Принятие

— Ты мне нужен, но я не собираюсь привязывать тебя к себе. Моя свобода важна, но твоя важна не менее.

Или ему нравилось думать, что он был ей нужен.

Первым порывом графу Андрею захотелось поехать в особняк наместника Гайко, чтобы самому убедится, что всё в порядке и эта затея, уведомить все иностранные посольства, просто ещё одна из странностей, которые постоянно возникали рядом с Ирэн.

И он уже практически вышел из дома, когда получил записку из дворца с приказом срочно прибыть к императору.

Взял письмо Ирэн с собой, ему было приятно оттого, что, когда она писала, она думала о нём. Что думала, не важно, главное, что думала.

Взглянув, на лежащего на ковре возле камина, Батыра, он сказал:

— Прости, брат, сегодня ты дома, отдыхай.

Батыр обречённо положил голову на лапы и, как показалось графу, грустно вздохнул.

Дворец за то время, что Забела не было, как-то неуловимо изменился. Графу казалось, что дворец каким-то невероятным образом «постарел» и скукожился, он замечал облупившуюся позолоту, паутину в углах и грязные полы.

Граф Забела не понимал, что это не дворец изменился, а он сам. Это как в детстве, когда деревья кажутся большими-большими, а потом ты вырастаешь и волшебный сказочный лес превращается в небольшой парк.

Так, прожив в поместье Лопатиных почти месяц, он привык к другому уровню комфорта, который Ирина обеспечивала только потому, что не представляла себе как можно жить по-другому.

А вот во дворце до сих пор жили так как привыкли и теперь это для графа Забела было очевидно.

Император ждал его, обнял и пожурил:

— Ну вот, я слышал, что ты вернулся ещё позавчера, а мне, чтобы тебя увидеть пришлось посылать записку с приказом. Это как? Что за неуважение к государю?

Забела сразу же, ёрничая, начал «посыпать голову пеплом»:

— Прости государь, раба твово Андрюшку…

Александр рассмеялся и на этом «выговор» был закончен

— Как же мне тебя не хватало, Андрей, — серьёзно сказал Александр, — тебя, Сергея, без вас я здесь как без рук.

Дверь в кабинет императора открылась и вошёл граф Шувалов. Император продолжил, кивнув на Александра Ивановича:

— Мы здесь с Александром Ивановичем уже замучились, то одно, то другое. И ведь непонятно откуда, что происходит.

Шувалов кивнул Забела и сказал:

— Садись Андрей, разговор будет долгий. Мы раскрыли большую сеть шпионов. Где их только нет, даже в церковь пролезли. Но сдаётся мне, что это лишь «верхушка айсберга», а главного «паука» мы ещё даже не потревожили.

Забела понял, что сегодня до Ирэн он точно не доберётся.

***

Прасковья Валуевна разбирала почту и наткнулась на письмо от баронессы Виленской, Елены Михайловны.

Она почти не знала баронессу, поскольку та редко бывала в обществе. Прасковья Валуевна была наслышана, что Виленская весьма набожна, в основном живёт в отдалённом имении, там открыла школу для крестьянских детей. А в столице начала проживать лишь тогда, когда у барона и Ирэн начались сложности.

На этом моменте своих рассуждений госпожа Гайко мысленно хмыкнула, — хороши сложности. По существующей версии Ирэн бросила мужа и сына и в открытую жила с графом Балашовым. И когда-то госпожа Гайко её тоже осуждала.

Но теперь, когда она узнала Ирэн получше, то никак не могла понять, как такое вообще могло произойти с этой яркой, умной женщиной. Как будто кто-то всё придумал. А все и поверили.

Супруга наместника сама занималась благотворительностью и знала, что Елена Михайловна поддерживает приют при церкви Святой Елены. Из чего сделала вывод, что человек она неплохой, но, наверняка с Ирэн, из-за брата, у неё сложные отношения, но так-то женщина она разумная.

Письмо было длинным. В нём баронесса расписывала, что сожалеет, что резко обошлась с Ирэн, когда та нуждалась в помощи.

Здесь Прасковья Валуевна оторвалась от чтения и подумала, что, вероятно, это баронесса говорит о том случае в конце января, после которого Ирэн была вынуждена переехать к отцу.

Баронесса раскаивалась, и это заняло почти две страницы, далее она писала, что теперь брат мечтает, чтобы Ирэн вернулась, и она, как старшая сестра, просто обязана им помочь.

Потом снова шло раскаянье и сожаление, что она уже долгое время не видела племянника, что брат постоянно в разъездах, а ей так хотелось увидеть мальчика. И, узнав, что Ирэн привезла сына в Москов, она просит госпожу Гайко устроить ей встречу с племянником, потому как боится напрямую говорить с Ирэн, так как уверена, что та ей откажет. Или хотя бы передать подарок для племянника, если не выйдет увидеться.

Под конец она просила госпожу Гайко привезти племянника в церковь Святой Елены, приют при которой они обе поддерживают, если та решит помочь «несчастной» баронессе.

Прасковья Валуевна собиралась в приют на следующий день и подумала, что почему бы и нет. Ирэн занята на выставке, завтра у неё открытие, ребёнок сидит в особняке. А она могла бы взять дочерей, близнецов Лопатиных и сына Ирэн. Они бы помогли в приюте, посмотрели, как детки—сироты живут, а там и баронесса могла бы увидеться с племянником.

Приняв решение, госпожа Гайко даже улыбнулась, так ей самой понравилась эта идея.

— Сегодня же расскажу Ирэн, и если она одобрит, то завтра съездим, сделаем добрые дела, — подумала Прасковья Валуевна, решив, что про Виленскую старшую рассказывать не будет, а то Ирэн может и заупрямиться.

***

Пока мужики работали в Манеже, Ирэн поехала в салон одежды, который ей порекомендовала Елизавета Туманова.

Через два дня после открытия выставки у неё была назначена аудиенция у императрицы, а достойное дворца платье было только одно, все остальные наряды и Прасковья Валуевна и Елизавета забраковали, в силу того что фасоны были слишком… «прогрессивны» для дворца.

То платье, которое она успела пошить в Никольском, предназначалось для бала, который был назначен на закрытие выставки, которое состоится через неделю. С этим балом и открывались майские сезоны.

Да, как бы ни странно это звучало, но майские сезоны открывались в первых числах июня. Произошло это, когда календарь сдвинулся на две недели вперёд*.

(*на самом деле переход на григорианский календарь произошёл 14 февраля 1918 года при большевистском правительстве, до этого Царская Россия жила по юлианскому календарю)

В салоне одежды её встретили хорошо, видимо были предупреждены из дворца, что она приедет. Ирина поразилась интересному решению. Было три вида платьев, попроще, средне и очень дорого. Фасоны все были одинаковы, отличался только цвет и материал. Когда Ирина спросила, успеют ли швеи за три дня всё пошить, оказалось, что шить там практически ничего не надо, так, где-то пришить кружево, где-то подогнать по фигуре, возможно украсить драгоценными камнями или шёлком.

Вот ещё интересное наблюдение, шёлк здесь был элементом украшения в силу своей дороговизны, и наряд из шёлка себе могли позволить только очень состоятельные люди.

Ирину обмерили, подобрали платья по цвету и материалу, обсудили как должны быть украшены наряды и попросили подождать для ещё одной примерки, после того как «заготовки» будут по-быстрому подогнаны.

Ирина разместилась в небольшой гостиной, ей принесли чаю, что считалось признаком заведения высшего уровня сервиса, так как чай был дорог.