СTП3

Глава 22

Пак Хи Шунь прогуливался по выставочному залу своей галереи вместе с арт-директором и планировал размещение экспонатов очередной выставки-аукциона.

На душе у молодого мужчины было тепло и хорошо: его план пришел в движение, и пусть гаденыш-ассистент остался жив, но своего он добился. Сестра торчала в больнице, а заседание совета акционеров бетонного завода прошло вчера вечером. Он позаботился о том, чтобы Пак Сумин была оповещена в последний момент электронным письмом, а управляющий, который был доверенным лицом Пак Сумин, случайно «забыл» позвонить девушке, решив, что это событие не стоит ее внимания.

Пока все складывалось как нельзя лучше. Проголосовали на заседании так, как было нужно Пак Хи Шуню: уставной фонд предприятия был увеличен на заранее оговоренную с акционерами сумму, достаточную для размытия доли Пак Сумин до ничтожных двенадцати процентов. Довыпуск акций — одобрен. Единственное, чего не смогли обойти акционеры и юристы — право приоритетного выкупа, прописанное в уставе, которое сохранялось за всеми участниками акционерного общества, но Пак Хи Шунь точно знал, что такой суммы у его сестры точно нет и за неделю, пока будет действовать ограничение, деньги она найти не сможет. Это было просто невозможно, никто в Корее не даст Пак Сумин двадцать миллиардов вон, а за границей контактов у сестры не было. И как только блок будет преодолен, он станет полноправным основным владельцем предприятия сестры и преподнесет эту добычу своему отцу в качестве трофея и доказательства собственных способностей. И это только первый шаг. Далее — расчленение и скупка всех больших и малых предприятий, основанных покойным дядей и замкнутых в один мини-конгломерат, которые он оставил Пак Сумин.

Как вообще старик Пак Ки Хун допустил, чтобы такая часть весьма ценных активов вышла из-под контроля семьи? Или тогда он был не так жесток и внимателен к тому, что делают его наследники? Когда Пак Хи Шунь открывал эту галерею, то буквально стер ноги по колено в поисках инвесторов и денег, ведь доступ к семейным финансам ему был закрыт. Как сказал отец, передав слова деда: «Хочешь открыть бизнес на семейные деньги? Значит сделай его частью конгломерата Пак». Делиться своим детищем с семейством Пак Хи Шунь не хотел, так что эти ограничения пришлось преодолевать. И это всего лишь галерея в центре Сеула! А у сучки Пак Сумин была целая мини-империя под рукой! Если бы она лично занималась бизнес-вопросами своего наследства, то уже через десять-пятнадцать лет смогла бы основать собственный клан и стать независимым, пусть и мелкого пошиба, чеболем! Очевидно, эта девица недостойна подобных богатств. Оставленное ей покойником должно вернуться в лоно семьи.

И раз уж все готово и сейчас нужно просто ждать, то самое время устроить выставку, которую ему и пришлось отложить. Сидеть без дела Пак Хи Шунь не любил.

Телефон в кармане мерзко завибрировал и Пак Хи Шунь увидел очередное оповещение о входе в аккаунт. Последние пару дней интернет шалит, но он проверял настройки и устройство было его, да и локация была не какая-то подозрительная, а Сеул. Времени показать аппарат кому-нибудь из красноглазых крыс-айтишников в головном офисе у него не было — нужно заниматься делами. Он точно знал, что его устройство надежно защищено паролем, он нигде не светил свой адрес электронной почты и никогда не открывал письма из сомнительных источников. По словам специалиста, который консультировал его по вопросам информационной гигиены, этого достаточно для того, чтобы на девяносто девять процентов исключить все возможные угрозы.

Все шло более-менее спокойно, пока на следующий день Пак Сумин не зашла в мою палату. Девушка тихо села на стульчик в изголовье кровати и, сложив руки на коленях, замерла, глядя в одну точку, на ней не было лица.

— Что случилось? — спросил я, налегая на химозное больничное желе.

В чем-то я понимал Мун Джина, который при мне точно так же лежал и уплетал эту гадость. Вроде и скрипит на зубах, чувствуешь, как язык меняет цвет из-за дешевых красителей, но остановиться не можешь.

— Кан Ён Сок, скажи, откуда ты всё знаешь? — расплывчато спросила годзилла.

— Знаю что? — продолжил я задавать вопросы.

Пак Сумин бросила мне на колени свой смартфон с разблокированным экраном. Взяв аппарат в руки, я увидел окно личной почты девушки. Ничего необычного, в основном в ящике лежали форварды рабочей переписки, которые я делал с корпоративного ящика на аккаунт годзиллы.

— Что-то не так? — уточнил я, листая список писем.

— Письмо, которое пришло вместе с твоим последним сообщением. Которое было про совещание, — тихо ответила Пак Сумин.

Я нашел необходимое сообщение. Адресата я не знал, да даже если бы увидел это письмо, то внутрь бы не полез — слишком это было похоже на личную переписку с кем-то третьим, а читать чужие письма я не хотел. Мне хватило дома того, что почти любое сообщение на форуме или ответ по электронной почте при вербовке агентов «на земле» мне приходилось согласовывать с политруком и вышестоящим начальством. С распечатками и кучей подписей, которые потом подшивались в отдельный журнал переписки. Так что на чтение чужих писем у меня была стойкая аллергия, точно так же, как была аллергия и на случаи, когда читали мою почту.

— Тут про какое-то собрание, — наконец-то сказал я. — Это по вопросам твоего бизнеса?

— Ага, — ответила Пак Сумин. — Про мой завод под Пусаном.

— У тебя есть целый завод? — удивился я. — Я думал, что твои компании занимаются только стройкой.

Пак Сумин посмотрела на меня, как на тупого, так что пришлось заткнуться. Ну, в целом логично. Цикл почти полного производства — на любой стройке всегда нужно много бетона.

— И что не так? — спросил я.

— Они размывают мою долю. Вот зачем нужно было это нападение, — ответила девушка, закрывая лицо ладонями. — А я еще думала, почему Пак Хи Шунь поступил настолько грубо и ему несвойственно. И ведь дед меня предупреждал…

— Когда? — поднялся я на локте.

— Когда приходила к нему, — в глазах Пак Сумин стояли слезы, девушка на меня не смотрела, осматривая углы палаты, будто ища выход. — Сказал, чтобы я была внимательнее, потому что могу пропустить что-то важное.

— То есть, он был в курсе? — спросил я.

— Я не знаю, — ответила Пак Сумин. — Но я знаю, что это конец, Кан Ён Сок. Все закончилось.

Девушка глубоко-глубоко вдохнула, втягивая воздух через нос, пытаясь подавить рвущиеся наружу слезы обиды.

— В смысле, все закончилось?

— Через пять дней закончится срок приоритетного выкупа новых акций, — ответила Пак Сумин, тыча пальцем на смартфон, — и после этого у меня вместо контрольной половины останется процентов десять-пятнадцать. Я потеряю все. На этот завод завязаны все фирмы, все мои доходы… В ближайшие месяцы я стану нищей.

— А если заложить имущество и бизнес? Взять кредиты? — начал перебирать я варианты. — У тебя есть несколько зданий, дорогие машины, вещи… Какая там сумма?

Я задавал эти вопросы с довольно простой целью. Уставные фонды закрытых компаний редко были слишком большими.

— Мне не хватает пятнадцати миллиардов вон, — ответила Пак Сумин. — Даже если я заложу все, что у меня сейчас есть из активов. И даже если я выкуплю только часть акций, это все равно будет только четверть от объема всего выкупа моей новой доли… И я знаю, что будет дальше. Пак Хи Шунь обвалит работу строительных фирм, там и так уже не все гладко шло, но я думала, это временные трудности и скоро управляющие все наладят. Ладно, давай не будем об этом. Я просто пришла сказать, что я банкрот и тебе стоит поискать новую работу. Майбах, кстати, оставь себе. Это выходное пособие. Я напишу юристу, чтобы он подготовил документы на дарение.