Возлюбленная

– С тобой все в порядке? – спросил он, выдергивая из кармана носовой платок и опускаясь на колени.

Чарли взглянула на крышу, на кусок черепицы, и ее сердце бешено заколотилось. Когда Том прижал носовой платок к ране, она поморщилась от боли.

– Тебя могло убить, – сказал он. – Господи, если бы это только попало в тебя…

Молча кивнув, она снова пристально посмотрела вверх.

– Это просто ветер, – сказала она.

Еще одна тень зигзагом ринулась к ней, и Чарли резко отступила. Но это был воробей, слетевший вниз.

4

Чарли открыла дверь кабинки и вынесла оттуда две теплые баночки. Том с пылающими щеками смущенно следовал за ней.

Люди, сидевшие в низких креслах из искусственной кожи, смотрели поверх своих журналов и шепотом переговаривались. Семейные парочки, мужья и жены, двадцатилетние, тридцати- и даже сорокалетние, с нервными, обеспокоенными или удрученными лицами, вцепившиеся в пустые банки, дожидающиеся своей очереди, и все – полные надежд.

Пройдя по застеленному ковром коридору, Чарли постучала в дверь с надписью «Лаборатория».

– Войдите.

На лацкане халата молодой, лет двадцати шести, женщины, что-то записывавшей в блокнот, значилось имя – «доктор Стентон». У нее были короткие светлые волосы и весьма приветливый вид. Чарли передала ей банки.

– Ну что ж, выглядит весьма неплохо, – сказала доктор громовым голосом. – Вам удалось разделить семяизвержение?

Том смущенно кивнул. Ненавидя все это, он заехал сюда сегодня, с неохотой повинуясь чувству долга, подобное тому, что заставляет принять участие в похоронах какого-нибудь дальнего родственника.

Доктор Стентон наклонила одну из банок, чтобы серая жидкость скользнула по краю.

– Вы направили сюда первую же струю? – спросила она.

– Я боюсь, что часть этого… – Чарли покраснела, – пролилась.

Прищурясь, доктор Стентон рассматривала банку.

– Ну, черт возьми, не беспокойтесь. Здесь достаточно, чтобы оплодотворить половину Англии. – Она оценивающе посмотрела на Тома. – Разумеется, если с этим будет все в порядке. А так весьма неплохо, присаживайтесь.

Они сели. Доктор же тем временем отправилась в другую комнату. Зазвонил телефон, издал три последовательные трели и замолчал. Серо-красный кабинет был пустым, видимо специально. На стене висел диплом, заключенный в рамку.

– У тебя сегодня ретрогипноз? – спросил Том.

– Да. – Чарли увидела, как он усмехнулся. – Лаура… – начала было она.

Том поднял брови:

– Что Лаура?

– Она знакома с женщиной, у которой были проблемы с зачатием. Та обращалась к ретрогипнотизеру и выяснила, что в одной из предыдущих жизней ее дети виделись ей убитыми. Вскоре после этого она забеременела.

– Бред какой!

– Попытка – не пытка.

Том достал блокнот и стал изучать записи.

Некоторое время они сидели молча.

– А насчет дома как ты настроен, Том?

– Положительно. А ты?

– Мне он тоже нравится, но его уединенное расположение меня все же беспокоит.

– А я думаю, это замечательно. Мир и покой! Кто сейчас жаждет соседей?

Она неуверенно посмотрела на него.

– Слушай, – сказал Том, – когда у нас появится еще один шанс. Давай, по крайней мере, согласимся на Элмвуд.

– Хорошо.

Вернулась доктор Стентон и села напротив них.

– Ну, это все улетучилось. Около сорока миллионов единиц. Возможно, короткие трусики помогут.

– Я… – Том заскрежетал зубами. – Я до сих пор окунаю их в холодную воду каждый день.

– По всей вероятности, это тоже помогает. Возможно, вы и забеременеете при таком составе спермы. У вас открыта только одна труба, миссис Уитни, это не очень-то хорошо, но шанс есть. Если вы пожелаете снова попробовать искусственное осеменение, мы будем весьма рады его проделать, хотя все заказы до ноября у нас исчерпаны. Я сообщу вашему врачу, – продолжала она. – Уверяю вас, если бы существовала панацея, я бы ее вам предложила. Желаю удачи.

Они спустились вниз на изящном лифте с плюшевой обивкой и ковром на полу.

– Это воодушевляет?!

– По крайней мере, твои-то показатели возросли. – Она взяла его руку и стиснула ее. – У меня отличное настроение. Этот дом. Я уверена, что он мне понравится. Ты позвонишь агенту?

– Да, – огрызнулся он, выдернул руку и засунул в карман куртки. – Я же сказал, что позвоню.

– Если хочешь, я позвоню сама.

– Я ведь сказал! – Он сгорбился и прислонился к стене лифта, словно капризный ребенок. – Я теперь не так уверен насчет дома.

– Почему? Несколько минут назад ты уверял, что это наш шанс.

– Ко мне каждый день являются люди, которые поменяли дом, потому что полагали, будто это спасет их брак.

– Как тебя понимать?

Он промолчал, и она пожала плечами, жалея, что произнесла вопрос вслух, потому что отлично знала, как это надо понимать.

5

Мотор хрипло заревел, когда машина увеличила скорость. Черный капот холодно сверкал в лунном свете хромированным радиатором. Дважды прогрохотала выхлопная труба, когда он переключил передачи, после чего звук мотора выровнялся. Посверкивали тусклые белые огни приборов, и тоненькая игла спидометра резкими толчками металась между цифрами шестьдесят и семьдесят пять. Волнующий трепет от этой скорости, этой ночи возбуждал ее. Ее охватило чувство неуязвимости, когда машина пронеслась мимо ряда деревьев, разделяющих поля, и фары высветили застывший мир света и теней.

Это походило на фильм, и, однако, происходило в реальности, и она была ее частью. Она чувствовала вибрацию автомобиля, ледяной холод ветра, бросавшего ей в лицо ее собственные волосы, видела стальные точки звезд над головой и ощущала ночной запах мокрой травы, стоявший в воздухе.

Она словно боялась, что раздастся щелчок, этот аттракцион прервется, и ей придется опускать еще один пенс в щелку. Она жевала резинку, запах которой уже улетучился, но она все жевала… потому что ведь это он предложил ей ее… потому что девушка в кинофильме, который они только что видели, тоже жевала резинку… потому что…

– Кто с вами в машине?

Этот голос явно принадлежал американке, возникая откуда-то издалека и из иного времени.

Звук мотора снова изменился, потому что дорога пошла вниз, затем вверх. Деревья, телеграфные столбы, дорожные знаки проносились мимо. Он резко затормозил. Автомобиль завихлял змеей, взвыв покрышками, когда они круто свернули влево. Она вцепилась в ручку дверцы, потом расслабилась от вновь набранной скорости и откинулась назад, утонув в сиденье. Казалось, и ее тело, и автомобиль, и дорога, и ночь слились воедино. Под ложечкой у нее щемило, и она не могла сдержать улыбки. В смущении она отвернулась, не желая, чтобы он видел это; ей хотелось сохранить свое волнение в тайне. Его рука оторвалась от руля и стиснула ее бедро. Глубоко внутри себя она почувствовала влажность.

Сегодня ночью. Это случится сегодня ночью.

Его рука поднялась, и послышался скрипучий треск от переключения передачи. Потом рука вернулась обратно, более дерзкая, и начала задирать ее юбку, пока она не ощутила холодные пальцы на своей обнаженной плоти повыше чулок.

– Ох, – вздохнула она, прикидываясь ошеломленной и слегка увиливая, потому что чувствовала необходимость ответа и не желала выглядеть слишком страстной.

Сегодня ночью она была готова.

– Вам известно его имя? Вы можете назвать его имя? Вы можете назвать мне ваше имя?

С визжащими тормозами они повторили изгиб дороги, перешедшей затем в длинную прямую линию, простиравшуюся вперед и блестевшую, словно темная вода канала. Мотор работал на пределе, и казалось, громкое протестующее завывание доносилось иногда откуда-то из-под нее. Тем временем его пальцы скользили по ее влажности, с неохотой отрываясь, когда ему приходилось класть обе руки на руль. После глухого стука переключения передач гул мотора смягчился. Нервный трепет внутри нее усилился, высвобождая животный инстинкт, внешне проявлявшийся как беззаботная развязность.