Страница 8 из 93
— Арман!
Ее голос, нежный, как прощение, грустный, как упрек, был убедителен и кроток. Он обернулся и взглянул на нее. Это уже не была прежняя женщина, взгляды которой метали молнии, ноздри трепетали, а брови сдвигались, которая, пылая гневом, приказывала ему удалиться. Это была женщина печальная и улыбающаяся в одно и то же время; грациозным движением руки, пленительным взглядом она умоляла его вернуться и снова сесть рядом с нею в кресло, где он только что сидел, держа ее руку в своих. Арман, плененный и очарованный ею, вернулся и, бросившись перед ней на колени, смиренно прошептал:
— Простите меня.
— Вы ветренник, — сказала она на это, — а я жестокая, сама не желая этого… но моя жизнь окружена такой тайной… теперь вы простите меня.
Арман поверил ей. Подозрения его уже рассеялись… Он любил, а улыбка Дамы в черной перчатке, казалось, говорила, что его любовь не остается без ответа.
Пробило десять часов… Вдруг так же, как накануне и в предыдущие дни, и при первом их свидании, Дама в черной перчатке задрожала, ее лоб омрачился, улыбка сбежала с губ.
— Уходите! — сказала она. — Уходите скорее!
Ее голос снова сделался печален, а лицо выражало ужас. Арман встал.
— До свидания, — сказал он. — До завтра…
— Нет, — возразила она.
— Как нет? — повторил он, в удивлении отступая назад.
— Нет, не до завтра.
— Но отчего же?
Она приложила палец к губам.
— Я не могу сказать вам этого.
— Однако…
— Ах! — воскликнула она с упреком. — Ведь вы же дали мне слово уважать мои тайны.
— Это правда, — пробормотал Арман, опуская голову. Молодой человек сделал еще шаг назад.
— Но когда же я увижу вас? — спросил он.
— Через три дня.
— Здесь?
— Нет… быть может… не знаю… вы получите от меня записку.
Вдали прозвучали охотничьи рога.
— Боже мой! — воскликнула она с ужасом. — Это он! Уходите…
Она толкнула его в коридор, и тяжелая портьера опустилась за юношей. Арман очутился в темноте. Почти в ту же минуту чья-то рука схватила его.
— Идемте, — произнес чей-то голос.
Он узнал голос своего постоянного проводника и последовал на ним.
Слуга провел его по узкому коридору, вывел на платформу и заставил Армана перейти ее, шепотом повторяя ему на ухо: «Идите, идите… »
Но в то время, как наш герой ступил на верхнюю ступеньку лестницы, выбитой из скалы, человек, до тех пор стоявший неподвижно в тени, показался на другой стороне площадки.
Он сделал шаг вперед, поднял руку, в которой держал пистолет, медленно прицелился в Армана и выстрелил. Это был капитан Гектор Лемблен, которого безумная ревность заставила поднять оружие.
VI
Прошло уже пять дней с тех пор, как возвратился капитан Лемблен. В продолжение этого времени он пережил адские муки, и, чтобы понять причину его страданий, необходимо вернуться к дню его приезда. В то время, как почтовая карета его въезжала на главный двор замка де Рювиньи, Дама в черной перчатке и граф Арлев находились на море. Она возвращалась со своего первого свидания с Арманом. Капитан спросил у слуг, куда они уехали.
— Господин майор и «эта дама» — ответили ему, — спустились к берегу по лестнице, пробитой в скале, и сели в лодку.
— В лодку? — удивился капитан. — Но ведь в замке нет ни одной лодки, а рыбаки никогда не приезжают.
— Это была не рыбачья лодка, сударь, — пояснил управляющий.
— Так какая же?
— Маленькая весельная шлюпка.
— Откуда она взялась?
— Не могу знать, во всяком случае, приехала с моря.
— И они сели в нее?
— Видите ли, — продолжал старый управляющий, приготовивший, быть может, заранее свой ответ, — они ждали лодку, так как я слышал, что «эта дама»…
В Рювиньи Даму в черной перчатке все звали «эта дама».
— Что же вы слышали? — спросил капитан, сердце у которого замерло.
— Как «эта дама» сказала господину майору: «Идемте вниз… лодка скоро приедет».
— А давно они уехали?
— Часа два будет.
Капитан поднялся на площадку и начал пристально вглядываться в даль. На море ничего не было видно. Подозрения нахлынули в измученную душу капитана.
Кто знает? Быть может, в его отсутствие, пока он хлопотал в Париже о свадебном контракте и выправлял все бумаги, необходимые для брака, пока он каждый час, каждую минуту обращался мысленно к этой женщине, которую любил так безумно и страстно, какой-нибудь тайный обвинитель, свидетель его преступления, внезапно явился к ней…
Быть может, кто-нибудь из слуг замка, узнавший тайну Гектора, или скрывшийся камердинер открыл ей его преступление? И вот она исчезла! Она бежала, с ужасом и презрением отворачиваясь от него… Быть может… О! Сердце человеческое так создано, что при этом страшном подозрении, явившемся вслед за первым, капитану Лемблену показалось, что он умирает от бешенства и стыда. А быть может, Дама в черной перчатке отправилась в таинственной лодке на какое-нибудь свидание?
Последняя догадка подействовала в тысячу раз больнее на Гектора Лемблена, нежели первая. Он предпочитал, чтобы его преступление стало известным, чтобы его бросили, как подлого убийцу, но не обманывали заранее. Он провел мучительный час, стоя на площадке и устремив неподвижный взор в даль океана. Наконец на горизонте показалась лодка. У капитана закружилась голова. Несколько времени лодка то приближалась к берегу, то снова удалялась в море, наконец она отправилась к замку.
Тогда Гектор Лемблен хотя чувствовал, что силы его сдают, однако добежал до своей комнаты и захватил морскую зрительную трубу. Вернувшись, он направил трубу на лодку, которая все подвигалась к берегу. О, счастье! В лодке было трое. Двое сидели впереди, третий правил рулем. Нельзя было дольше сомневаться: эти двое были граф Арлев и Дама в черной перчатке; третий — таинственный гребец, неизвестно откуда явившийся.
Капитан хотел было спуститься на берег и броситься им навстречу. Но волнение, с которым он не смог справиться, удержало его на площадке; затем он сообразил, что его поступок можно было бы счесть за шпионство за женщиной, которую он любил… И он остался.
Четверть часа спустя лодка причалила к берегу. Дама в черной перчатке легко соскочила на песок и сделала знак лодочнику. Тот оттолкнулся от берега, и лодка направилась в открытое море.
Таким образом Дама в черной перчатке и граф Арлев встретились с Гектором Лембленом на верхней ступеньке площадки и выразили по этому поводу хорошо разыгранное удивление. Молодая женщина выказала даже некоторое смущение.
— Как! Неужели это вы, капитан? — воскликнул майор.
— Да, это я.
Капитан произнес эти слова глухим голосом. Затем он молча поклонился спутнице графа Арлева.
— Добрый вечер, — сказала она, протягивая ему руку. Он взял руку Дамы в черной перчатке, и та почувствовала, как дрожит его рука, сжимая ее руку.
— Когда же вы приехали, любезный хозяин? — спросил майор.
— С час назад, — ответил Гектор Лемблен, голос которого выдавал его глубокое волнение. — А вы откуда возвращаетесь? — спросил он.
— С восхитительной прогулки, — проговорила молодая женщина.
— Где же вы достали лодку?
— Ах! Это уже мой секрет, или, вернее, наш, — ответила Дама в черной перчатке, улыбаясь.
Она бросила при этих словах многозначительный взгляд на майора; тот поклонился.
— Однако… — настаивал капитан.
Майор молчал. Что касается молодой женщины, то она довольно сухо обратилась к капитану:
— Знаете ли, что теперь уже около одиннадцати часов, а мы живем в деревне? Позвольте пожелать вам покойной ночи.
Она взяла графа Арлева под руку и простилась с капитаном, кивнув ему головой. Затем она сделала вид, что собирается уйти.
— Но позвольте, — остановил их капитан, которого испугала эта внезапная холодность, — нам нужно переговорить, господин майор.
— Не беда, — воскликнул граф. — Мы поболтаем завтра утром. До свидания, покойной ночи.