Страница 73 из 95
Истероидность придаёт характеру большую гибкость, чувствительность к поощрениям, заинтересованность в расширении аудитории и, одновременно, большую поверхностность. Понятно, что энергии она не добавляет. Вот почему эпилептоидные устремления, в т. ч. агрессивные, экспансивные, при таком сочетании приобретают нередко характер деклараций, публичных угроз, и не всегда реализуются по-настоящему.
В отличие от эпилепто-истероида, который угрожает кому-то публично лишь с целью упрочить своё реноме в глазах общественности, истеро-эпилептоид на самом деле хочет навести порядок, но ему важно делать это на глазах у других.
Он высовывается в форточку и кричит: «Уберите машину!» или «Прекратите петь песни – ночь на дворе!», или ещё что-нибудь в том же роде. И спокойно засыпает, даже если его требование не выполнено в полном объёме. Ведь он, пусть отчасти иллюзорно, имитационно, но исполнил свою миссию по наведению порядка.
Представить себе внешний вид истеро-эпилептоида несложно: характерное телосложение, аккуратный рабочий (джинсовый и т. п.) или спортивный костюм, или иная одежда, функционально адекватная ситуации. Но, за счёт истероидности, на всём этом – отблеск следования моде, демонстрации достоинств, стремления нравиться окружающим.
В деятельности обладатель анализируемого сочетания проявляет присущий ему высокий профессионализм, технологичность, функциональность, организаторские способности, но делает это с артистизмом, с шиком, с постоянной оглядкой на публику.
Общаться с ним следует, как с эпилептоидом – чётко сознавая, на чьей территории вы находитесь в момент коммуникации. Нельзя позволять себе хозяйничать в его доме (в широком значении этого слова), а ему – в вашем! Но можно «вытребовать» у него право говорить ему комплименты – делать это нужно уверенно, адресно хваля в нём то, что действительно хорошо ему удаётся. Вначале он будет с опаской смотреть на вас, ожидая подвоха, но, убедившись, что вы – скорее друг, чем враг, в своём сознании определит вам роль человека, говорящего ему комплименты. Конечно, в первую очередь на такую роль (а вместе с ней и на место в его «круге доверия»), могут рассчитывать те, кто помогает ему в основной его работе – наведении порядка в делах и отношениях[85].
Сочетание 2, 3 – паранойяльно-эпилептоидное. Выстраивание чёткой системы предметов, людей, дел и отношений, совершенствование технологий и организация эффективного использования ресурсов, осуществляемые с упорством паранойяла.
Очень важно понять, что целью такого поведения не является преобразование, создание новых направлений деятельности, стремление подарить людям ещё неизведанные ими блага – на первом месте в паре находится всё-таки эпилептоидный, а не паранойяльный радикал.
Эпилептоид (а это, прежде всего, он) приводит в порядок имеющееся, совершенствует ранее кем-то достигнутое, а не разворачивает по-настоящему созидательную активность.
Созидание, если таковое вообще присутствует в подобного рода деятельности (можно с паранойяльным упорством, например, делать уборку в помещениях – вряд ли это называется «созидание»), становится не основной целью, а, как бы, побочным результатом.
Сравним, к примеру, поведение паранойял-эпилептоида (2, 3) и эпилепто-паранойяла (3, 2) в ситуации назначения каждого из них на должность главного врача поликлиники.
Первый озаботится вверенным ему хозяйством: наличием профессиональных кадров, состоянием медицинского оборудования, помещений, электро-, тепло– и водоснабжения, подъездных путей и т. д. Его активность будет направлена на повышение квалификации врачей и медсестёр, на приобретение современного, высокотехнологичного оборудования, на текущий и капитальный ремонт, на обеспечение эффективной эксплуатации инфраструктуры поликлиники. Всё это будет делаться с присущим ему паранойяльным упорством: целеустремлённо и настойчиво, невзирая на возникающие препятствия. Паранойяльный радикал предоставит свой инструментарий в пользование эпилептоидной доминанте.
Эпилепто-паранойял, увлекшись идеей профилактики заболеваний (или реабилитации больных и травмированных), увеличит масштаб решаемой задачи: положит годы на превращение своей поликлиники в крупный лечебно-профилактический (или реабилитационный) центр. Как паранойял, он этого в конце концов добьётся. При этом, как эпилептоид, он будет подходить к делу расчётливо и профессионально. Надеюсь, разница между стилями поведения, обозначаемыми сочетаниями 2, 3 и 3, 2, понятна.
Справедливо сказано, что создавать учреждение должен человек с одним складом характера, а руководить созданным – с другим. Речь как раз и идёт об эпилепто-паранойялах (создающих) и паранойял-эпилептоидах (эксплуатирующих).
Лишь в одном случае эпилептоид решится на создание чего-то принципиально нового в дополнение к существующему – если это будет необходимо ему для того, чтобы удержать в своих руках рычаги влияния на ситуацию. Руководитель паранойял-эпилептоидного склада, кстати, охотно организует всякого рода следящие, охраняющие, информирующие и прочие вспомогательные подразделения. За счёт них учреждение разрастается, укрепляет своё положение, но не меняется качественно в отношении выполняемой деятельности – вот что принципиально важно.
Спросите паранойял-эпилептоида, зачем нужен порядок, и он ответит: «Для порядка», – и вернётся к своей работе по организации обитаемого пространства. На что-то большее у него не хватает энергии, и он чувствует это. Всё-таки сочетание 2, 3 значительно менее заряжено энергией, чем 3, 2.
Внешне 2, 3 – это эпилептоид, разве что ощущается преобладание в его гардеробе офисных, деловых костюмов, а также экипировки по видам выполняемых им работ. И в обитаемом им пространстве сознательно выделено больше места рабочей зоне.
Профессиональное приложение этого сочетания универсальное. За что его обладатель ни возьмётся – всё, как говорится, «доведёт до ума». Весьма и весьма полезный человек! Но и других, не обессудьте, заставит повкалывать.
Общаться с ним нужно исключительно на деловой основе. В телевизионном фильме Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен» (1980 г.) есть примечательный эпизод: барон Мюнхгаузен, чтобы доказать свою правдивость, вызвался слетать на Луну.
Перед тем, как залезть в жерло пушки (посредством которой он намерен осуществить этот полёт), он обращается к своей жене, Марте: «Скажи мне что-нибудь на прощание». Та, замявшись, говорит: «Я люблю тебя». – «Не то», – с раздражением реагирует барон. – «Я буду ждать тебя». – «Не то». – «Я буду верна тебе». – «Не надо».
«Карл, – отчаянно и смело, презрев угрозы недоброжелателей, кричит фрау Марта, – они положили в пушку сырой порох!». – «Вот!.. Спасибо!» – удовлетворённо заявляет Карл Фридрих Иероним.
Характер барона Мюнхгаузена, изображённый здесь, действительно можно описать сочетанием 2, 3.
Ведь полёт на Луну, к которому он готовился столь тщательно, требовательно и настойчиво, нужен ему для подтверждения своего социального статуса (роли и места в обществе), а не, скажем, для открытия на Луне новых источников энергии. Узаконить свой статус, заставить окружающих признать его и впредь считаться с ним – это эпилептоидная, по-своему эгоистическая и, главное, локальная цель. Эпилептоиды локальны, в отличие от масштабных паранойялов.
Рассмотрим сочетание 2, 4 (эмотивно-эпилептоидное). Тоже очень и очень любопытное. В первую очередь, разумеется, оно заключает в себе эпилептоидное стремление определить и закрепить за собой место под солнцем, овладеть своей территорией, смягчённое гуманным отношением к людям и всем прочим живым существам[86]. Вместе с тем, эмотивность (за счёт внимания к нюансам) придаёт эпилептоидным проявлениям ещё большую изощрённость, со всеми вытекающими отсюда последствиями.