Страница 34 из 95
Чтобы стало совсем понятно различие этих радикалов: эпилептоид с удовольствием и мастерством вяжет свитер, паранойял – создаёт трикотажную промышленность.
Внешние признаки паранойяльного радикала. Специфического паранойяльного варианта телосложения не существует. Начнём сразу с оформления внешности. Увы, очевидных признаков паранойяльности не так много, но они всё же есть.
Паранойялы всем стилям предпочитают классический (они, собственно говоря, являются и его вдохновителями, и основными потребителями). И не только в одежде. У этого стиля есть три, как минимум, качества, созвучных паранойяльной тенденции. Первое: он выдержал испытание временем. Второе: его признаёт большинство людей, он понятен и близок массам. И третье, главное: классический стиль в мировой культуре отражает совершенно определённую социальную позицию – безусловный приоритет общественных целей и ценностей над индивидуальными. А это – основа паранойяльной этики[42].
Паранойял выбирает причёску, одежду, обувь строгого, без излишеств, классического стиля. В понятие «классический костюм» сегодня входят пиджак и брюки, рубашка с галстуком консервативной расцветки. В разные времена и в разных социальных группах «классический» набор предметов одежды трансформировался. Так, в первой половине 19 века классическим костюмом в Англии считался редингот, с жилетом и панталонами. Позже в Европе в обиход вошли фраки, «визитки», смокинги…
Но всегда классический костюм отличался рядом характерных и неизменно присутствующих в нём особенностей. В костюме этого стиля, в отличие от спортивного, отсутствует агрессия (точнее, агрессивность индивида). Отсутствует также истероидная яркость и, стало быть, претензия на исключительность.
Классический костюм, с его тенденцией к унификации формы, с его прочным внутренним «каркасом», с его прямыми углами, отсутствием излишеств, украшений, заряжен социальным, а не индивидуалистическим содержанием. Он отражает уверенную, консолидированную силу общества и, соответственно, готовность служить его интересам, общественному благу. Он воплощает консерватизм, респектабельность и властность.
Предлагаю считать, что в любом художественном стиле отражены – в той или иной степени, теми или иными средствами – различные типы социальных отношений. А основных таких типов – три.
Первый – когда признаётся, что индивид, буквально всем в своей жизни обязанный обществу, должен сделать служение общественным интересам единственным смыслом и целью своей жизни, отречься от себя и раствориться в этом служении.
Второй – когда подчёркивается, что общество немыслимо без индивидов, что оно из них состоит, и поэтому все общественные интересы, в конце концов, должны сосредотачиваться на благе индивида, что общество обязано признавать право индивида на частную жизнь, лелеять его особость и дорожить его уникальностью.
Третий – когда объявляется война между индивидом, не признающим общества, как источника своей жизни и благосостояния, разочаровавшимся в любом общественном укладе, и самим обществом, открыто пренебрегающим таким индивидом.
Ничего, кроме этих трёх вариантов взаиморасположения индивида и социума, и придумать нельзя, по моему разумению.
Художественный стиль, производный от первого типа социальных отношений, логично было бы назвать классическим, от второго – романтическим, от третьего – протестным. Все остальные подварианты, совершенно очевидно, происходят от смешения деталей или выделения частностей из этих трёх базовых стилей.
«Гиперсоциальный имидж» классического костюма прочно укоренился в сознании людей. В комедийном фильме режиссера Ю. Мамина «Фонтан» (1988 год) один из героев в критической ситуации прибегает к его помощи.
Незадачливых руководителей местного коммунхоза, с утра до вечера латающих «тришкин кафтан» петербургских трущоб, вызывают к начальству. Им грозит разнос и позорное увольнение с работы за многочисленные огрехи, аварии и недоделки.
И вот один из них, наиболее сообразительный и расторопный, вместо того, чтобы идти «на ковёр» в повседневной одежде, грязной и бесформенной, как сама жизнь, облачается в белоснежную рубашку, строгий костюм и галстук.
Начальство и напуганный коллектив ЖЭКа готовятся к покаянным саморазоблачениям этих горемык, но вместо этого вдруг видят, как один из них, нарядный и торжественный, взбирается на трибуну и произносит речь, исполненную достоинства и призывов к «новым свершениям».
Секундный шок сменяется восторгом, и вот уже всё собрание, во главе с прежде разгневанным высоким начальником, аплодирует сказанному и вовлекается в стихийный митинг… Люди каким-то шестым чувством понимают, что классический костюм наделяет своего обладателя правом выступать от имени масс. Как же паранойял, жаждущий этого, может обойтись без такого костюма?!
Оформление пространства паранойялом сводится к превращению любого помещения в рабочий кабинет. Паранойял работает везде, где находится.
Помнится, в одной зарубежной поездке я оказался среди управленцев крупного российского предприятия. Все мы ехали в автобусе. Дорога проходила по живописнейшим местам – я в жизни не видел ничего более красивого и величественного. И она была небезопасной: подчас колесо нашего автобуса, казалось, зависает над пропастью.
Но мои соседи этого не замечали. Едва усевшись в кресла, они включили ноутбуки, телефоны и углубились в работу. Все их внимание было занято делом. И только делом! Вокруг меня слышались приглушенные голоса. Мои попытки обратиться хоть к кому-нибудь, чтобы поделиться переполнявшими меня впечатлениями, натыкались на стену непонимания – сосредоточенные, обращенные внутрь себя глаза, отсутствующее выражение лиц… Это был не экскурсионный автобус, а штаб компании.
Прошли дни, прежде чем мои попутчики стали выходить из этого делового морока – все-таки их характеры состояли не из одной только паранойяльности.
Паранойяльность обнаруживает себя (даже чаще, чем в оформлении внешности) и в двигательной активности человека – в его мимике и жестикуляции. В мимике в несколько меньшей степени, хотя, понятно, что на лице паранойяла отражается его уверенность в себе, в правильности выбранного пути, его сосредоточенность деятеля. Жестикуляция более характерна.
Напомню знатокам: паранойялов отличают два варианта жестикуляции: а) направляющая и б) ритмообразующая.
Поскольку паранойял всегда уверен, что только он один знает, куда нужно идти, где искать счастья, – он охотно показывает это направление всем желающим. «Указующие персты», простёртые вдаль руки (как свободные, так и с зажатыми в них головными уборами) – это направляющие жесты, типичные для паранойялов.
Они уверенно тычут пальцем не только в некую «светлую даль», но и, например, в книжную страницу, в лозунг на транспаранте, в чертёж, словом, туда, где чётко и ясно выражены их принципы, намерения, цели, символы их веры. Дескать, глядите, читайте, усваивайте, вдохновляйтесь. Вот истина (тычут они пальцем в чертёж), а там (простирают руку) – счастье!
Речь паранойяла часто сопровождается постукиванием по столу кулаком, ребром ладони, негнущимся напряжённым пальцем. Такое впечатление, что он тем самым задаёт ритм своим словам, обозначая начало и конец каждой фразы. Он словно что-то вбивает в голову слушателям. Подобные ритмообразующие жесты могут сочетаться с направляющими: тычки пальцем в чертёж становятся ритмичными.