Страница 72 из 75
— Что ты скажешь, великий лорд?
— Тут ничем не поможешь, — я покачал головой.
Старик кивнул.
— Видишь? А я что говорил! Ищи себе другого мужа. Нечего бегать по солдатским лагерям, как обозная шлюха.
Женщина смотрела только на меня, лицо ее исказилось от боли.
— Но ты сказал…
— Я не видел его. Мужчины с такой раной обычно умирают в течение часа.
— Я же говорил тебе: приведи лекаря! — опять встрял старик. — Зачем ты привела этого? Он — воин, что он понимает в целительстве?
— Они не хотели ехать, — ответила женщина и снова повернулась ко мне. — Великий лорд, он мой муж, он не должен умирать. Умоляю вас! Может, все не так уж и плохо? Пожалуйста! Он мой муж… — похоже, она готова была снова и снова повторять одно и то же.
Я еще раз внимательно изучил рану Гвилима. К счастью, он был без сознания. Рана действительно выглядела смертельной. Хотя, она права, всякое бывает…
— Вы должны помочь ему! — умоляла женщина. — Великий лорд, хотя бы попробуйте!
— Да ничего он не сможет сделать! — раздраженно заявил противный старикашка.
Я, в общем-то, был с ним согласен, но что-то заставило меня принять другое решение.
— Ладно. Я постараюсь. Принеси горячей воды, закрой дверь и разожги огонь.
В течение часа я пытался думать только о раненом, забыв о своей ноге и об усталости. Древко копья, засевшее в легком, пока сохраняло ему жизнь, но лишь отсрочивало конец. Однако рана оказалась прямой и чистой, и я подумал, что если вытащить копье, не задев другое легкое, может быть, он и выживет. Мне казалось, что копье удалось извлечь аккуратно, но вслед за этим из раны хлынула кровь и Гвилим умер. Второе легкое тоже оказалось пробито. Женщина, помогавшая мне, почувствовала, что сердце мужа остановилось, еще до того, как он в последний раз захлебнулся кровью, обняла его за плечи, уткнулась лицом в шею и заплакала. Другие женщины клана зашептались, дети заплакали. Впрочем, у мужчин в глазах тоже стояли слезы. Старик кивнул и проворчал только: «Я же говорил, не жилец он».
Я не чувствовал ничего, даже сострадания, ничего, кроме желания уйти. Я смыл кровь, надел тунику и кольчугу и, хромая, направился к двери. Никто не сказал мне ни слова, хотя двое посмотрели на меня с ненавистью. Они явно полагали, что их родич умер от моей руки. Я нашел Цинкаледа и уехал.
К тому времени, как я добрался до лагеря Артура, костры успели догореть. Нога сильно болела, я промок и замерз, так что больше всего мне хотелось подогретой медовухи. Меня остановил дозорный, узнал, по-дружески приветствовал и тут же поинтересовался, как моя нога. Я не стал жаловаться, просто сказал, что все в порядке и что другие раненые скоро тоже будут с нами. Расседлал Цинкаледа, засыпал ему овса и, миновав линию пикетов, захромал к основному костру.
Приняли меня даже лучше, чем я мог бы надеяться. Все вскочили, обступили меня, наперебой интересовались моим здоровьем и сетовали на затянувшееся выздоровление. Агравейн обнял меня одним из первых и, стиснув в объятиях, сказал:
— Ну, наконец-то! Иди к огню, ты заработал свой мед. Добро пожаловать! Сто тысяч раз добро пожаловать домой!
Я кое-как отвечал на вопросы. Меня усадили у огня, тут же сунули миску с едой и рог с медом. Я так намучился, что едва пробормотав благодарность, занялся едой. Лишь через некоторое время я заметил, что напротив меня у костра сидит Артур и холодно наблюдает за мной. Я отсалютовал ему рогом и сделал большой глоток.
Артур кивнул.
— Итак, ты вернулся… Надо полагать, потребуешь, чтобы я выполнил обещание.
Не хотелось сразу говорить о своем решении, но мне не оставили выбора. Агравейн и кое-кто из его отряда ощутимо напряглись, да и остальные смотрели в ожидании моего ответа. Я еще раз убедился, что решил правильно.
— Нет, господин, — тихо ответил я. — Хочу попрощаться. Завтра я еду на север. Хочу попробовать до начала зимы вернуться на Оркады.
Агравейн широко распахнул глаза.
— Что ты сказал? — требовательно переспросил Артур.
— Ты думаешь, что говоришь? — сердито промолвил Кей.
— Послушай, ты же слышал, лорд Артур примет тебя, — растерянно произнес Агравейн. — Ты же заслужил. Мы победили!
— Лорд Артур готов принять меня, потому что у него нет другого выхода. Это дело чести. — Я пристально посмотрел на Верховного Короля.
Он кивнул:
— Не отрицаю, — тем же холодным тоном сказал Артур. — Я воспользовался твоим мечом, потому что должен был спасти Братство. Ты был ранен, служа мне. К чему ты затеял разговор об уходе?
— Я не собирался, господин. Хотел сказать вам утром. Ну, и попрощаться.
— Да что ты мелешь? — взревел Агравейн. — Ты тысячу раз заслужил место в Братстве! А теперь собрался на север. Зачем?
— Постарайся понять, брат. Я не хочу заставлять лорда Артура принимать решение, которое ему не по душе. — Я постарался взглядом передать брату свое состояние. — Хочешь, считай, что я слишком гордый.
— Я ничего не понимаю, — во весь голос заявил Кей. — То ты все лето слоняешься в отряде, ожидая предложения от Артура и отвергая половину королей Британии, а теперь, когда ты получил это предложение, ты ведешь себя как ястреб, который добыл птицу, а есть не стал. Клянусь Гончими Йфферна, от вступления в Братство так просто не отказываются!
— Я правильно понял тебя? Ты хочешь, чтобы я вошел в Братство? Так кто из нас тот самый ястреб? Ты все лето только и делал, что подначивал меня уйти, а теперь…
Кэй сердито воззрился на меня.
— Ты своим уходом оскорбляешь нас всех! А меня больше всех! — Он для убедительности потыкал в меня пальцем. — Я хочу решить вопрос в честном бою!
— И что это даст? — устало спросил я. — Если мы будем сражаться пешими, ты победишь. Если конными — победа будет за мной. Это ничего не докажет. И уж тебя-то я никак не собирался оскорблять. Дурак тот, кто оскорбляет благородного, отважного воина!
Кей растерянно заморгал, а потом помотал головой:
— Тогда ты просто сумасшедший!
— Ты прав, в бою со мной это бывает. Ни никто в здравом уме не скажет, что я собираюсь покинуть Братство в поисках лучшего отряда.
— Тогда почему ты собрался уходить? — требовательно спросил Агравейн.
— А ты полагаешь, честь оставляет мне выбор?
— А в самом деле, зачем ты уходишь? — спросил Артур. — Что ты собираешься выгадать? Или ты уже выгадал? Вернешься на Оркады и расскажешь матери, как Верховный Король Британии предлагал тебе место в отряде, а ты отказался, как хозяйка на рынке отказывается от тухлых яиц? — Спрашивал он ровным голосом, но он только что не звенел от едва сдерживаемой ярости.
Этот его гнев ранил меня. Я ведь помнил Артура во всем величии подлинной королевской власти. Я очень устал. У меня болела нога. Наверное, поэтому я ответил более откровенно, чем собирался.
— Господин мой, — медленно проговорил я. — Повторяю: я не служу Королеве Тьмы. Я ухожу, потому что ты сказал, будто я внес раздор в Братство, от которого зависят судьбы Британии, и что именно этого хотела моя мать, леди Моргауза. Господин мой, может быть, я плохо разбираюсь в делах Тьмы и Света, но служу-то я именно Свету. Так что для всех будет проще, если я уйду. Вы не предлагаете мне остаться, так что я не отказываюсь от вашего предложения. Никто не скажет, что вы нанесли мне обиду, потому что я сам решил уйти. Я уйду, и Братство снова станет цельным.