Страница 192 из 231
- Не бойся, это номер Маши! Быстро! - приказала она мне, и во мгновение ока разделась.
Я спешил как мог, но от Луизы, конечно же, отстал. Мы нырнули в свежую постель Маши и энергично предались делу. Я хотел поцеловать Луизу, но она отвернулась и прошептала: 'Помаду размажешь!' Процесс был бурным и скоротечным, но, судя по всему, Луиза была удовлетворена. Она почему-то поблагодарила меня, что было для меня откровением, и невероятно быстро оделась.
- Ну, поговорим потом, - шепнула мне Луиза, - а теперь запри за мной дверь и минут через пять выйди. Ключи отдашь Маше. Если вдруг будут спрашивать - ты был у себя в номере и переживал за поведение своей сучки-Инны! И Луиза исчезла.
Запирая за ней дверь, я вспомнил исторический анекдот про жену герцога де ля Мера и барона д' Ариньяка.
Герцог, будто бы, расхваливает барону свою жену:
- Как моя герцогиня красиво одевается!
- А как быстро! - добавляет барон.
Точно, эту герцогиню звали Луизой.
Когда я вернулся в ресторан, то никаких изменений там не нашёл. Инна всё мило беседовала со своим кавказцем, попивая вино. Маша танцевала с нерусским охранником, а Луиза сидела одна и деловито закусывала, запивая газировкой. Меня поразило, что с момента нашего с Луизой ухода из ресторана прошло всего минут пятнадцать.
- Ну и стахановцы же мы! - с гордостью рассудил я.
Танец закончился. Охранник подошёл к Луизе, а я - к Маше. Та смотрела мне прямо в глаза, прыская от смеха.
- Ну, как, порезвились в темпе? Койка-то моя - в порядке? А то отвечать ты будешь!
Мы присели с Машей к краю стола, я прихватил бутылку вина, и мы выпили. Я, конечно же, спросил у Маши, кем приходятся друг другу Луиза и этот нерусский парень.
- Здесь дело долгое! - отвечала Маша, - короче, Луиза замужем за подпольным миллионером. Он, кобель, сам гуляет, но жену ревнует. Вот и нанял парнишку с Кавказа охранником. Как он с этой работой справляется - сам видишь. Отпустил жену Новый Год справлять с охранником, а сам в загул пошёл.
- Кстати, - вставила Маша, - я сама тоже замужем, но муж у меня моряк, капитан, он больше в плаванье, чем дома.
- А я холост, вернее, разведён! - похвастался я, - вот, приятельница привезла сюда, а сама - видишь, что выделывает!
Маша внимательно посмотрела на меня, и вдруг спросила:
- Ключи от вашего номера у неё или у тебя?
- У меня, а что? - не понял я.
- Иди быстрее, забирай свои шмотки и айда - ко мне в номер!
- Ключи мои у тебя, не перепутай со своими! - хохотнула Маша. - А свои - отдашь Инне. Скажешь, что обиделся на её поведение!
Уговаривать меня было делом излишним. Шмотки - в портфель, дверь - на замок. Портфель оставил у Маши, а сам вызываю Инну на разговор. Она вся пьяненькая, встать не может, язык заплетается.
- Говори при нём, это - мой друг, от него секретов нет!
- Ещё лучше! - деловито констатирую я, - вот ключи, я ухожу! Объяснять причину надо?
Инна покачала головой и как-то брезгливо взяла ключи. Я поклонился и ушёл.
Маша ждала меня у выхода из ресторана. Захватив бутылку вина со стола, я вышел, и мы дружно направились в номер, из которого я вышел полчаса назад. Постель оказалась ещё тёплой, что не ускользнуло от внимания Маши. В отличие от Луизы, Маша никуда не спешила; она была очень ласкова и обстоятельна.
- Луиза тебя похвалила и мне посоветовала - призналась Маша, - говорит, если бы ни этот чёрт нерусский, никогда бы его тебе не отдала. А так - пусть хоть подруге перепадёт, чем этой сучке Инне!
Мы с Машей почти не вылезали из номера. Даже еду заносили сюда, а вино брали в буфете. Иногда раздавался условный стук в дверь, и Маша осторожно открывала её. К нам врывалась вся затравленная Луиза и мгновенно начинала раздеваться. Маша чаще всего заскакивала в туалет и сидела там, пока мы не выволакивали её обратно. Луиза второпях заметила как-то, что будь койка пошире, можно было бы порезвиться и втроём. После чего пулей выбегала из номера.
- Втроём, втроём, - передразнила её Маша, - даже не спросила, нравится ли мне этот разврат! А как это тебе нравится - вбегает, когда ей приспичит, как к себе, и подавай ей, видите ли, готовенького! Наглость какая!
Я заметил Маше, что подруга из-за этого 'Мухтара' в затруднительном положении, а ей ведь тоже хочется! Сама-то она уступила своего мужика, так что не надо жадничать. Мы-то своё всегда возьмём - Луизу жалко!
В пансионате мы пробыли до второго января, после чего нас погрузили в автобус и отвезли в Москву.
Маша жила в Красногорске (это почти Москва), в двухкомнатной квартире с мужем. Расписание прибытий его корабля Маша знала наизусть, да и он всегда звонил из Ленинграда, когда прибывал туда. Детей у них не было, и мы договорились встречаться дома у Маши.
- Конечно, Луиза тоже нет-нет да припрётся ко мне, когда ты будешь у меня, с этим надо смириться! - вздохнула Маша - живёт-то она в моём доме. - Но тебя жалко, ты же не двужильный - всех подряд обслуживать!
Я тоже вздохнул, соглашаясь с Машей, но уверял её, что ради любви к ней я готов обслуживать и ещё пару-другую баб, при условии, что они будут симпатичными. Мы посмеялись над моими словами, как над шуткой. Но очень скоро обстоятельства сложились так, что 'сказка стала явью'. Человек предполагает, а Господь располагает - вот Он и подбросил мне для испытания физических и нравственных сил ещё трёх (заметьте - не пару и не две пары, а среднее арифметическое между этими значениями!) дам, оказаться от которых было по разным причинам уже никак нельзя! Вот и получилось у меня - по бабе на каждый день недели! А виагру тогда ещё не продавали, так что приходилось, как в северокорейской 'чучхе', опираться только на собственные силы!
Мое новое изобретение - Тамара Грозная
Я говорил уже, что изобретений у меня было около трёх сотен. Время от времени я появлялся в Госкомитете по делам изобретений и открытий, в Контрольном Совете при этом Госкомитете. То заявка оказывалась спорной, то изменения вносить приходилось, то ещё по какой-нибудь причине.
Как-то начальство Госкомитета предложило мне поработать внештатником в Контрольном Совете - и подработать можно неплохо, и опыт по экспертизе изобретений приобрести. Я согласился и вскоре уже раз в неделю ходил на коллегии Контрольного Совета - выслушивать спорные дела и принимать окончательные решения. Доктор наук, а к тому же автор большого числа изобретений - это для экспертизы очень весомо.
Заседания коллегий происходили в здании Патентной библиотеки и начинались часов в пять вечера, чтобы изобретатели смогли прибыть после работы. Иногородних вызывали, и в случае чего, даже оплачивали проезд. Коллегия обычно состояла из трёх членов - одного штатного сотрудника-куратора и двух внештатных специалистов.
Куратор вызывал посетителей и пояснял им правила рассмотрения заявки. Обычно это были: один или несколько авторов, патентовед, и государственный эксперт, выносивший оспариваемое решение. Эксперт докладывал суть заявки и зачитывал решение; авторы и патентовед оспаривали его, а мы выслушивали и мотали на ус. Потом мы удалялись на совещание и решали, что делать - то ли выдавать авторское свидетельство и наказывать эксперта, то ли поддержать его отрицательный вывод.
Потом зачитывали своё окончательное решение и составляли протокол. Это только на словах решение было окончательным, а на деле жалобы продолжались бесконечно. Таких коллегий могло быть за вечер до пяти, времени для этого отводилось до семи вечера, после чего здание библиотеки закрывалось, и мы уходили домой. В дневное же время внештатники приходили в библиотеку - работали с патентной литературой, писали протоколы решений.
Штатным куратором у меня первое время был молодой человек по имени Олег, быстро ставший моим другом. Сидели мы как-то с Олегом и сочиняли решение, а в комнату вдруг входит нечто такое, от чего у меня отвисает челюсть и из рук выпадает лист бумаги. Мне показалось, что комната осветилась золотистым светом, исходящим от этого 'нечто'. 'Нечто' было необыкновенной красоты женщиной лет тридцати с ярко-золотыми волосами, небесного цвета глазами и ярко-розовыми губками. Кто видел этикетку от сыра 'Виола', тот может представить себе эскиз или абрис этой женщины. Но действительность была куда эффектней этого абриса: улыбка, выражение глаз, поза, голос - всё это завораживало.