Страница 62 из 95
– Хорошо, Виктор Савич. Мы зайдём к вам в четверг. Спасибо вам большое.
Через три дня Вячеслав и Олег снова пришли к Горшкову.
– Виктор Савич, мы все – внимание. Ждём ваших комментариев.
– Что вы хотите от меня услышать? – Горшков робко смотрел на коллег.
– Как же. Вы обещали высказать ваше мнение по существу дела, изложенному в записке, а также разобрать саму записку, с точки зрения качества этого документа. Вам удалось это сделать?
– Я прочитал.
– И?
– Записка, как записка. Ко мне она отношения не имеет. Это не по моему столу, знаете ли. Вопрос не по моей зарплате. – Горшков скривил края губ в подобие улыбки.
Олег окаменел. Вячеслав с опаской поглядел на друга, боясь, что тот сейчас сорвётся на крик. Он поспешил задать следующий вопрос.
– А ваше личное мнение какое? Между нами, без передачи кому бы то ни было.
– Моё? – Горшков помялся. – Ну, если так, то моё мнение отрицательное. Я бы не стал за это браться.
– Почему? – Олег с трудом сдерживал бешенство. Горшков заметил это и испугался ещё больше. Вячеславу снова пришлось разряжать обстановку.
– Да, уж, инициатива, как говорится, наказуема исполнением. Вы это имели в виду?
– Не только, – Горшков, поняв, что ему не отделаться ничего не значащими общими фразами, стал объяснять, что конкретно в этом проекте ему не по душе.
Говорил он тихо, как бы ни на чём не настаивая, но его слова звучали очень веско и, надо сказать, производили впечатление. Разговор длился более часа. Вначале друзья молча слушали его, потом пытались возражать, потом перестали и снова принялись внимательно слушать. Наконец, Горшков выпустил из рук обсуждаемый документ, за который всё это время крепко держался.
– Вот, это основное. Есть также небольшие замечания по тексту, но это – мелочи. Резюмируя, скажу: главные проблемы будут с финансами, с площадями, с транспортом, с кадрами… и, конечно, сроки. Сроки вы указали невыполнимые. Вы не уложитесь – это же ясно с первого прочтения. В таком виде – это авантюра. Никто вас не поддержит. Так что вам нужно ещё много потрудиться, прежде чем со всем этим идти к начальству… А если вы спрашиваете меня, то я сомневаюсь, нужно ли это нам сейчас.
Олег ушёл от Горшкова подавленный. Вячеслав догнал его в коридоре, взял за плечо.
– Не грусти, Олежек. Старый мудрый Савич во многом прав. К генеральному с неподготовленным проектом лучше не соваться – хорошее дело загубишь. Давай мы вдвоём посидим, покумекаем, разработаем подробное технико-экономическое обоснование, укажем реальные источники ресурсов и т. д. и т. п. А? Согласен? А Горшкова, с его «нужно ли это нам сейчас?», пошлём к чёрту. Годится?
– Думаешь, Горшков пойдёт к чёрту?
– Если очень попросить, то пойдёт. Только перед этим замучает всех расспросами: «Куда идти? Что спросить? Что сказать?»
В этом, надеюсь, вполне узнаваемом, примере фигурирует обладатель ярко выраженного тревожного радикала – «Виктор Савич Горшков». Он слывёт в компании человеком опытным, рассудительным, осторожным, который неохотно, но всё же иногда берётся редактировать деловые предложения своих сослуживцев.
А уж если взялся за это – то «выловит всех блох», т. е. обнаружит буквально все, даже самые мелкие, огрехи. При этом вердикт его известен заранее – он категорический противник новизны. А новизна неподготовленная, плохо продуманная, очевидно несвоевременная – вообще равнозначна для него концу света. С его точки зрения, люди, предлагающие новое (технологические новинки, организационные изменения, смены направлений деятельности, не согласованные заранее условия коммуникации и т. д.) – главные источники опасности. Самые плохие слова в его лексиконе: «авантюрист», «авантюра». Ими он награждает всех инициаторов новшеств и их инициативы.
Тревожный человек (в нашем примере, «Виктор Савич») в своём поведении, как будто, напоминает эпилептоида: боится потратить «лишнюю» энергию, часто пребывает в состоянии повышенной тревоги, любит, чтобы всё вокруг него подчинялось неизменным правилам. Но между этими радикалами есть принципиальная разница, накладывающая чёткий отпечаток на характеры их обладателей: у эпилептоидов переживание тревоги быстро трансформируется в агрессию, и они нападают на «источник опасности» – реальный или потенциальный.
Тревожных их тревога парализует. Их охватывает непреодолимый страх, растерянность, появляется ощущение бессилия перед «враждебными» обстоятельствами. Сопротивляться вторжению на их территорию, нападать на «обидчика» они не в состоянии, поэтому стараются просто не допускать самой возможности возникновения повода для тревоги. Отходят подальше от всего нового, неизведанного, непредсказуемого. Просят их «не беспокоить».
Посмотрите на «Виктора Савича». Как он вздрагивает и сжимается, когда к нему – неожиданно, без предупреждения – входят молодые коллеги. Как он категорически отказывается браться за незапланированное задание. Как расстраивается, когда нахваливают его профессионализм (не дай Бог, придётся соответствовать высокой оценке!). Как тяжело вздыхает, когда его всё же, напором, принуждают взяться за изучение служебной записки. Как страдает, когда оказывается, что это надо сделать прямо сейчас.
Заметьте, он боится отказать. Он принимается за дело, но его характер всё расставляет на свои места: в навязанном ему быстром темпе он не может сосредоточиться на тексте записки, её смысл ускользает от него – так проявляется свойственная тревожным растерянность.
Также до последнего сопротивляется «Виктор Савич», не желая объявить своего мнения о прочитанном. Как позже выясняется, работу он провёл, материал изучил досконально, и ему есть что сказать. Но обнаружить своё истинное отношение к чему-либо – значит взять на себя дополнительную ответственность, что для тревожного – крайне нежелательный поворот событий. Вы помните, что даже на его лице в момент появления сослуживцев в его рабочей комнате не отражается толком ни удивление, ни раздражение, а лишь испуг. Настолько он не готов показать окружающим самого себя.
И ещё несколько важных деталей. Одевается «Горшков» в буквальном (да и в переносном смысле) серо, безлико, одинаково каждый день («непременный серенький костюмчик»). Подобная внешность характерна для доминирующего тревожного радикала.
Рабочее место «Виктора Савича» находится в помещении, где, кроме него, работают и другие. Можно предположить, что он сотрудник исполнительского звена. Это очень похоже на тревожных. Они крайне редко соглашаются на продвижение вверх по служебной лестнице, боятся брать на себя ответственность за подчинённых, за больший, чем они привыкли за долгие годы, объём работы.
На достижение какого же результата направлен тревожный радикал? – На сохранение для своего обладателя привычного образа жизни, на избегание любой новизны, на консервацию условий существования в самом широком значении этих слов. Это и есть цель тревожного характера.