Тени зимы

После еды Артур рассказал мне, что случилось в Каэр-Гвент.

— Как я предполагал, так и получилось. Медро начал рассказывать свою историю, — очень тихо сказал муж. Сегодня он выглядел старше своих сорока трех лет и сидел, как старик, сгорбившись над огнем. — Кинир из Каэр-Гвента наверняка оказался одним из его слушателей. Мне он ничего не стал говорить, но когда мы сидели рядом, посматривал то на меня, то на Медро, и так все время, пока мы там пробыли. Какой-то он притихший был. Обычно сплетничает, как цирюльник, а на этот раз молчал. Мы пошли на мессу, воскресенье же было, так вот Кинир извинился и отказался причащаться. И тоже посмотрел на меня этак значительно. Дескать, не пристало ему причащаться сразу после человека, который переспал со своей сестрой. — Артур горько рассмеялся. — Думаю, и его люди слышали, а от них уже услышат и мои. Понимаешь, я же не знаю, давно ли он начал говорить об этом. Может, тому уже несколько месяцев, а наши шпионы просто не слышали. Только теперь я знаю наверняка. Он теперь будет ждать, пока кто-нибудь не задаст прямой вопрос. Ты заметила, как он постригся? Такое ощущение, что он готовится к бою. А на людях — сама любезность. Улыбается, кланяется. — Артур потер руки и протянул их к огню. Сверкнул перстень на пальце. — Если британские короли поверят ему, у них появится повод для мятежа. Император-ублюдок — это плохо, но если он еще и в инцесте повинен — как бы это не навлекло на нас гнев Божий, скажут они. Ну и Церковь, само собой. Как думаешь, сколько мы после этого продержимся?

— Мордред ничего не может доказать. — Я отчаянно затрясла головой. — Мы будем все отрицать, это получится, обязательно. Так что власть мы сможем удержать до конца наших дней.

— Сможем? Пойдем, моя белая лень, ты — мудрая женщина, — Артур как-то безнадежно улыбнулся. — Медро далеко не дурак, и что еще хуже — опытный не дурак. У себя в королевстве он ведет себя как деспот, но сыграть на недовольстве Британии сумеет не хуже, чем его брат на арфе. У него достаточно ниточек, за которые можно дергать: недовольные и мстительные короли, такие как Мэлгун Гвинедский; враждебность церкви; скука моих собственных воинов. Нам удалось усмирить захватчиков, но Империю мы не восстановили, как обещали, и Британия разочарована, это сложенный костер в ожидании огня. Нужен только умелый предводитель, чтобы зажечь дрова. Медро может сломить нас, а если нет, то он предложит нам заплатить такую цену за власть, что лучше умереть. Какой смысл править страной, если для этого придется стать тираном? Если для этого придется уничтожить собственный народ? Нет, выход для нас только в том, чтобы продержаться, сколько сможем, а потом отречься от престола. Но где взять человека, которому можно передать власть? Где тот, кто убедил бы меня в том, что он будет править справедливо, которому хватит сил, чтобы противостоять таким, как Медро? Никого нет.

— Нельзя отрекаться. Это опасно.

На этот раз он даже не улыбнулся.

— «Империя, которую мы получили, — это своего рода тирания, — процитировал он кого-то из давних правителей, я забыла, кого именно. Он привез эту книгу из монастыря, в котором воспитывался. — Ее не стоило брать, но уж если взял, отдавать нельзя ни в коем случае. Это опасно», — продолжил он. — Но причем здесь мы? Мы не получали Империю, мы добыли ее, рискуя жизнью.

— Я хотела сказать, что отречение опасно для Империи. Короли Британии знают тебя. Они могут не верить в твою справедливость, но уверены, что ты — опытный полководец. И не рискнут выйти против тебя. А вот против твоего преемника, особенно если он будет молод, обязательно попробуют.

Он вздохнул и подпер голову руками.

— Конечно, ты права. Война может случиться еще прежде, чем я откажусь от трона. И если я проиграю, если Медро захватит власть — нет, не верю, что Бог это допустит, — он уставился в огонь и продолжал говорить так тихо, что я едва слышала его. — И все же это я допустил приход тьмы. Я привел в этот мир Мордреда. Волнения в королевстве — тоже моя вина, потому что я получил власть силой оружия и вопреки закону. Неудивительно, что у меня есть враги. В то время я думал, что поступаю правильно, но, возможно, в глазах Бога этот грех не легче, чем кровосмешение.

— Нет, не думай так! — я попыталась взять его за руку, но он не принял утешения.

— Империю разрушаем мы. Тьма в нас самих, во мне. Саксы не смогли нас победить, но у нас самих это получится лучше. Ты же видишь: Братство распалось на кучки, даже в нем нет порядка. Я думал, что главный мой позор и бесчестье в том, что я спал со своей сестрой, теперь мне это кажется неважным. В конце концов, это касается только меня, а сейчас я говорю о падении Запада. Тьма приближается. Мы говорим, что любим Свет, а сами уничтожаем его. Почему? — Последние слова он произнес громко, словно требовал у меня ответа. Огонь потрескивал в очаге.

— Дорогой мой, мы же еще не проиграли, — с трудом вымолвила я. — Ты сам сказал, что надо уповать на Бога. Он же не позволит Тьме победить. Нам есть за что бороться, нельзя позволять себе впадать в отчаяние!

— Я устал, — со вздохом произнес Артур и потер лицо. — Большую часть своей жизни я сражался, и верил в победу, а теперь уже не верю. И отвечать за это придется мне… Но ты права. Нам есть за что бороться. Пожалуй, нам повезло. У нас много того, что мы любим, будем же бороться за это! Неблагородно сдаваться еще до того, как битва началась. — Он встал, поцеловал меня и прижал к груди. Кольчуга на нем была жесткой, а под кольчугой я чувствовала сильное тело. И тут же подумала о Бедивере, о том, какое счастье быть просто слабой женщиной! Мне стало стыдно.

— Гвинвифар, — сказал Артур, уткнувшись в мои волосы, — я тебя не заслуживаю. Прости. Я иногда злюсь на тебя, буду злиться и дальше, но это только потому, что я очень устал. Печаль у меня на сердце.

— О, мое дорогое сердце! — прошептала я, и больше уже ничего не могла говорить. Да и не было нужды ни в каких словах.

Той ночью на пиру в честь приезда гостей Мордред принес Артуру тройную клятву верности. Он преклонил колени в центре Зала, под колонной со знаменем золотого дракона, протянул Артуру меч вперед рукоятью и поклялся ясным голосом, добавив в него нотки торжественности, что его королевство отныне пребывает в мире с Артуром. Оно не будет вести никаких войн против Верховного Короля, будет уважать законы Империи и не даст убежища врагам Британии. Артур взял меч и поклялся хранить мир с королевством Оркад, ну, и так далее. Братство разразилось приветственными криками, когда Медро снова встал и, улыбаясь, вложил меч в ножны, но люди из его отряда смотрели на Артура довольно мрачно.

Однако на Аркады не суждено было вернуться ни Мордреду, ни его отряду. Спустя две недели после пира, когда гости уже готовились уезжать, прибыл посол с Оркад. Мы узнали, что королевский клан свергнут и отныне островами будет управлять клан О’Нил, правивший большей частью Ирландии. Между кланом О’Нил и кланом короля Лота существовала давняя вражда, еще с тех пор, как король Лот покинул Ирландию, уступив место клану О’Нил. Вот его-то и позвали править в Дун Фионне те из благородных, кого казнил Мордред. В один из дней из Ирландии пришел большой флот, занял порт на самом большом острове Оркад, а потом объединенные силы пришельцев и местных недовольных двинулись к Дун Фионну. Если бы не отъезд Мордреда, крепость, наверное, устояла бы. Но на деле не меньше половины жителей, недовольных правлением Мордреда, взбунтовались и открыли ворота захватчикам. Затем последовала казнь всех мужчины — членов королевского клана и самых близких его союзников, а женщин распределили между захватчиками, отдав кого замуж, кого в наложницы. Случилось это почти сразу же после отъезда Мордреда, наверное, даже до того, как он достиг Каэр-Гвента; а значит, подготовка к захвату велась уже давно.