Страница 66 из 75
- Ммм, я такого не помню, - выдыхаю, закрыв глаза и скользя подушечками пальцев между лопаток.
- Понятно. Нам еще и амнезию лечить, - губы Арсена уже оставляют горячие метки на ключицах.
- Хотя нет, я вспомнила, - постанываю я, - кажется, говорил.
- А ты?
- Я тоже сказала, что люблю, - признаюсь, удерживая с ним зрительный контакт. И это волшебное слово как сигнал к действию для него.
Заниматься любовью с любимым мужчиной - это прекрасно. Отдаваться ему без остатка, исследовать его тело губами и руками, вдыхать его неповторимый аромат, умирать в его объятиях и возрождаться снова и снова – это значит жить. Арсен – мой лекарь, исцеливший не только тело, но и душу. Вместе мы друг для друга – новое начало, два одиночества, соединившихся в одно целое. Он наполняет меня, я принимаю его. Дышим в унисон, шепчем нежности, пьем стоны и не можем напиться. И, когда мне кажется, что лучше уже быть не может, мы вместе падаем с обрыва. Но какое же это сладкое падение.
Глава 43
На следующий день мы с девочками приехали в больницу, навестить Рустама. Войдя в палату, вижу, что он полулежит на кровати, прислонившись к подушкам. Бывший муж листал планшет и остановился, сосредоточено сдвинув брови.
- Папочка! – девочки с двух сторон бросаются к отцу. Рустам быстро откладывает планшет, и с его лица слетает маска сосредоточенности и серьезности. Вижу как он расплывается в улыбке и не скрывает искренней радости.
- Девочки! – он прижимает к себе каждую, а я стою поодаль и наблюдаю за ними.
- Лау, осторожней, не забывай, что папа после операции.
- Ой, папочка, прости, - спохватывается младшенькая. – Тебе не больно?
- Нет, солнышко, все хорошо.
Даже не смотря на свою слабость, Рустам в этот момент подобен великану, который с двух сторон закрывает от всех напастей своих маленьких девочек. Он гладит их волосам, а они устраиваются рядом с ним – Лаура справа, Анель – слева.
В такие моменты я благодарна бывшему мужу за то, что все 16 лет он был настоящим, любящим и заботливым отцом. У меня с моим папой никогда не было таких близких отношений. Нет, я знаю, что он меня любит и, если надо, порвет за меня, но я даже немного завидую своим девочкам. Для них папа – это пока главный мужчина в жизни. Напряжение и холод, которые были между ними все эти месяцы, бесследно улетучились, как только дочери поняли, что могут потерять отца.
- Привет! – здоровается Рустам.
- Привет! Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, лучше. Будто заново родился, - спокойно отвечает бывший.
- Да, твой врач сказал, что это чудо. Об этом писали журналисты.
Рустам поморщился, услышав эту новость, ведь помимо удивительного спасения репортеры упомянули о пострадавшей женщине, которую назвали его токалкой.
- Ты напугал нас, папочка, - Лаура положила голову на его плечо, и Анель повторила за сестрой. – Мы так боялись, что ты…
У младшенькой мгновенно меняется настроение - глаза на мокром месте и голос дрожит. Рустам это понимает и прижимает ее голову к плечу
- Ну что ты, не плачь. Вот же я, здесь. Доктор сказал, если буду хорошо себя вести, то еще много лет проживу.
- Правда? – по-детски наивно спросила Лаура. Все-таки какая она еще крошка.
- Конечно.
- Какие рекомендации? – пытаюсь разрядить обстановку.
- Не волноваться, соблюдать диету, как окрепну, больше гулять на свежем воздухе. Ну и тишина и покой.
- О, покой нам только снится, - легонько усмехаюсь.
- Теперь я точно хочу тишины, - говоря это, смотрит мне в глаза. Вижу, как меняется его настроение и чувствую, что он хочет что-то сказать.
- Лаура, Анель, хорошо, что вы пришли с мамой, потому что мне над вам кое-что сказать, - как я и думала, Мустафин выжидал подходящий момент. – Я не говорил вам этого раньше. Знаю, что вы разочаровались, обиделись, злились. Но вы уже большие девочки, поэтому, - хриплый голос Рустама дрогнул. – Простите меня за то, через что я вас провел. Я не знаю, что сказать и какие слова подобрать. Но…Вы – самое лучшее, что случилось в моей жизни. Потерять ваше доверие и любовь - самое страшное, что может быть для меня.
Мне кажется, я глохну от тишины, воцарившейся в палате. Слова Рустама эхом отдаются в голове и сердце. Всего несколько слов, а меня прошибает озноб. И вроде бы я уже давно переболела, а все равно ноет там, где не должно ныть. Проходит минута и по комнате проносится плач моих дочерей, которые обнимают отца, но ничего не говорят. Однако мы оба понимаем, что это значит. Они простили. Потому что он их об этом попросил. Со мной мой отец так не говорил. Даже после похорон мамы он обнял меня, но сказал только: «Мне жаль. Я тебя люблю». О прощении речи не было. А ведь я была чуть старше Анель тогда. Ощущая себя такой же маленькой девочкой, как Лаура и Анель, я прижимаю ладонь ко рту и отворачиваюсь. Хочу тоже выплакать эту боль.
- Лаура, Анель, пожалуйста, оставьте нас с мамой. Нам надо поговорить, - просит Рустам.
- Да, папочка.
Не могу смотреть на него, не хочу показывать ему свою слабость. За дочерьми закрывается дверь, и слышу, как он зовет меня.
- Айлин. Пожалуйста.
- Ну что еще, Мустафин? – нервно оборачиваюсь и врезаюсь в его болезненный, полный отчаяния взгляд.
- Подойди, пожалуйста.
- Господи, ты же не на смертном одре! – моя язвительность в данный момент - моя броня.
- Пожалуйста, - снова просит он.
Подхожу к изголовью и он, вопреки моему желанию, берет меня за руку. Я знаю, что он сейчас скажет, я ждала этих слов почти четыре месяца назад, но так и не дождалась.
- Прости меня, Айлин. За все, что тебе пришлось пережить из-за моего предательства. За то, что я говорил, за то, что меня не было рядом, когда тебе было плохо, за обман. Прости.
- Рустам…Все это звучит, как исповедь перед смертью. Не надо. Не мучай меня.
- Нет, послушай. Даже если ты не простишь меня сейчас, знай, что я спрошу тебя об этом через полгода, год, два. Пока не услышу нужный мне ответ.
Он вдруг подносит мою ладонь к губам и целует ее. А я больше не чувствую того трепета и любви, что испытывала раньше рядом с ним.
-Ты поверишь, если я скажу, что люблю тебя? Это правда. Как и то, что я запутался в себе и своих чувствах, выдавал желаемое за действительное и наломал так много дров, что мне не хватит жизни, чтобы все исправить.
- Рустам, пожалуйста, - сквозь слезы молю я и убираю руку, - Не надо. Любящий мужчина никогда не посмотрит на другую. Она ему просто будет не нужна. Ты любишь воспоминание обо мне, о счастливой жизни, которая у нас была. Я обещаю, что прощу тебя. Не сейчас, мне нужно время. Но давай разойдемся по-хорошему, как люди, у которых было 17 совместных лет. Я уже начала новую жизнь. И ты начнешь. У тебя маленький сын, пусть он будет твоим стимулом жить и двигаться дальше.
Я отхожу к окну и смотрю на первые снежинки, кружащие над холодной, сырой землей. Первое ноября и в Алматы пошел снег. Так бывает. Может быть, он даже завтра растает. А может, ударит мороз, и завтра мы проснемся в настоящей зиме. Кто знает?
Чувствую на себе его взгляд, полный разочарования. Когда-то были «мы», но нас уже давно нет, теперь мы по отдельности. Но простить я пока не могу, хотя очень постараюсь. Ради себя, ради него, ради счастливого будущего без обид и недосказанности.