Страница 10 из 34
4. Ракетоплан «СССР-118» покидает Землю
Но Светлана согласилась лететь. С пятого по двенадцатое июля она принимала участие в тренировочных полетах на ракетоплане «СССР-118».
В носовой части машины находилась кабина управления, позади нее располагался грузовой отсек с запасами питания, кислорода и специальной космической одежды. За грузовым отсеком следовало моторное отделение.
Кабина занимала не более одной четверти ракетоплана. Вся ее оболочка, кроме стены с дверью в грузовой отсек, состояла из прозрачного сплава, что давало хороший обзор водителям.
Здесь размещалось очень немного оборудования. Около небольшого продолговатого щита стояли три глубоких металлических кресла, два в ряд и одно позади. По мере роста ускорения кресла автоматически откидывались, ослабляя нагрузку на тело. Над задним креслом нависала коленообразная труба — зрительное устройство бортового локатора. В этом кресле сидела Светлана.
Последние дни перед стартом прошли для ассистентки Чернова как во сне. При каждом тренировочном полете она испытывала страх. Земля проваливалась в бездну. Никак не хотелось верить, что яркий, разноцветный шар, оставшийся за хвостом машины, и есть то место, где живет она, Светлана, живут ее друзья, родные. Черная угрожающая пустота окутывала ракетоплан. Звезды приобретали неестественный яркий блеск.
После каждого тренировочного полета Бурдин хвалил девушку:
— Быстро вы приспособились к нашей «ракетке», Светлана Владимировна. Бесстрашный у вас характер.
А докладывая заместителю министра о ходе тренировочных полетов, еще больше расхваливал Светлану:
— Девушка чувствует себя в ракетоплане как в собственной квартире. Курс корректирует без малейшей заминки. Работает быстро, точно. Правильно поступили, что взяли именно ее.
— Черновская выучка, — улыбнулся заместитель министра.
А Светлана переживала безумное желание не лететь, остаться!
В обсерватории у астролокатора неизмеримость пространства физически как-то не ощущалась, она воспринималась только разумом. Но после первого же полета даже мысль об этой черной бесконечной пустоте наводила на девушку тоску. Оставшись одна, Светлана закрывала лицо руками и подолгу сидела в неподвижности. Она казалась себе хрупкой, беспомощной. Отняв от лица ладони, девушка принималась изучать в зеркале свое отражение. Ну хоть бы одна черточка мужественности! Остренькое, курносое лицо.
— Хорошо, что у тебя волосы светлые, — сказала она своему отражению, — а то бы все увидели, что ты поседела от страха.
Ах, если бы ей иметь хоть десятую долю уверенности Алексея Поликарповича! Профессор писал ей такие хорошие письма.
Светлана во всем старалась подражать ему и, кажется, никто еще не заметил, какое у нее заячье сердце.
Правительственная комиссия утвердила экипаж из трех человек. Первоначальное намерение послать еще кого-нибудь из геологов пришлось изменить. Лишний человек — это лишнее горючее для двигателя, лишний запас кислорода, питания, одежды.
Светлана, Бурдин и Лобанов прошли специальный инструктаж по геологической разработке, которую им предстояло произвести на астероиде.
Бурдин и Лобанов понравились Светлане.
Бритоголовый, с лицом мужественным, как у Чкалова, Бурдин заранее внушал Светлане уверенность в успехе предстоящей экспедиции. Он так любил и так знал свою машину! После полета Иван Нестерович вместе с механиками осматривал двигатель, ходил вокруг ракетоплана, поглаживал обшивку.
Игорь Лобанов был всего на четыре года старше Светланы.
Однако он имел уже солидный опыт вождения ракетных машин. На заводе работало десять летчиков-испытателей, среди них находились люди постарше, но Бурдин выбрал именно Лобанова. Он ценил в молодом штурмане отличное знание машин. Игорь с удивительным чутьем улавливал малейшие нарушения в ритме работы двигателя, превосходя в этом, пожалуй, и самого Бурдина. К тому же Игорь был чрезвычайно любознательным человеком. Он постоянно что-нибудь изучал: радиотехнику, астрономию, акустику, зоологию. А водителю космических кораблей требовалось именно такое всестороннее развитие.
В каждый тренировочный полет Игоря провожала высокая смуглая девушка с черными волосами. Она обычно скромно стояла в сторонке. В последнюю минуту перед стартом Игорь подбегал к ней и, стесняясь окружающих, поспешно и неловко целовал в губы. Девушку звали Олей, она работала сварщицей на высотных сооружениях.
Возвращающийся из опытного полета «СССР-118» встречали члены правительственной комиссии. Ракетоплан подвергался тщательному осмотру, а экипаж поступал в распоряжение врачей. Здоровье у всех троих оказалось превосходное.
Днем старта было объявлено пятнадцатое июля. Когда Бурдин назвал это уже совершенно конкретное число, у Светланы екнуло сердце. Она взглянула на Игоря, но тот вместо ответа подмигнул ей: знай, мол, наших!
Утро в день вылета выдалось солнечным, ярким. На ракетодроме собралось изрядно народа: представители печати, общественных организаций. Академии Наук, работники завода, гости.
В пять утра из Перекатовска прилетел Чернов. Он явился на квартиру к Светлане с огромным букетом цветов и сам привез ее на ракетодром.
— Страшно? — спросил он, помогая ей выйти из машины.
— Страшно, — призналась Светлана. — Только вы об этом никому не говорите.
— С Бурдиным вам нечего бояться. А страшит просто неизвестность. Очутитесь в пространстве — и все страхи пройдут.
Бурдин приехал в сопровождении целой делегации. Актив дома номер восемь прибыл с ним на трех легковых машинах, забитых не столько людьми, сколько цветами.
В девять утра состоялся митинг.
— Пора, товарищи, — Иван Нестерович сделал знак дежурному по старту, — пора.
До последней минуты Чернов не отпускал руку Светланы. Девушка почувствовала, как при слове «пора» дрогнули его пальцы и он крепче сжал ее руку.
— Света, — сказал Чернов, вдруг обращаясь к ней на «ты», — береги себя.
Она взглянула в глаза Алексея Поликарповича — и на мгновение забыла о предстоящем полете, о толпе народа, о своих страхах. Такого странного, изменившегося лица у Алексея Поликарповича еще не бывало. Ей показалось, что она его поняла.
Она увидела открытый зев люка. Игорь целовал свою черноволосую подругу. Бурдина облепили пионеры из восьмого дома, да так плотно, что оттеснили жену.
И Светлана первой шагнула в люк, так ничего и не сказав Чернову. Она просто не знала, что сказать.
Люк закрылся. Раздался глухой рокот включенных насосов. Воздух наполнился пронзительным свистом вспыхнувшей струи водорода. «СССР-118» сначала медленно, а затем все ускоряя ход, двинулся по наклонному желобу стартовой эстакады, направленной к востоку. Прямой, как линейка, пятикилометровый желоб поднимался над землей. Он обрывался на высоте четырехсот метров на вершине лесистого холма. Здесь машина развила скорость, достаточную для того, чтобы воздух мог служить опорой для ее коротких крыльев.
Быстро убывая в размерах, ракетоплан уходил вверх и почти мгновенно растворился в прозрачной синеве неба, оставив за собой лишь ослепительно белую газовую полоску.
… Двое мужчин и девушка неподвижно сидели в креслах. Их прижимала к спинкам восьмикратная тяжесть тела. За каждую секунду машина ускоряла свое движение на восемьдесят метров.
Через две с половиной минуты после старта «СССР-118» уже развил скорость, необходимую для преодоления притяжения Земли. Но двигатель продолжал работать. Следовало набрать расчетную скорость 160 километров в секунду, на 51 километр превышающую скорость движения астероида. Тридцать четыре минуты ракетоплан управлялся автоматически. Затем автоматы выключили двигатель — и тяжесть сразу исчезла. Стало так легко, что у Светланы возникло ощущение, будто она сорвалась с большой высоты и падает куда-то вниз, вниз, вниз…