Страница 29 из 101
Отец усмехнулся и спросил, не заполонили ли те земли мертвецы.
«Как ты и сказал, вскоре те земли переполнились мертвецами, только не теми, о которых ты думаешь. Нет, из могил никто не восстал, ведь на юге земля не промерзает до состояния камня, и снега там бывают реже, потому трупы быстро разлагаются. Да вот живые начали умирать. Неизвестно откуда появился мор, который не щадил ни рунных, ни безрунных. И вскоре улицы стали полны умирающими, которых не успевали вывозить за город, да и некому было. Когда народ перестает уважать мертвых, он вымирает.»
После этого отец сдался, выделил землю и перестал спорить с жрецом.
Я подумал-подумал и подозвал Леофсуна, спросил, как в Бриттланде хоронят мертвых.
Рысь почесал рыжую голову.
— Норды своих обычно сжигают. Надевают новую одежду. Если воин — кладут оружие, любимую собаку или коня, угощения, поливают маслом и сжигают, если женщина — обычно кладут веретено или иголку для вязания, смотря чем славилась покойница. Жреца не всегда зовут, но кто-то из почитателей того же бога, что и умерший, говорит слова о боге и о том, что ждет умершего в загробной жизни.
— Ага, а бритты?
— Не знаю даже. В городе мы выносили на кладбище и закапывали. Одежды-то и угощений лишних нет. Просто закапывали и все. Если умерший ходил в сольхус, то звали солнечного жреца, и тот говорил слова, водил круги и надевал знак солнца на шею умершего. А как в деревнях делают, не знаю. В лесу у нас обряды проводил Манвин, но правильно он делал или сам придумал, никто не подскажет.
— Значит, бритты перестали уважать своих мертвецов… — пробормотал я.
— Неправда! — воскликнул Леофсун. — Я похоронил сестру так, как мог. Я не знал правильных слов и у меня не было нарядов для нее, но сестра похоронена честь по чести. Не наша вина, что мы не можем проводить обряды! Норды относятся к нам, как к собакам, только что свиньям после смерти не бросают. Если кто и перестал уважать мертвецов, так это норды!
Его звонкий голос разлетелся по туманному замершему лесу, как колокольчик.
Подошел Полузубый, покачал головой и тихо сказал:
— Ты бы не орал на весь Бриттланд. Кто знает, сколько тут драугров нынче бродит? Или нордов…
Дальше мы шли молча. К вечеру потянуло сыростью и тиной, мы приближались к тому самому болоту. По задумке Полузубого, мы должны были пройти по его краешку и на следующий день выйти к реке Ум, но этот туман спутал все планы, и теперь нам предстояло заночевать возле болота.
Мой черед караулить выпал на конец ночи, потому, наскоро перекусив и выслушав еще полдюжины баек про драугров, я лег спать.
Сны изменились.
Теперь я точно знал, что сплю, но не мог ничего изменить. Я стоял на небольшом островке, окруженный со всех сторон непроходимой трясиной. Было сумрачно. То ли раннее утро, то ли поздний вечер, небо заволокло серыми тучами, через которые не пробивался ни единый лучик. За спиной раздался шепот:
— Смотри.
Я оглянулся: никого.
— Слушай.
На что смотреть? Что слушать? Вокруг лишь серая хмарь да болотная муть.
Поодаль всплыл и лопнул пузырь. Затем другой, третий. Из трясины показалась голова человека. Нет, не человека. Драугр. На нем был шлем с кольчужной сеткой, закрывающей шею. Железо опутано тиной, в которой извивались пиявки и черви.
И этот драугр был не один. С разных сторон выходили новые мертвецы, со шлемами и без, бородатые и безбородые, с изрубленными лицами и целыми.
— Ты не успел, — снова шепот за спиной. — Скоро увидимся.
Я сумел вырваться из сна прямо перед тем, как первый драугр коснулся меня костлявой рукой. Сел, обливаясь холодным потом. Ну, Тулле, если это снова ты, при встрече я тебе задам… Сам будешь меня потом в кошмарах видеть.
За ночь туман рассеялся, а когда пришел мой черед сторожить, уже и развиднелось. Туч, как во сне, нынче не было, но солнце еще не поднялось, и небо только-только начало бледнеть.
На другой стороне нашей стоянки сидел один из бриттов Полузубого и что-то плел из сухой травы. За его спиной мелькнула тень. Я раскрыл было рот, чтобы поднять тревогу, но тень исчезла. Померещилось?
И тут я почувствовал чье-то присутствие позади меня, что-то вроде рунной силы, но как-то иначе. Оглянулся и замер. Передо мной стоял драугр, не такой, как во сне. Он смотрел на меня мертвыми глазами и мелко подрагивал, будто не мог решить, напасть или нет. Взялся за рукоять меча, убрал руку, снова потянулся к оружию…
Бритт-сторож негромко окликнул меня на бриттском. Я ответил на том же языке:
— Погодь. Он не нападает.
Драугр словно обмяк, отвернулся и побрел в лес, так и не причинив никакого вреда.
Я с силой ударил двумя пальцами себя в бедро, сморщился от боли и потер ушибленное место. Я ведь не сплю? Или Тулле продолжает измываться надо мной?
— Кай.
Подпрыгнув на месте, я выхватил топор и развернулся.
Альрик.
— Это был драугр?
— Ага.
— Почему он тебя не тронул?
— Не знаю. Тулле прислал новый сон.
И я пересказал его хёвдингу. Альрик всерьез задумался.
— Кажется, Тулле что-то знает о драуграх. Значит, скоро увидитесь? Даже не знаю, к добру это будет или нет. Прежде он бы не ходил вокруг да около и не стращал друга глупыми снами. Может, и впрямь стоило отыскать его?
Пока распогодилось, Альрик решил идти споро, чтобы вечером все же пересечь реку, так что мы бежали рысью чуть ли не весь день. На закате мы добрались до Ум. Вода казалась холодней, чем воздух.
— Лучше перебраться сейчас, а за ночь отогреться у костра, — предложил Полузубый.
— Нет. Если кто пойдет по реке, издалека заметит огонь. Перейдем утром, по дороге согреемся, — возразил Альрик.
Так и сделали. Переночевали, а утром, едва просветлело, уложили вещи на небольшой плот, и переплыли, держась руками за него. И после полудня прибыли в поселение, где ульверы провели зиму.
Из домов радостно повыскакивали женщины и девки, смешно выговаривая нордские слова. Каждая бросилась к своему ульверу, только я и Аднтрудюр остались без жарких объятий. Я покосился на шурина. Неужто настолько измучал женщин?
После разговоров и радостных визгов выяснили, что здесь драугры пока не показывались, да и о тварях слышно не было. Выученные за зиму бритты вернулись в свои поселки. Старик Манвин все еще был жив, откормился и немного разгладил свисающую кожу. Я не удержался и передал ему привет от Живодера. Старик схватился за деревяшку, болтающуюся на шее, и сделал защитный знак. Смешно! Знал бы он, каков мой оберег!
Поселенцы не сразу поняли, что Полузубый и его люди — тоже бритты, приняли их за нордов, а когда узнали, так будто бы и дар речи потеряли.
Я не успел даже познакомиться со всеми за то недолгое время, что пробыл здесь. Бритты Полузубого за зиму стали ближе, чем эти дохляки. Мне здесь не было места. Этот жалкая лесная деревушка с двумя десятками жалких людей, у которых нет цели, нет стремлений. Они живут только чтобы жить, едят, чтобы не помереть, заискивают перед врагами, лебезят перед сильными. Они не видели ничего, кроме леса.
Я уже побывал во многих землях, пережил множество битв, видел больше, чем они за свои жизни. После малахских гор, после забав Живодера, после сжигания Хрокра, после гибели Рыбака… Я не хотел прятаться в лесу, спасая жизнь. Если так делать, то можно и не заметить, как превратишься в раба.
Подошел Энок и тихо спросил:
— Чего кривишься?
— Не хочу быть здесь.