Страница 155 из 231
Назавтра Элик пригласил к себе в эту же квартиру на ночь меня с Тамарой. Я предупредил его, что Тамара страшно ревнива, и чтобы он вдруг не проговорился. Элик с пренебрежением выслушал меня и отрезал:
- Ты знаешь, кого ты предупреждаешь? У меня первая форма секретности, я государственными тайнами владею! А ты про бабу, про ревность!
Что ж, пришли мы вечером в гости к Элику. Я, якобы, только утром с поезда, весь вокруг Тамары увиваюсь, здороваюсь с Эликом, целую его, давно, дескать, не виделись. Всё путём!
Усадил он нас за стол, и надо же было ему опять предложить мне эту щучью икру. А мне она вчера так приелась, что я и отвечаю: 'знаешь, мол, я с детства не люблю щучью икру'.
- А как вчера, то полкило слопал, - заворчал Элик и осёкся. Так и остался стоять этот 'сверхсекретный агент' с открытым ртом.
Тамара перехватила мой красноречивый взгляд Элику и медленно встала со стула. Я так же медленно встал со своего стула. Она быстро схватила столовый нож со стола и - ко мне. Я - от неё. Так мы и бегали вокруг стола (а он был большим и круглым) минут пять, пока Тамара не утомилась. Она положила нож, присела, улыбнулась змеиной улыбкой, и сквозь зубы сказала: 'Тебе это так не пройдёт!'.
Мы с Эликом горячо убеждали её, что это всего лишь шутка, что я никак не мог быть вчера здесь и так далее. Тогда Тамара попросила меня показать ей билет на поезд, на котором я прибыл. Билета, разумеется, не было. Номер поезда и время его прибытия я тоже точно назвать не смог.
И Тамара отомстила мне. Через много лет она призналась, что совратила Моню. Причём сразу же после вечера у Элика. Позвонила Моне в ИМАШ, как бы по делу, встретились и пошли к друзьям.
Но это случилось всего раз. Моня признал факт измены дружбе, но один только раз. Сколько она не соблазняла его на повторную встречу, Моня не поддавался.
Вот как вредна для любви щучья икра! Не было бы этой щучьей (так и хочется сказать 'сучьей'!) икры, и не было бы измены мне сразу двух друзей - Тамары и Мони!
Это вы можете!
Одно время, что-то в середине 80-х годов, я стал необычайно популярен. У меня брали автографы прямо на улице, про меня снимали киножурналы, один из которых - 'Человек с телеэкрана', был первым журналом с таким названием. Меня узнавали в очередях и пропускали вперёд; узнавали в милиции и отпускали назад. Меня узнавали даже в общественных туалетах и за углом - с бутылкой. Прекрасные незнакомки сами стремились ко мне и, либо ломились ко мне домой, либо тянули к себе.
Множество курьёзных случаев было связано с этой 'сверхпопулярностью', но самый необычный, произошёл в Германии уже в конце 90-х годов на презентации одной энергетической фирмы. Незадолго до этого у меня вышла в Германии научно-художественная книжка 'В поисках энергетической капсулы', где был помещён мой портрет, да и телевидение ГДР раньше часто транслировало телепередачи с моим участием. Одним словом, я стал узнаваем и в Германии, что обнаружилось во время презентации.
Глава фирмы г-н Герхард Упхаус, удивлённый такой моей популярностью в Германии (кстати, сам он нашёл и 'призвал' меня к делам своей фирмы, именно благодаря этой книге), водил меня с моим другом Сашей по праздничной 'тусовке'. Мы чокались и выпивали с гостями, где, кстати, г-н Упхаус и убедился в этой моей популярности.
Но вот он подвёл нас к импровизированной сцене, где выступали африканские артисты, и с уверенной улыбкой сказал: 'Вот эти господа, г-н Гулиа, я уверен, вас знать уж никак не могут!'. Это был негритянский народный ансамбль из какого-то африканского племени. Женщины в набедренных повязках и 'топлесс', колоритный долговязый мужчина весь татуированный, разукрашенный краской, с кольцом в носу и шапкой из перьев, бил рукой в бубен, что-то пел по-своему, исполняя вместе с дамами танец своего племени.
Но каково было изумление г-на Упхауса, когда вдруг долговязый негр, перестав бить в бубен, буквально уставился на меня, и к удивлению присутствующей публики, сошёл со сцены и подошел к нам:
- Дратвуйте, Дурбей Дладимировит! - радостно проговорил он, протягивая руку, - я дак рад вас дес дстретит!
Мы обнялись; я налил стакан вина мужику с горящими глазами, в которых на фоне лица были видны только огромные белки, и мы выпили.
- Я даконтил удиверситет Патрис Лумумба в Модкве и всегда дмотрел вад по тедевидору! 'Это вы модете' - был мой дубимый педедата!
Так вот оно что - это 'свой брат', болельщик нашей передачи в бытность его студентом университета Дружбы Народов в Москве!
Телепередача 'Это вы можете!' выходила в эфир, как минимум, два раза в неделю по центральным каналам: одна - оригинальная, другая - повтор. Шла она и по многим региональным каналам. Продолжительность передачи чаще всего была 45 минут, но в отдельные периоды она длилась больше часа. Постоянная аудитория зрителей составляла около 100 миллионов человек, а после каждой передачи телецентр получал многие тысячи писем. О нашей передаче говорил в своих выступлениях даже Президент Горбачёв.
Передача затрагивала почти все области жизни и интересов людей: самодельные автомобили, амфибии, летательные аппараты, музыкальные инструменты, кулинарию и оборудование для неё; медицину - роды в воде, ясновидение, таинственные явления и фантастические проекты, гипноз; домашнее творчество, сад и огород; даже сексуальные проблемы. Да это ещё я и половины всех тематик не упомянул! Поэтому контингент зрителей передачи был самым разнообразным: от детей с 7-8 лет до пенсионеров - самых страстных поклонников передачи. Кому сейчас свыше 30 лет, должны обязательно помнить нашу передачу!
Возникла она в середине 70-х годов прошлого века стараниями нашего первого ведущего - Владимира Александровича Соловьёва - души и сердца передачи.
Поначалу передача касалась только изобретений-самоделок, с непременной демонстрацией действующих образцов. Автор рассказывал о своём изобретении, показывал его в действии, говорил о перспективах. Затем следовало обсуждение устройства. В зале сидели молодые специалисты, всесторонне эрудированные люди - Женя Островский, Никита Фаробин, Олег Катовский, Виктор Шумейко, Вика Калмыкова и другие. Особое место занимали такие неординарные люди, как Сергей Щербаков - здоровяк, богатырь с мрачным взглядом из-под нахмуренных бровей и фразами типа такой:
- Моя тёща - умная женщина, никогда бы не приобрела такую лабуду! (это насчёт какой-нибудь новой кастрюли, сковородки или дачной печки).
Или Валентин Архипов, 'человек от сохи', калужанин, придумавший и построивший десятки необычных, почти фантастических земледельческих машин, озвучивавший голос 'простого народа'. Он же нередко читал свои стихи в стиле Василия Кирилловича Тредиаковского. Помните великолепные в своей неуклюжести стихи незабвенного Василия Кирилловича:
Стрекочущу кузнецу в златом блате сущу,
Золотому червецу по злаку ползущу:
А окончательное мнение об изобретении высказывало жюри, неофициальным главой которого был писатель, поэт и главный редактор популярного журнала 'Техника-молодёжи' Василий Дмитриевич Захарченко. Кроме него в жюри сидели кандидаты наук - изобретатель Юрий Ермаков и теоретик Геннадий Зелькин.
Первое участие
И вот вдруг я получаю в Курске вызов на эту передачу. Дело в том, что в качестве 'задела на будущее' мы изготовили детский маховичный автомобильчик. Он включался в сеть, маховик разгонялся, а потом ребёнок мог ездить на нём около километра. Фото этого автомобильчика обошло многие журналы, и Володя Соловьёв заинтересовался им для своей передачи.
Что ж, в назначенный срок в Москву выехала целая команда - я с автомобильчиком, водитель - сын Войтенок - Дима, лет шести, и его мама - Лида. Саша, немного ревнуя, погрузил нас в двухместное купе, и поезд повёз нас в Москву.