Страница 11 из 93
— А вы суеверны?
— К чему этот вопрос? — с внезапным волнением спросил ее в свою очередь капитан.
— Вы верите в привидения?
— Но… но к чему же?
— Отвечайте. Верите вы в них?
— Не знаю.
— Ну, а я верю, — сказала Дама в черной перчатке.
В то время как капитан становился все бледнее, чувствуя, как он теряет голос, она повторила еще раз:
— Да, я верю в них.
Он хотел было улыбнуться, чтобы доказать, что не верит, но она продолжала:
— Я верю, потому что я сама видела привидение.
— Вы! — вскричал он с ужасом.
— Я.
— Но… где?.. и когда?
Голос его дрожал, а волосы на голове встали дыбом.
— Здесь, — сказала она.
— Здесь?
— Да, сегодня ночью.
Капитан вскочил, как бы желая убежать.
— Вам приснилось, — сказал он.
— Нет, это был не сон…
И она положила ему руку на плечо, принуждая его сесть.
— Боже мой! — воскликнула она. — Как вы бледны… Видите, и вы тоже верите в призраки.
Зубы капитана стучали.
— Я видела вашу жену, — докончила она наконец.
На этот раз ужас капитана был так велик, что парализовал его голос, взгляд и движения. Он был совершенно уничтожен.
— Да, — повторила Дама в черной перчатке, — я видела вашу жену.
Ужас капитана достиг своего апогея.
— Я ложилась спать и уже потушила свечу, намереваясь заснуть. Легкий шорох заставил меня вздрогнуть, и я обернулась. Сначала я очень удивилась, что комната моя осветилась каким-то неизвестно откуда падавшим светом, хотя шторы и балдахин были спущены и я сама погасила свечу. Потом я увидела колеблющуюся тень, там, в глубине…
И Дама в черной перчатке протянула руку и указала в угол комнаты, где находилась дверь в уборную.
— Тень приблизилась. Она подошла ко мне совсем близко, и я увидала женщину всю в белом. Она была бледна, о, так бледна, как бывают только мертвые. Она подошла к моему изголовью, печально посмотрела на меня и сказала: «Вы лежите на той самой постели, где я умерла!»
Раздирающий душу вздох вырвался из уст капитана при последних словах, но он не мог выговорить ни слова…
— Да, — продолжала Дама в черной перчатке, — она указала на постель, где лежала я, дрожа всем телом, и дважды повторила: «Я здесь умерла! Меня зовут Мартой де Шатенэ». Потом она подняла руку и дотронулась рукой до шеи… Дорогой капитан, у меня мелькнула странная мысль, когда я взглянула на шею, покрытую ссадинами — следами судорожно сжатой руки. Мне пришла в голову мысль, что ваша жена умерла неестественной смертью.
Дама в черной перчатке остановилась и взглянула на капитана. Он был весь багровый и как бы окаменел.
— Скажите мне, — спросила она, — вполне ли вы уверены, что ваша жена не была задушена?
Капитан ничего не ответил: он упал в обморок. В эту минуту дверь отворилась, и вошел майор.
— Ах! — сказал он. — Вы жестоки, вы неумолимы, как сама судьба.
— Это правда, — согласилась молодая женщина, улыбаясь злой улыбкой, — я так же жестока, как и этот человек.
Она протянула руку к сонетке и позвонила. Кто-то вошел. Это был Жермен, бывший камердинер капитана.
— Мне кажется, — сказала она ему, — что настал час, когда ты можешь снова появиться. Унеси капитана. Я иду за вами.
VIII
Когда Гектор Лемблен открыл глаза, он увидел, что лежит совершенно одетый на постели: сначала ему показалось, что в комнате кроме него никого нет, но человек неподвижно сидевший в углу спальни, у камина, приблизился к нему, заслышав легкий шум, когда капитан повернулся. Это был Жермен — Жермен, лукавый слуга и вор, которого Дама в черной перчатке заставила капитана снова принять на службу.
При виде этого человека в голове у капитана, которого все пережитые потрясения начали сводить с ума, все перепуталось.
В его памяти образовался пробел в целый месяц. Он забыл Даму в черной перчатке, графа Арлева, исчезновение шкатулки и все события, случившиеся со времени его возвращения в замок.
Ему показалось, что он живет в то время, когда он считал своего камердинера преданным соучастником и слугой.
— Жермен, — произнес он, заметив слугу, — который час?
— Полдень, сударь.
— Уже так поздно?
— Господин капитан спит с девяти часов.
— Как? — удивился капитан. — Я заснул одетый.
Это замечание, которое он сделал самому себе, явилось как бы лучом света для него. Туман, застилавший его рассудок, прояснился, и он сразу вспомнил все: исчезновение шкатулки, драму, разыгравшуюся в комнате, где умерла
Марта де Шатенэ, странное желание Дамы в черной перчатке, которая захотела поселиться в комнате его покойной жены, и ее рассказ сегодня утром.
Он вспомнил страшное видение, о котором рассказала Дама в черной перчатке, когда, как она утверждала, ей явилась Марта и показала на шее знаки от пальцев… Холодный пот выступил на лбу у капитана, и он еще раз спросил себя, уж не известна ли этой женщине его ужасная тайна. Появление Жермена окончательно испугало его. Он взглянул на него с гневом, смешанным с ужасом.
— Что тебе здесь нужно, негодяй? — спросил он.
— Я камердинер господина капитана, — ответил на это совершенно хладнокровно Жермен.
— Я прогнал тебя…
— Простите! Память изменяет господину капитану.
— Изменяет?
— Не господин капитан прогнал меня, а я ушел по своей доброй воле.
— Укравши миллион.
— О, это совершенно побочное обстоятельство! — нахально заметил Жермен.
— Негодяй!
— Господин капитан поскупился: он обещал мне сто пятьдесят ливров пожизненного дохода, как верному и простоватому слуге, тогда как ему прекрасно было известно, что мое молчание стоило гораздо дороже. Господин капитан был недостаточно предусмотрителен, и потому я сам позаботился о себе.
Жермен улыбался добродушной улыбкой честного человека.
— Подлец! — прошептал капитан, дрожа под насмешливым взглядом лакея. Но Жермен нимало не обиделся этим эпитетом. Наоборот, он даже продолжал улыбаться и очень фамильярно уселся в кресло в двух шагах от постели.
— Послушайте, капитан, — начал он вполголоса, — теперь нас только двое, и никто нас не слышит… я только что оглядел коридор… так потолкуем серьезно.
— Что тебе нужно? — спросил капитан с жестом отвращения.
— Ах, Господи! — продолжал Жермен, вдруг становясь серьезным и внезапно изменив тон. — Вы напускаете на себя важность, которая, согласитесь, немного неуместна… когда мы одни.
— Нахал!
— Вы все еще думаете, что находитесь на военной службе, что вы прежний капитан Лемблен — человек безупречно честный и храбрый, прежний капитан Лемблен, которого ставили образцом справедливости и так далее, и так далее. Жермен расхохотался, в то время как мертвенная бледность покрыла лицо капитана.
— Но вы отлично знаете, — насмешливо продолжал лакей, — что люди иногда портятся, да и вы также сильно изменились.
— Молчи!
— Ах, черт возьми! Если вы не хотите, чтобы я напоминал вам о ваших грешках и что между нами не всегда существовали отношения господина и слуги, то будьте со мной вежливы.
Жермен сделал ударение на последнем слове.
— Чего тебе еще от меня нужно? — пробормотал капитан, раздражение которого сменилось чувством стыда.
Лицо слуги снова приняло добродушное выражение.
— Честное слово, дорогой барин, — сказал он, — я вовсе не хочу казаться лучше, чем я есть, но я замечаю, что вы составили себе обо мне прескверное мнение.
Принужденная улыбка скривила губы капитана.
— Нет, — продолжал Жермен, — я вовсе не хочу выставлять себя перед вами добродетельным человеком, при том же я добрый малый и привязан к вам больше, чем вы думаете…
Эти слова были сказаны даже с некоторым волнением, которое глубоко тронуло капитана. В том унижении и полном одиночестве, в которых находился капитан вследствие, угрызений совести, в том презрении к себе, которое не давало покоя этому несчастному, ему показалось, что сочувствие лакея явилось как бы утешением в его страданиях.