Эффект Грэхема

— Да, спасибо. Я с нетерпением жду возможности возглавить команду. Выиграть несколько медалей.

— Звучит здорово... — Я делаю паузу, надеясь, что он заполнит это пространство. Молюсь, чтобы он сказал мне что-нибудь, что угодно, любой намек на то, каким он видит состав команды.

Но он ничего не говорит.

Я неловко продолжаю.

— Я имею в виду, это и так понятно, но я бы хотела попасть в состав.

Еще один кивок.

— Конечно. Прямо сейчас мы рассматриваем нескольких игроков. В этом году собралась действительно динамичная группа игроков из колледжа.

Чушь собачья.

Я проглатываю это слово, стараясь не огрызнуться. Я ни в коем случае не высокомерна, но я знаю каждого игрока в хоккее НАСС, включая новичков. Некоторые из них демонстрируют потенциал, но, по большей части, среди всех команд первого дивизиона есть лишь несколько выдающихся игроков. И я определенно нахожусь в первой десятке, если не в пятерке.

— Что ж, приятно это слышать. Я не знаю, сколько игроков из колледжей обычно входят в состав, но...

— Около тридцати-сорока процентов, — отвечает он.

Это заставляет меня замолчать.

Черт. Это жестокая статистика. Учитывая размер состава, если свободных мест всего несколько, это означает, что он выберет двух, максимум трех игроков из колледжа.

— Как я уже сказал, — продолжает он, заметив выражение моего лица, — мы рассматриваем нескольких игроков, но, конечно, ты одна из них. Твой талант неоспорим, Джиджи. Конечно, есть небольшие проблемы, над которыми нужно поработать, но они есть у всех.

— Какие проблемы? — Я спрашиваю слишком быстро, а потом понимаю, что это может прозвучать так, будто я оскорблена критикой. Поэтому, спешу добавить: — Я была бы рада любым советам, которые вы сможете мне дать. Я всегда хочу улучшить свою игру.

Он поджимает губы.

— Это та же проблема, с которой ты сталкиваешься всегда. Ты неэффективна за воротами.

На этот раз я действительно огрызнулась, потому что он ведет себя так, как будто эта “проблема” некая ахиллесова пята, которая мучила меня годами, мешая добиться какого-либо успеха. Это чушь. У каждого игрока есть свои сильные и слабые стороны.

— Это отличное замечание, спасибо. Я поговорю об этом с тренером Эдли. — Затем, поскольку я знаю, что это будет заметно, если я не спрошу о ней, я заставляю себя спросить: — Кстати, как дела у Эммы? Она в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, верно?

— У нее все хорошо. Она действительно раскрылась на Западном побережье. Сейчас получила небольшую роль в пилотном фильме.

— Круто, — лгу я.

Мне не нравится слышать, что с ней происходят хорошие вещи, и я ненавижу эту мелочную черту. Мне не нравится считать себя мелочной.

— Я передам, что ты спрашивала о ней.

Пожалуй, не стоит, думаю я.

Но легкая напряженность в его голосе подсказывает мне, что он все равно не собирался передавать мои наилучшие пожелания. Да... она точно отравила этот колодец.

— Что ж, было приятно повидаться с тобой, Джиджи. Я вижу еще кое-кого, с кем мне нужно поговорить.

Он похлопывает меня по руке. А потом, к моему полному ужасу, он направляется к Бетани Кларк, капитану команды Провиденс.

Это шутка? Бетани, может, и провела сегодня хорошую игру, но она и близко не сравнится с моим уровнем игры. Это как пощечина. Мое горло сжимается от зависти и негодования, когда я выхожу на улицу. Мне все еще холодно, даже когда я выхожу на влажный воздух.

Я уже на полпути вниз по ступенькам, когда снова слышу свое имя.

— Джиджи, подожди.

Я оглядываюсь через плечо и вижу Люка Райдера, слоняющегося у подножия лестницы слева от меня. Он направляется ко мне, длинные ноги обтянуты выцветшей джинсой. На нем также черная футболка и кепка Брюинз с низко опущенным козырьком, почти закрывающими глаза.

На моем лбу появляется морщинка, когда я спускаюсь вниз, чтобы встретить его на тротуаре.

— Что ты здесь делаешь?

Он пожимает плечами.

— Воспользуйся словами, Райдер.

Я сейчас не в настроении слушать его разговорный стиль пещерного человека. Отказ Брэда Фэрли до сих пор бурлит у меня в крови, как аккумуляторная кислота.

Райдер приподнимает кепку и проводит рукой по волосам, приглаживая их, прежде чем снова надвинуть ее на глаза. Это движение привлекает мое внимание к его правому запястью и браслету на нем. Сплетенный из черных и серых нитей, как те браслеты дружбы на островных курортах, которые местные жители пытаются обманом заставить вас купить. Он старый и потертый, как будто он носит его целую вечность.

— Просто пришел на твою игру.

— Хорошо. Странно. Но ладно. — Я смотрю на него, ошеломленная. — Тебе понравилось?

Он начинает пожимать плечами, но потом видит мое лицо и останавливается.

— Было более драматично, чем я ожидал, — шутливо говорит он. — А еще не нужно было соглашаться на буллиты.

— Ты думаешь, надо было закончить ничьей?

— Нет, я имею в виду именно то, что сказал — не нужно было соглашаться на буллиты. Ты могла бы довести свою команду до победы в третьем периоде.

— Знаешь, большинство людей сделали бы мне комплимент за то, что я выиграла эту серию, — замечаю я.

— Это то, что тебе нужно? Чтобы тебе говорили, какая ты хорошая девочка?

От его насмешливых слов у меня разгорается жар прямо между ног.

Вау.

Ладно.

Я не ожидала, что мое тело так отреагирует. И мне не нравится, что это произошло. Тем более, что сейчас я должна была бы злиться. Он буквально только что сказал мне, что я — причина, по которой мы вообще дошли до буллитов.

— Я не уверена, может ты не увидел, — говорю я натянуто, — но давление на нас было сумасшедшим.

Райдер не отвечает.

— Что? — Я ворчу.

По-прежнему ничего.

Я бросаю свою хоккейную сумку на тротуар, и она приземляется с глухим стуком. Скрещивая руки на груди, я бросаю на него мрачный взгляд.

— Продолжай. Поделись своими мыслями.

Он встречается со мной взглядом.

— Ты паникуешь за воротами.

Осуждение режет меня, как тупой нож.

Обычно я бы спокойно восприняла это, впитала критику и рассматривала бы ее как конструктивную, не позволяя ей так глубоко ранить меня. Но он повторяет то же самое, что и Фэрли, а это последнее, что мне сейчас нужно.

Теперь уже двое мужчин говорят мне, что я отстой за воротами?

— Когда на тебя оказывают давление в чужой зоне и нет другого выбора, ты должна автоматически уводить шайбу к дальней стороне ворот, — говорит Райдер, когда я не отвечаю. — Вместо этого ты паникуешь и пытаешься делать плохие передачи, и тебя перехватывают. Что и произошло в третьем периоде.

Думаю, он мне больше нравится, когда молчит.

Мои челюсти сжимаются так сильно, что коренные зубы начинают пульсировать. Игнорируя его грубую оценку моей отстойности, я разжимаю челюсть, чтобы спросить:

— Зачем ты на самом деле здесь?

В его темно-синих глазах мелькает что-то похожее на дискомфорт. Я ожидаю, что он будет тянуть время или вообще не ответит, но он удивляет меня своей прямотой.

— Твой отец был вчера на нашей тренировке.

— И что?

Райдер снова поправляет поля своей кепки.

— Он сказал, что каждое лето проводит лагерь "Хоккейных королей". Я надеялся...

— О, черт возьми. — Я точно знаю, к чему это ведет, и это бесконечно раздражает меня. — Серьезно? И ты туда же?