Тени зимы

Когда нет войны, ссоры между воинами возникают неизбежно. Так уж их воспитали: любые извинения — это признание слабости, а единственный способ сохранить честь — это меч. Зимой ссорятся чаще. Все-таки в нашем Зале живут бок о бок триста человек, а заняться им совершено нечем. Летом можно повоевать, если есть с кем, или ловить бандитов, или сопровождать Императора, в крайнем случае — отправиться на охоту. Но с некоторых пор ссоры в Камланне приключались все чаще. И мирить противников становилось все труднее. Я боялась за будущее.

— Хорошо, — сказала я Кею, — Руаун извинится. Но и ты должен попросить у него прощения за то, что назвал его слабоумным.

— Я? Да с какой стати? Богом клянусь, он и есть слабоумный! А кто еще поверит в такую чушь?

— Чушь или не чушь — пусть решает Гавейн. Если кто-то обвиняет его в чем-то, он может потребовать извинений, и мы проследим, чтобы он их получил, по крайней мере, в том, что касается переговоров с Малой Британией. Не твое дело сражаться с Руауном, защищая честь другого, благородный лорд. Пусть Гавейн сам заботится о своей чести. Ты же не думаешь, что Гавейн не способен постоять за себя?

— Да уж, слабаком его не назовешь! Никто не станет обвинять его в открытую. А он слишком уж вежливый, либо уходит от оскорблений, либо поворачивает все так, что сам себя дураком чувствуешь!

— И все-таки, благородный лорд, это его дело. А если не хочешь драться с Руауном, придется и тебе извиняться. — Наверное, говоря это, я перестаралась с резкостью.

Кей было опять принялся протестовать, но в это время подошел один из фермеров и спросил, устроит ли меня вот такая цена. Цена была явно завышена, но мне пришлось сделать заинтересованное лицо и задумчиво проговорить: «Возможно». Начали торговаться, а Кей так и нависал надо мной сзади, словно огромная грозовая туча, ожидая, пока я закончу государственные дела.

Наконец, мы с фермером пришли к соглашению. Цена все равно оставалась еще довольно высокой, но у меня совсем не было настроения торговаться дальше. Ох, не стоило давать поблажек южным фермерам. Но что поделать, если день не задался с самого начала? И тут на меня свалилась очередная напасть. С ближайшей телеги спрыгнул какой-то паренек, кинулся ко мне и упал на колени.

— Что тебе? — обреченно спросила я.

— М-м-м, благородная королева, — начал он, заикаясь, и вдруг перешел на хорошую латынь. — Ваша светлость, я приехал сюда в надежде найти место на службе у Императора.

Я-то ждала очередных жалоб на соседей и удивленно посмотрела на фермера, с телеги которого спрыгнул парень.

— Эй, это твой сын?

— Нет, благородная леди, — фермер покачал головой. — Я только подвез его от Баддона. Он — хороший парень. Выслушай его, пожалуйста.

Я вздохнула и поправила выбившуюся прядь волос. Еще одна просьба взять на службу. Люди с этим приходили постоянно. Говорили, что готовы на любые условия. Потом кто-то оставался, а кто-то — нет. Сейчас, после письма Мену и скандала Кея, все еще маячившего у меня за спиной, мне вовсе не хотелось проверять квалификацию парня. Пришлось напомнить себе о долге сильной и милостивой владычицы и улыбнуться мальчишке. Кей сзади нетерпеливо фыркал, словно норовистый жеребец.

— И какое же место ты считаешь подходящим для себя? — спросила я парня тоже на латыни, а сама тем временем внимательно его рассмотрела. На вид лет ему было около тринадцати, среднего роста, с копной светлых волос и парой удивительно темных глаз, почему-то показавшихся мне знакомыми. Похоже, не фермер. Слишком правильная латынь, и слишком чувственное лицо. Возможно, даже писать умеет.

–Ваша светлость, я готов на все. Но больше всего я хотел бы стать воином.

Кей снова фыркнул, но теперь уже не так возмущенно.

— Эй, парень, не отвлекай королеву! Возвращайся домой и больше не сбегай от своей семьи.

Мальчик залился багровым румянцем и промолчал.

— Как твое имя? — я снова улыбнулась, пытаясь его успокоить. — И где твоя семья? Сдается мне, что ты слишком молод, чтобы самостоятельно искать для себя службы.

— Меня зовут Гвин. Имени отца не знаю. А из семьи у меня только мама, она в монастыре в Эльмете. Ваша светлость, позвольте мне остаться. Я буду много заниматься, буду делать любую работу. Я знаю, как много тренируются сыновья великих воинов — таких, как вот этот высокий лорд (поклон самодовольно ухмыльнувшемуся Кею). Может быть, я смогу заниматься вместе с ними?

— А-а, ублюдок монахини, — пренебрежительно махнул рукой Кей, — да еще и вырос в женском монастыре. Миледи, отошлите его. У нас больше слуг, чем мы можем прокормить. Зачем нам еще один мечтатель?

Когда Кей начал говорить, парень покраснел еще сильнее, а в конце его речи побледнел. Он вскочил на ноги, что-то забормотал, но тут же замолчал, жалобно моргая. Да, конечно, ублюдок монахини, да, конечно, мечтатель, но он так сильно хотел стать воином, что оставил дом и в одиночку отправился в Камланн, изучать искусство войны. И ради этого готов на всё.

— Миледи, — Кей вернулся к своей главной заботе, — да как же я буду извиняться перед Руауном за его болтовню?

Но я уже переключилась на другую тему. Мне стало жаль мальчишку.

— Знаешь, тебе уже многовато лет, чтобы учиться воинскому делу, — мягко сказала я ему, не обращая больше внимания ни на Кея, ни на фермеров. — Большинство мальчишек начинают учиться уже с семи лет, в крайнем случае, с девяти.

— И я так же начал, благородная леди, я сам учился! — воскликнул он уже на британском. — А еще меня учил монах из нашего монастыря… Он раньше воином был. Только я хочу знать больше.

— Помолчи, парень! — рявкнул на него Кей, но я жестом остановила его.

— Ты читать умеешь, Гвин?

— Конечно, благородная леди, — нетерпеливо кивнул он. — И писать умею. И скоропись знаю. Мама хотела, чтобы я стал священником. Она сама меня учила.

— Слуг у нас, конечно, много, — задумчиво сказала я Кею, — вот только ни писать, ни читать они не умеют. А мне нужен помощник, чтобы вести счета и проводить описи.

— Как будет угодно, леди, — Кей пожал плечами. — Только скажу я вам, пустое дело — учить какого-нибудь священника из монастыря военному делу! Нужен помощник, ну так и оставьте его себе. Но с Руауном вы поговорите?

— Хорошо, оставайся, — сказала я парню. — Пойдешь в Зал, спросишь Гвейра, управляющего; он о тебе позаботится, а вечером поговорю с милордом Артуром, чтобы определил тебя в слуги. Да, Кей, поговорю я с Руауном, но обещай мне, если он извинится, ты тоже это сделаешь. — Я повернулась к фермерам. — Идемте со мной. Поговорим. Надо же решить, по какой цене пойдет зерно.

Фермеры остались довольны, Кей с неохотой согласился, а Гвин, тот и вовсе был на седьмом небе от счастья. Так, надо с Руауном поговорить. Нет, пока я на складе, надо посмотреть, что там с шерстью для ткачей…

С Руауном я поговорила еще до конца дня. Убедила его извиниться перед Кеем. Понимала, что никому из них это удовольствия не доставит. Да, они принесли взаимные извинения, но это напоминало разбитую тарелку, которая кажется целой, пока ты прижимаешь руками две половинки. Стоит разжать руки, и тарелка развалится. Похоже, трещину в их отношениях уже не замажешь. Руаун поначалу даже не слушал меня, а только подозрительно смотрел исподлобья и пытался отговориться уклончивыми ответами. Правда, к концу разговора оттаял и стал убеждать меня, что сожалеет о своих резких словах, но что оскорбление Кея достойный человек не мог оставить без внимания, и так далее, и тому подобное.