Майский ястреб

«Богом клянусь, — продолжал Артур, — я либо сохраню цивилизацию на этой земле, либо умру, защищая ее, потому что я люблю Добро. И я думаю, что сражаться за Добро и есть высшее благо для мужчин, а вовсе не философия. Что бы на это сказал твой Викторин?» Я поразмыслил и ответил: «У Викторина не было такого императора, за которым пошли бы люди. А если бы был, он сказал бы иначе». И я встал перед ним на колени и сказал: «Государь! У меня есть только руки, чтобы сражаться за вас, но, во имя Бога, возьмите меня к себе на службу, и я сделаю для вас все, что смогу». Он посмотрел на меня с удивлением, поскольку не ожидал, что его слова так глубоко затронут меня. Потом взял меня за руку и принес клятву, которую сеньор приносит своему вассалу. С тех пор я сражаюсь за него и буду сражаться, если Бог даст, всю оставшуюся жизнь. Ибо теперь я считаю, что действовать во имя Добра, возможно, даже ошибаясь иногда, лучше, чем не действовать вообще. И пусть Бог рассудит наши поступки!

Я долго молчал.

— Мои сомнения не сгинули бесследно, но кое-какие ответы я получил, — сказал я, наконец.

— Жить вообще неудобно, — подмигнул он мне. — И все же я думаю, что сражаться за Свет лучше, чем отступать перед Тьмой.

— Я вот о чем думаю… Разница между нами и саксами не так уж велика», — проговорил я. — Они тоже мужчины и очень похожи на нас. Я понимаю, ты — римлянин, но тогда объясни, как империя связана со Светом? Ни один британский король не замучил до смерти какого-нибудь несчастного раба, чтобы дознаться, бросал ли тот камни в статую императора. Ни один из них не убивал за раз по три тысячи, как это сделал Феодосий, верховный король Рима. Мать рассказывала мне об этом, но ведь это правда, не так ли? И я никогда не слышал, чтобы какой-нибудь король Британии или Эрина казнил сотни невинных знатных людей только за то, что их имена начинались с «Теод», как это сделал Валентиниан из-за полученного им оракула. Более того, римляне захватили Британию силой оружия, так ведь и саксы пытаются сейчас сделать то же. В те времена здесь любили римлян ничуть не больше, чем мы теперь любим саксов… — я замолчал. — Чему ты улыбаешься?

— Ты говоришь на латыни, — усмехнулся Бедивер. — Наверное, и читать умеешь. Может, ты даже христианин, и все-таки остаешься варваром. Не прими мои слова за оскорбление. Ты прав, империя принесла много зла и несчастий. Но ни один британский король не создал столько добра и красоты, не подарил миру столько знаний, произведений искусства и прекрасных вещей, сколько сделали римляне. И еще… ни один британский король никогда не основывал больниц или не выделял монастыри, чтобы заботиться о больных, бедных и сиротах; не помогал людям в голодные годы, не восстанавливал селения после войн и пожаров. А христианские императоры делали все это. Так что за сохранение империи стоит бороться. Для меня это несомненно!

— Ладно, пусть я варвар, — со смехом отвечал я. — Вы, южане, — ах, извини, бретонцы — всегда так отзывались о нас, ирландцах. И все же я не понимаю, какое отношение империя имеет к Свету? Правда, если не говорить о той империи, которую хочет создать Артур. Вот, мне вручили меч. С одной стороны, это — оружие Света, но с другой стороны — это оружие войны. Я не боюсь погибнуть, если возьмусь защищать Свет, даже без обещанного вашим Христом Царствия Небесного. Просто… понимаешь, для меня все это оказалось совершенно неожиданным. Я же никогда не думал, что смогу стать воином. Что передо мной будет такой выбор…

— Может быть, когда встретишься с Артуром, лучше поймешь. Смотри, вот и Камланн. Мы почти дома. Камланн очень древен. На самом деле он старше королевства Британия. При римлянах он опустел, но после того, как Лондиниум захватили саксы, Амброзий Аврелиан заселил его, а Артур укрепил стены. Пока, правда, они готовы лишь наполовину.

Мы действительно приближались к городу. Подъехал Агравейн и поехал с нами рядом. Кей время от времени посматривал на меня так, словно ждал, не отрастут ли у меня крылья, и не перелечу ли я через стену. Итак, я прибыл в Камланн на телеге, запряженной уставшей кобылой, в сопровождении воинов, смотревших на меня, как на равного. Теперь все мои надежды и упования были связаны с Верховным Королем.

Ворота распахнули заранее. Воины приветствовали стражу и кричали, что поездка оказалась удачной. Верховного Короля с войсками ждали вот-вот, и Бедивер хотел выгрузить припасы, добытые в Инис Витрин, до возвращения Пендрагона.

— Не стоит утруждать короля ожиданием, — сказал Бедивер главному управителю, встречавшему нас. — Все же мы празднуем победу!

— Конечно, конечно, — рассеянно сказал управитель, с нетерпением поглядывая на телеги. — А вы привезли знаменитый хмельной мед из Инис Витрин? Монахи в Думнонии делают замечательный мед!

— Да уж, наверное, не забыли, — со смехом отвечал Кей.

— Отлично! А то у нас остался только прошлогодний эль. Не хотелось бы подавать его императору после победы.

Повозки и лошадей завели в конюшню. Я позаботился о кобыле Сиона и дал ей немного овса. Я уже заканчивал, когда подошли Бедивер, Кей и с ними Агравейн.

— Император на подходе, — бодро сказал он мне, — если хочешь, можем встретить его у ворот.

Артурово Братство еще только приближалось. Я увидел длинную колонну: всадники, погонщики скота; несколько телег, запасные лошади. Они двигались по дороге, и полуденное солнце вспыхивало на остриях копий. Впереди ехал всадник со знаменем, а за ним на белом коне — Артур.

В голове роились мысли. Я думал обо всем, что случилось со мной до сего момента, о матери, об отце, Агравейне, Луге, саксах. У этих ворот встретились земное воинство и воинство духа. У меня перехватило горло. И я, и все остальные смотрели на короля.

Авангард отряда опередил медленно идущую колонну. Там погонщики гнали скот и не могли двигаться быстрее. Лошадиные гривы, хвосты и плащи воинов развевались на ветру, несмотря на грязь на дороге, кольчуги и драгоценности сверкали. Плечи Пендрагона поверх кольчуги покрывал пурпурный, расшитый золотом плащ римских императоров. Он замечательно выглядел верхом, с копьем в руке. Когда он проезжал через ворота, жители крепости приветствовали его громкими криками: «Артур! Артур!»

Король рассмеялся и остановил лошадь, а его подданные теснились вокруг, ловя его руки в знак приветствия. Я стоял на недостроенной стене, глядя на него и удивляясь, что мысли у меня в голове так и не пришли ни к чему даже в такой торжественный момент. Вместе с тем, в глубине души я уже знал, что выбор сделан, причем сделан еще тогда, когда я бежал из Дун Фионна. Каким-то неведомым мне образом я все время знал, что стану воином и буду сражаться за короля Артура.

Глава одиннадцатая

Артур медленно ехал к холму в окружении жителей Камланна. Он улыбался, смеялся над шутками своих подданных и отмахивался от поздравлений с победами. Королю было около тридцати лет. Он должен был привыкнуть к своим триумфальным возвращениям, но и банальными для него они не стали.

Достигнув пиршественного зала на вершине холма, он легко соскочил с коня, перехватив узду раньше, чем это успел сделать кто-нибудь из подданных. Он огляделся, заметил управляющего и подозвал его. Они коротко переговорили, при этом король несколько раз указал на хвост колонны, все еще втягивающийся в ворота. Видимо, он заботился о скоте, отбитом у саксов. Управляющий кивнул и побежал отдавать распоряжения. Артур поднял глаза и в этот миг напомнил мне кого-то знакомого, но я так и не смог вспомнить, кого именно.