Очарованная

ГЛАВА 26

Под темными грозовыми тучами, тени в джунглях были еще глубже, чем ночью. Растения теперь не давали света. Ни холодного синего, ни яркого пурпурного, ни ярко-желтого, ни огненно-оранжевого. Не было ничего, что освещало бы путь, кроме беспорядочных вспышек молний — все они были слишком слабыми и далекими, чтобы рассеять мрак.

Не было никаких признаков недавнего ухода Ансет. Как внизу, так и на ее вершине земля была слишком испещрена следами, чтобы различить что-то конкретное, и эти следы были еще больше замазаны грязью и дождевой водой. Найти Ансет и идти по ее следам во время этого шторма было бы медленным и утомительным процессом.

У Кетана не было свободного времени. У Эллы не было времени.

Итак, Кетан воспользовался своим единственным преимуществом — он был быстрее своей сестры и знал, куда она направляется.

Сильный дождь ограничил его обзор и сделал каждую поверхность скользкой и ненадежной, но Кетан не мог позволить себе ничего, кроме спешки. Он перепрыгивал с корней на ветки и обратно, прорывался мимо могучих стволов, не обращая внимания на ущерб, наносимый его когтями, и продирался сквозь спутанные заросли растений, размахивая руками и скрежещущими жвалами. Каждый пройденный им отрезок был выигран с учащенным биением сердца. Каждое прошедшее мгновение усиливало жар, бушующий под его шкурой.

Тяжесть, которую он долгое время не ощущал, в полной мере навалилась на него. Она тянула его вниз, делая конечности тяжелыми и негнущимися, как камень. И хотя он долгое время был избавлен от полноты этого чувства, он осознал, что это — бремя ответственности за жизни других. Бремя жизней, выше его собственной, и жизни его пары, которые подвергаются риску из-за его действий, бремя того, что их судьбы переплетены с его судьбами.

Все было ради Айви. Он будет бороться за нее сильнее, чем за что-либо еще. И он позволил бы себе не менее яростно сражаться за любого другого члена племени — которое сформировалось вокруг него и его пары, особенно за тех, кто не мог защитить себя.

Защитник, позволь мне быть их щитом.

Охотник, позволь мне быть их кормильцем.

Копатель, позволь мне быть их гидом.

Молю, глаза Восьмерых, присмотрите за моим новым племенем… Или отойдите в сторону, чтобы я мог сделать это сам.

Кетан боролся еще сильнее под весом этого бремени. Его мышцы напряглись, их затопил невыносимый огонь, несмотря на холод под дождем, но они не дрогнули.

К тому времени, как он добрался до Такарала, его дыхание было прерывистым, и он знал, что его сердце вряд ли замедлится. Этот непрекращающийся страх смешался с огненной волной ярости, когда в поле зрения показался вход в туннель. Жар и холод пробегали по поверхности его шкуры, пробирали до костей и боролись друг с другом в груди.

Больше никогда. Предполагалось, что он никогда больше не увидит это место.

Прорычав проклятие, Кетан направился ко входу — и паре Королевских Клыков, охраняющих его.

Они наблюдали за его приближением со странной смесью настороженности и уверенности в глазах.

— Я ищу одну из твоих сестер по копью, — сказал он, максимально смягчая тон. — Ансет.

— Она не шла этим путем, — ответила одна из Клыков.

— Сегодня никто не приходил, — сказала другая, указывая подбородком на джунгли. — Хотя некоторые охотники уходили.

Ансет пошла не этим путем, но она могла бы использовать другой вход — возможно, поближе к святилищу королевы. Это означало бы меньшую вероятность того, что Эллу увидят.

Но в спешке Кетан вполне мог прибыть раньше своей сестры. Что тогда? Ждать, полагаясь на крошечный шанс, что она воспользуется этим входом?

Он не мог рисковать, оставаясь без дела, в то время как вполне возможно, что она уже вошла в город с Эллой.

Кетан поспешил вперед, не обращая внимания на новую вспышку ярости и беспокойства, охватившую его, когда из серого мрака шторма он вошел в жуткое голубое сияние Такарала. Один из Клыков что-то сказал у него за спиной. Ему было все равно, что именно.

Эти туннели никогда не казались такими тесными, этот камень никогда не казался таким холодным, эти тени никогда не выглядели такими жестокими, это место никогда не было таким неприветливым. Кетан всегда конфликтовал с королевой, но с годами он стал видеть в Такарале некое извращенное продолжение ее. Казалось, что злоба Зурваши просочилась в каждый камень, пропитала каждый лоскуток ткани и проникла в сердцевину каждого кристалла.

И снова он мчался прямо к ней.

Он привлекал внимание многих других вриксов своим движением — одинокий самец с редкими фиолетовыми отметинами, сжимающий копье и разбрызгивающий повсюду воду, как будто он принес с собой бурю. Их приглушенные разговоры не имели для него смысла. Их лица слились воедино, когда он обводил их взглядом, ища Ансет и Эллу, игнорируя всех и все остальное.

С каждым шагом вглубь Такарала его сердце сжималось все сильнее. Его дух кричал от потребности — потребности вернуться к своей паре, к своей Айви. Его все более отчаянная, тревожная песня отзывалась эхом в костях Кетана.

Ему нужно было обезопасить Айви, нужно было спрятать ее — и ей подобных — от своих врагов. То, что Ансет принесла сюда Эллу…

Страх Кетана усилился еще больше, когда впереди стал виден более яркий синий свет — совокупное свечение бесчисленных кристаллов в Логове Духов, дающих свой собственный свет в отсутствие солнца.

Его мысленный взор окрасил это свечение в малиновый цвет.

— Я вернусь к Айви, — прохрипел он. Каждый шаг был тяжелее предыдущего, каждый давался труднее, и он был вынужден черпать силу все глубже и глубже внутри себя. — Это не конец.

Сегодня было начало.

Хотя был не День Жертвоприношений, большой вход в Логово Духов охраняли Клыки Королевы, их украшения из золота и драгоценных камней холодно поблескивали в голубом свете, льющемся из помещения за ними.

— Королева проводит частную аудиенцию, — сказала одна из Клыков, выступая вперед с поднятой ладонью. Он знал ее; ее звали Нахкто, она была ветераном войны с Калдараком. — Развернись…

В ее глазах вспыхнуло узнавание.

— Проходи, — сказала Нахкто напряженным голосом. Она отступила в сторону, уперла древко своего копья в пол и махнула Кетану, чтобы тот шел вперед.

Он не испытывал стыда из-за того, что его первым побуждением было сбежать. Зурваши была последней, с кем он хотел связываться — не только сейчас, но и вообще. Их предыдущая встреча должна была стать последней. Он никогда не должен был увидеть ее снова.

Блядь.

Стиснув зубы, Кетан расправил плечи, поднял взгляд и зашагал вперед.

Он был остановлен другим Клыком, когда она встала у него на пути. Хотя ее копье оставалось в стороне, твердая, широкая поза говорила о готовности к действию, а один из ее больших пальцев был зацеплен за пояс прямо над шипастой дубинкой. Он знал и ее — Айрека, которая прижала невинного мужчину к стене за то, что тот нес ткацкий нож, когда Кетан видел ее в последний раз.

— Твое оружие, охотник, — прорычала она.

Кетан сжал древко своего копья. Вода сочилась из влажной кожаной рукояти, текла между его пальцами и капала на пол. Мысленным взором он увидел мимолетный образ своего копья, вонзенного в горло королевы. Он уставился на женщину, маячившую перед ним, неуверенный в том, сумел ли он скрыть свою ненависть и жажду крови.

Ее украшения тихо звякнули, когда она изменила позу на толщину нити, а рукоять боевого копья скрипнула в ее кулаке.

Ради Айви. Ради Эллы.

Ради будущего, о котором он никогда не смел и мечтать, но которое теперь было так близко.