Страница 24 из 37
– И не восстановится, если не разбить его «зеркало», – волшебница села, – я вспомнила, о чем-то похожем нам говорили на лекциях по технике безопасности. Больше всего это похоже на своеобразную инверсию защитного барьера, вызываемую тем, что травмирующая стрессовая ситуация длится слишком долгое время. Он защищает не столько тело, сколько разум, позволяет выжить, выдержать пытку либо другое суровое испытание. Диант ставил его неправильно, но прочно. Барьер реагирует на состояние его психики, но любое потрясение и волнение, подсознательно будет воспринято как угроза и вызовет лишь его уплотнение. Барьер его истощает, но снять его сам он не сможет, ведь ставил он его неосознанно, – очередной стресс…
– И барьер крепнет, – обреченно продолжил Дамир.
– Да. И силы мальчика вместо того, что бы восстанавливаться наоборот стремительно утекают на его поддержание.
– Так, – похоронным тоном подвел итог напрягшийся Дамир, – И что вам говорили делать в таких случаях?
– Ломать барьер и молиться. Это ведь тоже будет расценено как атака.
– То есть, как я понял выбор у нас небольшой: либо наблюдать, как Диант медленно гаснет, либо ломать барьер – на что у меня сил точно хватит, – а вместе с этим и его сознание и молиться, что бы мальчишка выдержал…
– Получается, что так, – грустно согласилась Лизелла.
– Да уж, что лучше: утонуть или удавиться? – горько усмехнулся Дамир и поднялся, – Я хочу посоветоваться с мастером.
– Он уже знает о Дианте? – обеспокоено вскинулась волшебница.
– А что в этом такого? – в голосе Дамира снова проявилась резкость, – Разумеется, он его видел!
– И? – настороженная Лизелла затаила дыхание: господин Черной Башни уже стал легендой, очень страшной легендой.
Дамир не мог не ощутить ее недоверие и опасение.
– Мастер Фейт, – в запале он даже назвал настоящее имя, – Не имеет привычки закусывать малолетними принцами, а так же услаждать свой взор зрелищем мук и воплями боли! Что бы о нем не плел наисветлейший Совет!
Лизелла изумленно смотрела вслед выскочившему из шатра Дамиру: как видно, предубеждение против его наставника задевало его куда сильнее, чем против него самого, раз он так бурно отреагировал на вполне объяснимое беспокойство.
Недовольство собой заглушало все остальные чувства: чего взбесился, – как будто впервые! Да Лизелла даже не знакома с мастером, с какой стати ее мнение должно сильно отличаться от общепринятого?
Два года сомнительного мира слишком малый срок, что бы изменить веками складывавшиеся стереотипы. Не потому ли сорвался, что понял – обе Башни по-прежнему стоят между ними неодолимым барьером, и изменить это не получится и за тысячу ночей. Не потому ли, несмотря на всяческие заверения, в свое время он предпочел вольную жизнь среди кланов, слишком хорошо знакомому «цивилизованному» миру, статус уважаемого гостя, кровника, иногда советника, – положению вне закона… Вроде бы сам говорил, рвался, жаждал самой обычной жизни, а не смог как мастер! Не захотел скрывать свою суть, не захотел изо дня в день доказывать, что и ты человек. Не смог привыкнуть к висящему над головой наточенному мечу… Не захотел сражаться.
Так какое право он теперь имеет лезть с советами и упреками, что может сказать Дианту, что предложить… Остаться среди орков? Тем самым согласившись с мнением, что да, они не такие как все, что только здесь им место, подальше от людей, что бы не приведи всевышние Силы не смутить честных обывателей… Мальчишка-то в чем виноват, не хватит ли с него мытарств! А для того, что бы ему помочь по-настоящему нужно придать ему уверенность в себе, научить прямо смотреть в глаза и друзьям, и врагам, не мучаясь никакой мнимой виной. Мастер прав, лучшим лекарством было бы примирение с семьей, возвращение положенного ему статуса, обстановка, в которой Диант не будет чувствовать себя уязвленным. И пока парнишка не привыкнет, не научится защищать себя сам, – держать удары вместо него. Изменить неписаный закон, объявляющий их изгоями! Дамир поморщился, представив скандал непременно последующий за открытым поселением в столице черного мага и его связи с принцем: эта война обещала быть долгой и отнюдь не легкой.
За размышлениями ноги сами вынесли его к окруженному верными серыми стражами шатру, где юный принц с тоской наблюдал за оравой пацанов вдалеке, с увлечением гоняющих в какую-то шумную игру с собачьим черепом вместо мяча. При виде молодого мага, мальчик весь как-то поник, сжался. Такое впечатление, что каждый раз, как к нему обращаются, он ожидает удара, с неудовольствием подумал Дамир. Как поступить, как сделать так, что бы не ранить его исстрадавшееся сердечко еще больше? Подчиняясь безотчетному импульсу, он обнял мальчика и тот с облегчением опустил голову на колени волшебника, позволяя гладить себя по лбу, по волосам, по плечу. Прикосновение рук успокаивало: не сердится больше…
– Ди, не убегай от меня, – попросил Дамир, – Я тебя не обижу. Верь мне, пожалуйста! Я тебе во всем помогу…
Диант снова ощутил, что его окутывает мягкое тепло, и проклятая слабость, которая никак не желала проходить, опять отступила. Так удивительно было слышать, что кто-то искренне беспокоится как он себя чувствует, не плохо ли ему, возьмет на себя труд утешать! У синеглазого был уверенный, но не жесткий голос, не несущий в себе требования беспрекословного подчинения, при звуках которого все страхи рассеивались. У него были сильные руки, чьи прикосновения воплощали надежность и защиту. Каким же невыразимым счастьем было укрыться в них, сбросив с себя все тревоги! Диант с улыбкой прикрыл веки.
Дамир представил, что сейчас он вламывается в сознание мальчика, и его передернуло. Нет, определил он, нельзя применять к Дианту силу, что бы не говорили многомудрые учителя Лизеллы! Ко всему, что было связано с вторжением в разум, он испытывал понятное отвращение, а парнишке и так досталось, – исключительно из всяких благих побуждений. К тому же ведь вот, опять поплыла по «зеркалу» тонкая сеточка трещин, без всякого насилия и принуждения… Они что-нибудь придумают, обязательно! А время есть: пока он рядом, истощение мальчику не грозит.
Странный шум и крики в становище отвлекли его от планов на будущее, и Дамир решительно поднялся, намереваясь выяснить причину переполоха, Хаген слетел с плеча. Подходя ближе, молодой человек с немалым удивлением осознал, что источник беспорядка находится кажется у самого его шатра, а происходящее вызвало непосредственное детское любопытство у орков от мала до велика. При виде него они откровенно хихикали, обмениваясь многозначительными взглядами, и поспешно расступались с ободряющими криками в его адрес. Все-таки пробравшись к своему шатру и оценив ситуацию, Дамир на мгновение остолбенел от неожиданности, а потом бросился между противниками.
Лизелла как раз собиралась найти Дамира, что бы объясниться. С одной стороны ей было неудобно за свою подозрительность: человек, который способен пробудить в ученике такую глубокую привязанность не может быть дурным. Но с другой – Черный трон это не школьная медаль за успеваемость!
Переодевание заняло довольно значительное время, поскольку предметы дамского туалета обнаруживались в самых неожиданных местах либо не обнаруживались вовсе. Попутно Лизелла набиралась решимости, что бы наконец высунуть нос из шатра, показаться посреди орочьего становища и прогуляться по нему. Неуверенность приближалась к панике, но сидеть и трястись одной – было еще глупее. Раздраженно разыскивая чулки, Лизелла не сразу отреагировала на упавшую на нее тень, и повернулась только тогда, когда над ней раздался странный звук: нечто среднее между шипением очень большой и очень сердитой кошки, боевым воплем берсерка и рычанием тигра, у которого отняли добычу.
Уточнять, что именно за девушка стоит у порога, испепеляя ее взглядом, было излишне. Так это значит и есть его любовница, – Лизелла окинула ее оценивающим взглядом, и не могла не признать, что со вкусом у Дамира все в порядке, – Красавица, хоть и степнячка!