдал зеленых салаг, прибывающих для прохождения практики, и свечение в ее глазах было достаточным доказательством того, что она была столь же возбуждена и напряжена, как и каждый из них. Но в этой приподнявшейся брови ощущалась властность или, возможно, уверенность в себе. Это не было чем-то вроде предумышленно выражаемого превосходства, которое некоторые салаги использовали, чтобы скрыть тревогу или отсутствие самообладания. Для этого движение было слишком естественным. Но этот спокойный, беззвучный вопрос, в котором не было ни снисходительности, ни самозащиты, породил в нем намек на надежду. Главстаршина сказал себе, что в ней может оказаться стальной стержень. Тем временем кот снова повел усами в его сторону, и главстаршина мысленно встряхнулся.

— Главный старшина Шелтон, мэм, — услышал он собственный голос. — Если вы последуете за мной, я провожу вас к старпому.

— Благодарю, главстаршина, — ответила она и направилась вслед за ним в трубу.

Вместе с котом.

Хонор Харрингтон добросовестно старалась не показывать волнения, плывя по трубе за главстаршиной Шелтоном, но это было нелегко. Она стремилась к этому моменту добрую половину жизни, и на пути к нему ей пришлось тяжко потрудится на Острове Саганами последние три с половиной стандартных года. Теперь она была здесь, и возбуждение в ней росло как на дрожжах пока она достигла внутренней оконечности трубы, ухватилась за поручень и втянула себя вслед за Шелтоном в область внутренней гравитации тяжелого крейсера. Для нее самой это было символическим моментом перехода с космической станции его величества “Гефест” на борт КЕВ[1] “Воительница”. Сердце ее забилось сильнее при виде, звуках и особом запахе королевского космического корабля. Окружение чем-то неуловимо отличалось от того, что было на космической станции оставшейся позади. Без сомнения, это все работа воображения — в конце концов обстановкой все сооружения в космосе походили друг на друга — но ощущение чего-то непохожего, чего-то особенного ожидавшего именно ее, билось у нее внутри.

Древесный кот у нее на плече издал мягкий упрекающий звук и ее губы слегка искривились. Нимиц понимал ее радостное возбуждение и неизбежно пришедший вместе с ним трепет, но коты-эмпаты были прагматиками до глубины души, а он распознал признаки перехода Хонор в “режим навеселе”. Более того, он сознавал необходимость правильно себя поставить с первого же момента пребывания на борту “Воительницы”. Хонор почувствовала как его когти вонзились немного глубже в специально укрепленное плечо ее кителя, вежливо напоминая держать себя в руках.

Она протянула руку и потрепала его по ушам, признавая его правоту, в тот же момент как ее ноги коснулись палубы “Воительницы” прямо перед линией, которая обозначала официальную границу между кораблем и космической станцией. Она хотя бы не попала в неудобную ситуацию подобно одному ее однокурснику, приземлившемуся не с той стороны такой же линии во время одного из их коротких тренировочных полетов в ближнем космосе! Какая-то ее часть хотела хихикнуть при воспоминании об абсолютно уничтожающем взгляде, которым тогда наградил беднягу-гарда дежурный офицер, но она подавила в себе этот порыв и немедленно приняла стойку смирно и отдала честь дежурному офицеру этого шлюпочного отсека.

1

корабль его/ее величества; позволю себе напомнить, что в момент действия повести у власти находился отец Елизаветы III — Роджер III, так что правильным местоимением, в отличие от книг основной серии, будет “его” — Д.Г.