Фронтовик

Это по оружию. Теперь по вещам, потому как выпущенные с губы, те ничего не имели. Пять вещмешков, не побитых пулями и осколками. Из них всё вытряхнули, по котелку, тут все круглые красноармейские были, всё же под нас маскировались, ложки, кружки, сухпай на два дня каждому, ну и мелочь разную, для обихода. Бородин себе неплохой бритвенный набор нашёл. Мыло было, полотенца. В общем, хорошо прибарахлились. С нами один боец был, от постовых, глядел что берём. Мы и взрывчатку нашли, и всякое разное для диверсантов, но не трогали. Так что попрощавшись с постовыми, у них тут работа шла, мы двинули к танку. Да, забыл сказать, с меня письменные показания сняли, старшина, он и поведал что раненый успел сказать, что задание у них не дать взорвать один из железнодорожных мостов. Они будут усилены десантом с воздуха. Это всё, там он умер. Даже не успел сказать какой мост. Вот так вернулись к танку, внутри сразу стало теснее за счёт личных вещей. Мехвод и стрелок получили оружие. Потом пополнили боезапас, снаряд потратили, с кормы из ящика забрали и разместили где нужно - ну и диски потраченные пополнили, и после этого покатили дальше. Бодрствовали я и мехвод, остальным дал отбой, если смогут в танке при движении уснуть.

Дальше путь особо ничем не запомнился, доехали куда нужно, «Глаз» показал стоянку танков, около тридцати «Т-28» и десятка «КВ», было ещё два «КВ-2». Туда и повернули. На въезде нас проверили и указали место стоянки, где двигатель машины и стих, бойцы растянули чехол у кормы, у машины он был, пусть и побит осколками, надо будет заштопать, где мы и уснули вшестером. Всё, мы на месте.

С утра нас подняли, завтрак, а потом я доложился командиру, полковнику Рыкунову. Приказ войти в его соединение тот принял, заодно выяснил как дорога прошла, о встрече с диверсантами сообщил, даже пришлось рапорт писать. Также сообщил чего не хватает, ну тут армейских складов достаточно, уже через час все мои бойцы получили и комбинезоны, и шлемофоны, ну и то что с диверсантов взять не смогли, бытовая мелочёвка. Мой танк вошёл во вторую роту тяжёлых танков капитана Смолина. Всего две роты тяжёлых машин было, семь в одной и пять другой, вот во вторую шестой боевой единицей и вошёл. Тут два «КВ-2» и было. Взвод образовали, коим командовал старший лейтенант Харламов. А Бородина у меня забрали, командиров не хватало, поставили третьим «КВ-2» командовать, а его командира на взвод перевели, «Т-28». А то там сержанты и старшины танками командовали. На место наводчика я поставил одного из заряжающих, тот им и был, служили на «трёхдюймовках», и мне прислали замену, на место заряжающего, так что начал тренировки. Ну и остальное по распорядку. Кстати, Рыкунов узнал, что у меня есть боевой опыт, и вызвал в палатку, где штаб соединения разместился. Тут много парней из нашего корпуса было, описал командирам как вошёл в состав корпуса, как воевал, как машину потерял, как приказ на отход получили, и выход из окружения, как прорывались. Как комкор погиб, своими глазами это видел, ну и как вышел. О гибели Хацкилевича не знали, многие опечалились, расстроены были.

К концу дня наконец получили приказ выдвигаться, и встречным ударом остановить немцев, что замыкали клещи вокруг Минска. За день, помимо моего танка, соединение было усиленно ещё шестью «Т-28», которых сняли с консервации, экипажи полные, они и снимали, и вот перегнали сюда. Там ещё несколько машин осталось, но в принципе закончили. Ну и двинули. Пыли море в небо поднималось, засекли нас Люфтваффе быстро, первый налёт, второй, а там и стемнело, но мы шли, включив фары. Особо налеты сильно не повлияли, пять машин безвозвратно потеряли, или прямое попадание или горели, все пять «Т-28». Много ли им надо с их тонкой бронёй? Ещё три обещали скоро вернуть в строй, а остальные шли навстречу противнику, который о нас прекрасно знал. Летчики их о нас сообщили, даже наверняка с пересчётом всей техники. Подсчитать те вполне могли успеть. Причём, за рычагами моего танка сидел я лично, а мехвод спал на месте стрелка. Его перед боем поднимем, пусть отдыхает. Да и остальные спали, кроме наводчика, он за место командира управлял.

Я думал передышка будет, соберёмся, и дальше лавиной вперёд, уничтожать, рушить и давить, но нет, сходу, усиливая побитую стрелковую дивизию, что пошла за нами, нас ночью кинули в бой. На стоянку немецкой танковой группы, где одних танков было больше сотни. Те стояли, отдыхали, ожидали нового дня. Понятно там уже всех подняли, и нас приготовились встретить. Уже и пушки забили, тут и там поднимались земляные фонтаны разрывов. Мехвод на своём месте сидел, управляя, а я на своём. Мы пока не стреляли, хороших целей я не видел. Да и ночь, как прицельно бить? Не шутите так. Я смогу, сев за прицел орудия, но не наводчик мой. Только сблизившись, чуть не в упор, там да, тогда поражение будет точным. Не выдержав, я согнал наводчика с его места, и вот так с коротких остановок, стал прицельно вести огонь, выбивая сначала самоходки, двенадцать штук, потом «четвёрки», они опасны и для нас, ну и ещё если что интересное примечу, бил по ним. Поэтому, когда наш вал сблизился с немцами, я потратил двадцать снарядов из тридцати шести, что входили в боеукладку, и все прицельно. Восемнадцать из них прямого попадания, два близкие накрытия. С учётом мощности снаряда, считай накрытие. Наши танки горели на поле, то один вспыхивал, то другой, треть потеряли, но ворвались на освещённую пожарами стоянку немцев. Я уже поменялся местами с наводчиком, и дальше командовал экипажем, наводя на цели и поражая их. Пулемёты, все три, тоже работали, целей из живой силы противника, что метались в темноте, и им хватало.

Тут в стороне взорвался «КВ-2», башня улетала в сторону, и я заорал:

- Наводчик, освободить место!

Заряжающим команды не давал, снаряд уже в стволе был. Вот так скользнув на место наводчика, я закрутил штурвалом, башня чуть повернулась, а ствол опустился.

- Выстрел! - скомандовал я, и наша гаубица грохнула.

Это шумно, люки закрыты, тут солдат противника хватает, наши стрелки чуть запаздывают, могут гранату кинуть. А рассмотрел я несколько крупнокалиберных зениток, «ахт-ахт», что по нам били. Взорвавшийся «КВ», их работа. По нам тоже били, три попадания, без пробитий, и несколько рикошетов. А это опасный противник. Если бы я заранее вёл разведку, то бы их обнаружил, но больно хорошая маскировка, засёк только когда те огонь открыли. До последнего выжидали. Второй выстрел поразил вторую зенитку, её аж на бок положило, расчёту хана. Тут по нам прилетело, двигатель как-то нехорошо смолк. Мехвод ругался, пытался запустить, мы все оглушены были, но свежий фугас в стволе, заряжающие работали спокойно, как роботы, уже набили руку, и третий фугас попал точно в станину третьей зенитки. Та улетела, кувыркаясь. И тут расчёту хана. После этого последовало два страшных удара, первый, и сразу второй. Раздался сдавленный стон. У меня уровень заряда защиты понизился на семьдесят процентов, тридцать осталось. Похоже что-то серьёзно, как бы не пробитие, но я орал шевелится заряжающим, чтобы подавали новый заряд, осталось две зенитки, что наши тяжи выбивали, и те это делали. Переговорное устройство приказало долго жить, связь в танке не работала. Стрелок-радист пытался толкнуть мехвода, но тот завалился набок. Его почти пополам разорвало. Пробитие лобовой брони прямо напротив груди. Тогда тот стал исступлённо стрелять по перебегающим немцам. Они ещё тут были, мы вперёд вырвались немного. Наводчик на моём месте из кормового пулемёта бил.

Фугас в стволе и четвёртый выстрел, точный, поразил четвёртую зенитку, на боку теперь лежит. Подали пятый снаряд, успели, я уже навёл на пятую пушку, и как мне ударили по ноге, мол, снаряд в стволе, сразу выстрелил. И тут нам снова прилетело. Это похоже уже полевая гаубица, на прямой наводке. Оглушило, но и только, пробития не было. Так бойцы и подавали снаряды, воняло сгоревшим порохом, а я бил. Наводчик стрелять перестал, тут наши уже стрелки появились, а вот стрелок-радист бил вслед врагам. Я поразил ещё две гаубицы и три отходящих танка, у двух корпуса разорвало как розочки. И на этом всё, бой закончился. Немцы, что смогли удрать, это сделали, остальные лежали погибшие на стоянке. Снаряды у нас закончились, но я считал неплохо вышло. Наш личный счёт, очень солидный. Посидев немного, я достал амулет сканера и осмотрел машину, да велел экипажу доложится, кто ранен, кто нет. Да я один цел был, защита спасла, остальные ранены осколками брони. Велел начать перевязку. Снаряд, что убил мехвода, через меня должен был пройти, по левой ноге, но его защита отбивала. Причём, снаряд ушёл дальше в двигательное отделение, больше никого не задев. Сама машина всё, хана ей, двигатель развалился, попадание в него, с пробитием, но башня и орудие действовали, как неподвижную огневую точку использовать можно. Также «Глаз» показал состояние на данный момент нашего соединения, и немцев. Пиррова победа. Нет, немцев мы вынесли, почти все танки их уничтожены, около сотни грузовиков и два десятка бронетранспортёров, и пехоты больше двух тысяч уничтожено. Немцы серьёзные потери понесли, их бронекулак приказал долго жить, но и от нашего соединения едва треть осталось, и многие машины требовали ремонта. Хотя задачу мы выполнили, приостановили охват Минска на некоторое время. На сутки думаю.