Страница 59 из 231
Меня поразило коварство этого Григорьева, я вскочил, намереваясь напасть на него, но Перепонов удержал меня, схватил письмо из ЦНИИСа и, извинившись, вытащил меня вон из кабинета.
- Мы где живём, ты знаешь? - тараща глаза, спрашивал меня Перепонов, и сам отвечал - в СССР. То, что нельзя взять законно, у нас воруют!
Мы быстро, пока не отреагировал начальник склада, прошли обратно на этот огромный двор, забросанный железками, нашли нашу лебёдку и отвинтили две зубчатки, весом килограммов по 30 каждая. Гаечный ключ, к счастью, у нас был с собой. Потом подсунули эти колёса под помятые временем и транспортом складские ворота, в щель, в которую потом выползли и сами. Подогнали наш ЦНИИСовский грузовик, на котором мы прибыли на 'Серп и Молот', погрузили в кузов ворованные колёса и благополучно уехали на Опытный завод.
Теперь, когда я проезжаю на электричке мимо завода 'Серп и Молот', а делаю я это часто по дороге на дачу, то показываю этому зданию огромный нос, и тихо говорю: 'Привет Григорьеву!' Пассажиры думают, что я - ненормальный ветеран прославленного завода.
Основная проблема была с маховиком - из чего его делать? Диаметром около метра, в полтонны весом - эту деталь можно было достать только готовой. Вначале у меня была пагубная идея снять маховик с большой камнедробилки. Но там этот маховик - чугунный, его могло, да и не только могло, а обязательно разорвало бы при раскрутке.
Признаюсь в том, что студентом, даже будучи отличником, я совершенно не понимал, почему при вращении маховик может разорваться. То есть был не только невеждой в этом вопросе, но и просто опасным невеждой. Удивительно и то, что, едва поняв, какие именно силы всё-таки разрывают маховик при вращении, я придумал метод прочностно-энергетического расчёта маховиков, которым с 60-х годов прошлого века, пользуются в мире все, кому надо считать маховики. Сначала хоть ссылались на мои статьи и книги по этому вопросу, а потом, решив, наверное, что автор почти за полвека отошёл в небытие, перестали делать и это. Считаем же мы, например, валы на прочность, а кто придумал эти формулы - не знаем. Однако, не сами же собой они возникли? Но так как автор расчёта маховиков был очень молод, то и через полвека он не очень-то и стар, и обижается, когда его формулами пользуются как своими, без ссылок.
Но тогда, ещё до создания метода расчёта, я заложил в проект чугунный маховик, который, разорвавшись, уничтожил бы не только саму идею, но и кое-кого из присутствующих. Спас положение тот же Нифонтов. Назвав 'кошку кошкой', он сказал мне, что не гоже из чугуна делать скоростные маховики, что 'трещинка пойдёт по ступичке и так дойдёт до края', разорвав маховик на три части, которые разлетятся на километры. Потом, уже участвуя в испытаниях маховиков на разрыв, я понял, насколько прав был старый практик Нифонтов. И вовремя принял решение делать маховик не из чугуна, а из прочнейшей стали, используя для него:колесо от железнодорожного вагона. Это - идеальный маховик, таким я пользуюсь и по сей день.
Но где его взять, причём быстро? Используя 'метод Перепонова', мы посадили в кузов грузовика человек шесть ребят с завода, поехали в район вагоноремонтного завода им. Войтовича, что на шоссе Энтузиастов и подобрали пару-тройку 'плохо лежащих' колёс поновее. Вся трудность была в том, что каждое колесо весило 350 килограммов и для подъёма их вручную в кузов автомобиля пришлось попотеть и проявить смекалку. К тому же следить, чтобы нас не 'засёк' народный контроль. Но народу, видимо, было наплевать на колёса (которые, кстати, стоят очень дорого!). Собравшиеся вокруг нас представители народа помогали нам, кто советом, а кто и физически, похищать 'народные' колёса.
Всё было перевезено на Опытный завод, и работа пошла. Я полагал, что должен был присутствовать при изготовлении каждой важной детали, но оказалось, что это только раздражает рабочих-станочников. Маховик из колеса должен был обтачивать на своём огромном токарном станке ДИП-500, пожилой и опытный токарь, еврей по национальности, Зяма Литгостер. Кто сейчас помнит, что такое 'ДИП'? Оказывается, это - 'догнать и перегнать', Америку, конечно же! Вот так и назывались почти все наши токарные станки - 'ДИП'.
Дядя Зяма тут же прогнал меня от станка и сказал, что если я хочу помочь делу, то лучше сбегал бы в магазин за бутылкой. Пока я бегал, Зяма тайно от меня перевернул маховик, сняв его с прежней установки для удобства обработки, чем сбил центровку. Из-за этого пришлось потом отвозить маховик для балансировки в МИИТ, что оказалось ещё труднее, чем обточить его. Лучше бы я остался и настоял на обработке с одной установки! Поэтому я считаю, что авторский надзор за изготовлением очень желателен, если даже станочник стар, 'мудёр' и опытен!
Но вот все детали готовы; наступило время сборки и монтажа их на скрепере. Шёл август, времени до отъезда осталось мало, я спешил. Сборку поручили опытному слесарю, лет сорока пяти - Сане Беляеву, ставшему потом моим приятелем (к сожалению, его давно нет с нами). У него было два помощника - Генка и Колька, которые Саню совсем не боялись и его приказов не выполняли. А Саня боялся бригадира Журавлёва - желчного и сердитого человека, к тому же требовательного.
Я пытался давать Сане полезные советы по сборке, но он под смех своих подмастерьев, заявил мне, что яйца курицу не учат, и послал в магазин для ускорения работы. Решив, что водка действительно может ускорить работу, и, не учтя печального опыта с Зямой, я сбегал-таки и принёс две бутылки.
Беляев был несказанно рад и заверил, что один узел будет собран уже сегодня. Удовлетворённый этим, я отошёл пообедать, а когда вернулся, застал у скрепера настоящее шоу. Санька Беляев, пьяный в дупель, сидел на табуретке перед скрепером, держа в одной руке зубило, а в другой - молоток. На голову его до самой шеи была надвинута старая соломенная шляпа. Ничего не видя, а возможно и не соображая, Саня отдавал распоряжения: 'Генка, твою мать! Колька, твою мать! Крутите гайки под редуктором, так вашу и растак, а то Журавлёву скажу!'
При этом Саня делал нелепые движения молотком и зубилом, но инструмент не отпускал. Народ ржал, а Коля и Гена подначивали Беляева:
- Саня, а ты покажи, как крутить, какой ключ брать? Мы же - бестолковые, не понимаем ни хрена!
Вокруг скрепера стоял смех и мат-перемат. Я чуть ни плакал и решил, что установку так никогда и не соберут. Однако собрали, но, во-первых - не скоро, во-вторых - некачественно, а в третьих - хорошо, что вообще собрали, потому, что переделывали по несколько раз. Просто я переживал, так как ещё не знал наш отечественный стиль работы.
Нескромный эксперимент и тайна комсорга
Жили мы с Настей в нашей общежитейской комнате. Она на лето устроилась на подработку в тот же вычислительный центр на Проспекте мира. Вечером мы встречались, и, как законные супруги, шли в 'кафе-мороженое' или ужинали дома с портвейном.
Почему-то мне так полюбились портвейны, что я лет до пятидесяти употреблял, в основном, только их. Портвейн для меня был сопряжён с любовью, причём любовью тайной, незаконной, а поэтому желанной. А потом тайная и незаконная любовь закончилась, и я, как законопослушный гражданин, перешёл на сухое вино. Водка и спирт приводили обычно к буйству, я их боялся, а коньяк, как мне казалось, пахнул клопами, и я его избегал. Я несколько раз в жизни сильно травился коньяком, выпивая его чрезмерно много. А коньяк, или виноградный самогон, настоянный на дубе - это яд (я говорю это вполне профессионально!), и он не прощает перебора. Поэтому к коньяку у меня идиосинкразия (русский язык надо знать!), и если есть что-нибудь другое, то я коньяк не пью.
В конце августа, когда студенты уже стали приезжать после каникул и заполнять общежитие, мы с Настей лишились нашей комнатушки. Часто просить Зину о 'прогулке' было неудобно, да и потом мы с Настей уже привыкли оставаться вместе ночами. Поэтому Настя решила на пару-тройку дней уехать в Иваново, навестить свою маму, которая там жила. К тому же у неё наступили 'особые дни' и все обстоятельства были за поездку.