Страница 69 из 93
Глава 15.1. Бал
Я смотрела в своё отражение и не узнавала себя.
— Ты выглядишь как сказочная принцесса, дочка, — сказала мама рядом, и я в чём-то даже могла с ней согласиться.
В зеркале отражался словно другой человек. Мои скромные наряды из плотных тканей сменились струящимся светло-зелёным платьем в цвет моих глаз, подчеркивающим талию, узкий торс и широкие бёдра. Прямые тёмные волосы были уложены в лёгкие кудри и отведены от лица, а лёгкий макияж завершал образ. Нам также выдали зелёные плащи, украшенные золотой окантовкой, специально для вечера. Я знала, что Эмме выдали такой же декорированный синий плащ, и, конечно, наши значки ликвидаторов были отполированы специально для церемонии.
На церемонию награждения пригласили родителей и близких ликвидаторов, и таким образом здесь оказалась моя мама. Папа решил не приезжать — говорил, что стесняется, но я знала, что на него давило общественное внимание из-за того, что я была ликвидатором и всех тех новостей, которые вышли после суда.
Макс оказался прав: появление мистера Марша в суде окончательно утопило Люсиль. Теперь никто не сомневался, что она действительно пыталась украсть мой артефакт, хотя дело и было отложено. Мистер Марш, вызванный сразу после миссис Шортен, и реакция Люсиль на своего подельника только подтвердили это. Вдобавок, репортёры каким-то образом узнали, что мистер Марш уже оставил заявление в городской страже.
Общественность вынесла свой вердикт — Люсиль была виновна. Им не нужен был вердикт судьи и присяжных, реакция девушки сказала всё. В глазах публики я приобрела невероятный статус, практически статус народного героя, теперь, когда многие знали, каким издевательствам я подвергалась в академии. Я была ликвидатором, участвовавшим в спасении "Драгоценности Астурии", высокоуровневым артефактором, изобретательницей усилителя, и ещё из нищей семьи.
Наиболее шокирующим для меня оказалось то, что Ардонская Академия официально исключила Люсиль, публично осудив её действия, хотя официально судебное дело не было завершено, его просто отложили. Академия сделала это из-за давления со стороны общественности, когда все грязные детали дела просочились в газеты. У нового главы факультета артефакторики постоянно спрашивали, безопасно ли отправлять студентов в академию, учитывая, что может случиться с их дипломными работами.
Негативное внимание прессы было заслуженным. Долгие годы академия закрывала глаза на издевательства и превышение должностных полномочий. Даже после моей официальной жалобы они ничего не изменили. Но теперь, когда я стала немного известной, они готовы были изображать деятельность.
Имя Макса часто мелькало в газетах, он добавлял истории остроты: аристократ десятого уровня, ликвидатор, первый холостяк Ардона. Люсиль считали наивной за её веру в то, что он обратит на неё внимание. Часть её дневников, где она изливала свою одержимость Максом, была опубликована отдельно и пользовалась невероятной популярностью.
Что-то в этом привлекало читателей: одержимость мужчиной, соперничество подруг, победа аутсайдера, выходца из простого народа.
Но в прошлой жизни репортёры точно так же восхищались Люсиль, умницей и красавицей, которая изобрела артефакт, внедрившийся почти во все сферы жизни, и стала знаменитостью.
Насколько я помнила, в прошлой жизни к этому моменту Люсиль уже организовала себе путешествие по теплым странам Критарского Альянса, останавливаясь в лучших гостиницах и апартаментах, и по возвращению приобрела двухэтажные апартаменты в Монфорте.
А сейчас она находилась в больнице, скрывалась от репортёров, и даже её родители почти не покидали дома.
***
В огромном бальном зале было не протолкнуться, и как только я вошла сквозь широкие двойные двери, меня оглушил звук фотокамер. Мы с мамой позировали вместе, хотя она немного стеснялась. Впрочем, это трудно было назвать позированием - мы просто помахали репортёрам.
Столица изменила маму, немного вытеснив ту замкнутость, которая была присуща ей в Сортоне. Она даже начала переписываться с подругами из родного города, перестав постоянно бояться их мнения. Видимо, расстояние сделало их слова менее значимыми для неё.
Видеть её такой спокойной приносило мне радость. Я надеялась, что и в семейных отношениях с отцом она стала более уверенной и высказывается, если ей что-то не нравится.
— Мисс Айви Браун, миссис Рамона Браун, добро пожаловать, — обратился к нам мастер церемоний. — Я оставлю вас в надёжных руках Темпи. Если у вас будут какие-то вопросы, всегда можете обратиться к ней.
Темпи была служанкой во дворце, но не простой, а старшей, знающей, к кому обратиться в случае проблем. Сегодня она присматривала за мной, моей мамой и ещё несколькими приглашёнными гостями.
По пути к нам постоянно пытались подойти репортёры, но Темпи уверенно говорила им, что у них будет возможность пообщаться с ликвидаторами после торжественной части, и вела нас к столу с закусками, где уже стояли несколько моих друзей.
Большинство из нас не знали, как себя вести, но я намеревалась извлечь из этого дня максимум. Я надеялась найти подход к самой "Драгоценности Астурии", через Тома. После официальной церемонии она должна была пригласить нас на менее официальное чаепитие — только тех, кто спас её. И в этой атмосфере я собиралась повторить для неё её же слова из прошлой жизни, которые, как она считала, изменили её жизнь, надеясь, что это хоть немного исправит изменения, вызванные тем, что её спас не Себастьян Торн.
Тед Фуллагар тоже будет здесь. Нападение на министра безопасности произошло, как и было описано в записях его предка Уилмера, и конечно же, Тед Фуллагар выступил в роли спасителя.
Внимательный и серьёзный взгляд Себастьяна Торна с другого конца зала заставлял меня чувствовать себя увереннее. Сейчас он больше верил в то, что Фуллагар действительно знает будущее. К сожалению, это означало, что министр безопасности, вероятно, теперь является сторонником Теда Фуллагара и, возможно, его введут в “Круг”.
Внезапно все репортёры устремились к большим двойным дверям, и я проводила их глазами — в зал входил Том Ашвелл с семьёй.
Родители Тома полностью соответствовали нашим ожиданиям: высокие, стильные, в прекрасной форме, с нашивками рода, как и положено аристократам. Однако, настоящей звездой сегодняшнего дня был сам Том, чьи фотографии украшали обложки почти всех газет на протяжении последней недели. Вокруг него и его семьи сразу же собралась большая толпа слуг, которые быстро отогнали репортёров и проводили их во внутренние помещения.
А за ними… осторожно, словно преступница, следовала Лэйси Рафферти, девушка Тома. На её лице была видна растерянность, и она была совершенно одна.
Хотя нет, не прошло и минуты, как к ней подошла Темпи и вскоре привела заметно расстроенную Лэйси к нам.
— Всё в порядке? — я тут же обратилась к Лэйси. Очевидно, она прибыла с Томом как его девушка, но по какой-то причине их разделили. На ней было платье с длинными рукавами, скрывающее браслет Ашвеллов, который, как я знала, она почти никогда не снимала.
— Привет, Айви, — Лэйси улыбнулась мне как старой знакомой. — Да, всё хорошо.
По её лицу было видно, что всё совсем не так хорошо, как она говорит, но она явно не была готова делиться со мной своими переживаниями. Лэйси Рафферти видела меня в самый уязвимый момент моей жизни, именно она привела Тома и Эмму в уборную тогда, когда Майкл и Присцилла в академии решили избить меня и остричь мои волосы. Мои чувства благодарности к Лэйси были искренними, но она, видимо, не знала меня достаточно хорошо, чтобы доверять. Вместо этого Лэйси профессионально сменила тему и завела разговор о грядущих изменениях в академии после серии статей, вышедших после моего судебного слушания.