Поврежденные товары

-Привет. ” Я чувствую, как густой румянец заливает мое лицо. Мы обнажены, когда он прокладывает поцелуями свой путь вверх. Наша кожа слипается, склеенная потом. Я задыхаюсь от чувств, охваченная желанием. Затем он оказывается на мне, сильный и защищающий. Парень, который никогда бы меня не подвел.

-У меня нет презерватива, ” шепчет он, водя головкой члена по моей киске. — Я не ожидал...

-Я чист, ” торопливо говорю я. “И поставлю внутриматочную спираль, чтобы регулировать мои гормоны и справляться с потенциально тяжелыми месячными, так что ... Знаешь, я думаю, у нас все хорошо”. Я не хочу, чтобы между нами были какие-либо барьеры. За эти годы у нас их было предостаточно.

Он наклоняет голову набок, одаривая меня исподлобья сексуальным взглядом. “Черт возьми, Голубка. Твои грязные разговоры бесподобны”.

Я пожимаю плечами. - Наверное, я просто полон сюрпризов.

Его губы опускаются, заявляя права на мои в небрежном поцелуе, полном слюны и языка, и он заключает меня в свои объятия, соединяя все части меня воедино. Хорошее и плохое. Уродливое и прекрасное. “Я тоже чистый”.

Наши взгляды встречаются, и я слегка, едва заметно киваю ему. Он закрывает глаза, делает глубокий вдох и погружается в меня, дюйм за дюймом. И там очень много дюймов.

Мое тело напрягается, и я задерживаю дыхание, удовольствие и боль борются внутри моего тела. - Дай мне знать, если мне следует остановиться. - Голос Льва сдавленный, он едва сдерживает собственное желание.

“Ты хорош”. И я имею в виду это не только в одном смысле.

Когда Лев полностью входит в меня, я удивляюсь, насколько это больно.

Я не девственница, я насквозь мокрая, и он меня трогал пальцами и трахал языком.

Почему у меня такое чувство, будто он только что запустил в меня канистрой из-под теннисного мяча?

-Все в порядке? Он нежно гладит меня по волосам, его глаза полны нежности и беспокойства.

У меня получилось лучше всех, думаю я про себя. Из всех восхитительных мужчин, которых я знаю, всех футболистов, миллионеров, тупоголовых альфа-нор, я каким-то образом выбрала лучшего.

-Немного больно, - признаюсь я, задыхаясь. “Но боль от тебя лучше, чем удовольствие от кого-либо другого”.

-Никто не должен причинять тебе боль, Голубка. И меньше всего человек, которого ты любишь.

Он плюет на подушечку своего пальца и просовывает руку между нами, массируя мой клитор, не смея пошевелиться внутри меня. Он позволяет мне привыкнуть к его размерам, привлекает мое внимание к восхитительному наслаждению, собирающемуся между моих бедер.

Сначала я думаю, что мой клитор слишком возбужден, чтобы я мог кончить снова. Но он щелкает, дразнит и массирует его, пока оргазм не захлестывает меня.

Мои ноги раздвигаются, и я чувствую, что растягиваюсь, мое тело раскрывается, как цветок, чтобы вместить его.

В этот момент я превращаюсь из цветка-самоцвета в полевой цветок.

Лев начинает толкаться. Сначала мягко. Затем, когда он смотрит на меня сверху вниз и видит, как я тяжело дышу и стону, после этого второго освобождения, его движения становятся отрывистыми и неконтролируемыми.

Мы - единое целое, движемся в совершенной гармонии, и меня охватывает восторг, потому что ничто из того, что кажется таким приятным, не может быть ошибкой.

“Дав, я больше не могу этого выносить. Находиться внутри тебя слишком приятно ”. Капля пота падает с его лба прямо мне в рот. Я облизываю его, содрогаясь от сильного оргазма, как раз в тот момент, когда чувствую, как внутри меня разливается тепло, давая мне знать, что он тоже кончил.

Мы вцепляемся друг в друга, вцепляемся крепко, как будто изодранный холст под нами вот-вот разорвется на части, под ним бесконечная пропасть с дорогой прямо в ад.

Наши лбы соприкасаются. Наше затрудненное дыхание успокаивается. Мы остаемся так несколько секунд. Затем минуты.

Никто из нас не хочет отстраняться. Чтобы разрушить чары, наложенные на этот момент.

В конце концов, я отстраняюсь. Лев - тот, кто уже несколько часов ходит без рубашки, прикрывая меня от ночных морозных укусов, покрывая холодом меня сверху.

-Нам нужно идти. - Мои губы касаются его губ.

-Мы должны, ” соглашается он, закрывая глаза. - Но я бы предпочел сбежать с тобой.

“Я устал убегать. Чему колледж тебя не учит, так это тому, что твои проблемы всегда опережают тебя. ” Я мягко отталкиваю его, целуя край его плеча, когда он перекатывается на спину рядом со мной. “ Кроме того, я не знаю, сможем ли мы теперь когда-нибудь быть вместе, Леви. Ты годен для пилотирования реактивного истребителя. Я - испорченный товар.

Он резко поворачивается ко мне, громоподобная свирепость его хмурого взгляда говорит мне, что он совершенно не согласен.

Он хватает меня за подбородок, поворачивая его так, чтобы я смотрела ему в глаза. “Поврежденный товар - это все равно товар. Именно вмятины делают его особенным. Это делает их ими. Выжившие. Сформированные их опытом. Гордись своими шрамами, Голубка. Потому что там, где ты видишь трудности, я вижу возможности. Там, где ты видишь несовершенства, я вижу рост. Там, где ты видишь неудачу, я вижу усилие. Там, где ты видишь отчаяние, я вижу надежду. Он втягивает воздух. “Ты не просто достаточно хорош — иногда ты чувствуешь себя слишком хорошим, чтобы это было правдой”.

В этот момент, на старом грязном холсте, посреди леса, в объятиях парня, которого я люблю, я понимаю, что в конце концов, в конце всего этого, что бы ни случилось, я выживу.

И, может быть, этого будет достаточно.

ГЛАВА 29

Лев

Печальный факт № 9,228: в Нью-Йорке люди чаще умирают от самоубийств, чем от убийств.

Я смотрю на экран своего ноутбука, и змеи скользят у меня под кожей. Я дрожу, хотя у меня нет для этого причин.

На мне толстовка, на улице тысяча гребаных градусов, а во мне сто девяносто пять фунтов одних мышц.

Тем не менее, мои внутренности выворачивает наизнанку. Потому что я не могу заставить себя нажать на эту маленькую синюю кнопку. Тот, который отправит мое заявление в Военно-воздушную академию.

ПРИМЕНИТЬ

Сегодня крайний срок. Мой последний шанс. Я тщательно заполнил его, загрузил все свои экзамены, оценки, резюме — все, что мне нужно сделать, это нажать "Отправить". Тогда почему я не могу?

Именно встреча с Бейли прошлой ночью дала мне силы даже подумать, что я смогу это сделать. Она была сильной, жизнерадостной, открытой, полной надежд. Она настоящий боец — и кто знает? Может быть, я тоже

Нажмите на кнопку применить.

“Ты должен это сделать”, - подбадривает меня женский голос за моей спиной, и я чуть не ударяюсь о гребаный потолок, подпрыгивая на своем месте.

Я на кухне. Папа у дяди Вишеса, так что я решил, что у меня есть несколько часов для себя.

Конечно, Дикси здесь. Дикси всегда здесь, на блюдечке с голубой каемочкой, на случай, если папа передумает насчет того, чтобы ему отсосали.

Прекрасно. Это несправедливо. Она хороший человек. Я просто хочу, чтобы она прекратила недавнюю тенденцию совать свой нос в мои дела.

Я сворачиваю браузер, бросая на нее косой взгляд. - Понятия не имею, о чем ты говоришь.

“Крайний срок”. Она достает из сумки увлажняющий крем в форме яйца и наносит его на губы. “Разве это не скоро?”

-Сегодня, - ворчу я. Думаю, она уже видела сайт. Нет смысла скромничать.

-Ты пропустишь это, если не подашь заявление сейчас. “Капитан очевидность” проносится мимо двери к кухонному столу, и только тогда я вижу, что у нее в руках поднос с двумя чашками кофе из этой офигенной пекарни дальше по улице.