Страница 13 из 20
Глава 5
Ущелье Семь Прыжков Козы напомнило дом, родные северные острова, резные фьорды и отвесные горы.
Только здесь понизу не плескалось серое соленое море, а бежала тощая бурная горная речка под названием Коза, от нее отходили наверх поросшие редкими сосенками наплывы, а дальше отвесные каменные стены, опоясанные тонкими буроватыми кольцами увядшей зелени.
У входа ущелье не казалось неприступным, выбраться из него мог любой, у кого есть две руки и ноги. Но чем дальше, тем больше сдвигались стены, нависали над нами, показывая выщербленные бока.
Я думал, что проход будет коротким, но мы шли и шли вдоль реки, а та не хотела течь ровно. Ущелье поворачивало то в одну сторону, то в другую, и каждый раз перед поворотом двое малахов пробегали вперед и смотрели, нет ли там твари.
Альрик вызнал, что начинается ущелье высоким водопадом, одним из семи на пути этой реки, остальные были поменьше, вплоть до крошечного водопадика в мой рост. Потому ущелье так и называется — Семь прыжков Козы.
Мы миновали три таких прыжка, прежде чем столкнулись с измененным.
Лазутчики вернулись с очередной проверки и сказали через жреца, что тварь там. Альрик, Полузубый и малахские хельты перепроверили наши ряды, еще раз повторили, как нужно идти и что делать, после чего мы прошли дальше.
Там я и увидел малахского измененного.
Прямо посреди реки в сотне шагов от нас стояло это. Если б мне не сказали, что это человек, я бы ни в жизни не догадался. Серая бугристая кожа плотно обтягивала кости, локти и колени выдавались шишками. Оно медленно переставляло длинные ноги в мой рост, как будто наслаждалось ледяными брызгами воды. Паклистые волосы свисали как конский хвост по плечам и спине. Тварь чем-то напоминала ту здоровую хрень в болоте, только у той коленки торчали наоборот и щупальца из пасти висели.
Вчера было решено, что сначала пойдут хускарлы половчее, чтобы испытать силы и умения твари. Как лучше бить? Быстра ли тварь? От наших вызвались Альрик и Одноглазый, и с ними десяток малахов.
— Может, получится его вымотать? Как тогда, у ярла Лопаты? — предположил я вчера на совете.
— Чтобы вымотать тварь на семнадцатой руне, сотни хускарлов не хватит. Но и всем разом бить нет смысла. Лучше всего повалить да обездвижить, а потом уж рубить, пока не помрет.
— У малахов нет железных цепей, а веревками не удержать.
— Тогда ноги подрубить. Потом руки. Нужны люди с секирами и топорами.
Но первыми пошли мечники и копейщики.
Могучие высокие воины с каждым шагом будто усыхали, становились меньше. Словно дети с палками, решившие поиграть в войну. А когда встали на берегу Козы неподалеку от измененного, то и вовсе сплющились до карликов из старых песен.
Тварь не замечала их или делала вид, что не замечает: месила ногами воду, изредка наклонялась и касалась воды пальцами.
— А он точно опасен? — спросил Булочка, нервно сжимая меч.
Жрец, стоявший между нами и малахами, ответил:
— Он убил всех людей своего рода. И разорил два соседних. Если дать волю, вскоре он поднимется до четвертых небес и станет непобедим. Или в северных землях есть воины сильнее?
Выше сторхельта? Вряд ли. Все знают о воине Рейнире Непобедимом, который когда-то сумел получить двадцатую руну. Если бы он захотел, то стал бы конунгом не только Северных островов, но и Бриттланда, и других земель, но ему власть была не нужна. Точнее, как говорится в песнях:
— Что земли мне одаль,
Что скота отары?
Серебра и злата
Сундуков не жажду.
Сам себе дружина!
Сам себе богатство!
Я хочу Фомриру
Побратимом стати!
И я думал так же! Землю можно отобрать, скот потерять с мором, серебро потратить или раздать, дружинники могут умереть, зато силу уже никто не отнимет. Только с жизнью! И стать побратимом Фомриру — вот единственно достойная цель.
Но Рейнир Непобедимый покинул северные земли сто зим назад, и больше о нем никто ничего не слышал. Сумел ли он отыскать нужное сердце твари? Шагнул ли выше?
А больше никого столь же могучего не рождала наша земля. И если Измененный перешагнет за пределы сторхельта, Бриттланд падет.
Херлиф вдруг сказал:
— Бездна посылает тварей сюда, чтобы они усиливались за счет людей, и порой достойных воинов заманивает в свою дружину. Как на настоящей войне!
— Это подготовка к ней, — откликнулся Полузубый. — Домну ищет героев и здесь, и там. И неважно, кто победит здесь и сейчас: люди или фоморы. Главное — победить в грядущей битве.
Вмешался жрец:
— Твари — порождение наших грехов. Этот человек был великим грешником, раз его душа отвергла Солнце и выбрала тьму.
Тем временем воины возле измененного решились на атаку. Первый ступил в воду и едва не упал. Течение реки было сильным, а глубина только великану ниже колена. Обычному человеку вода доходила до середины бедра. Надо выманить измененного на берег. Те воины подумали так же и начали швырять в него камни, кричать. Он медленно повернулся, еще раз переступил с ноги на ногу и вдруг прыгнул.
Я выругался, как и многие вокруг меня. Только жрец отшатнулся и очертил несколько кругов перед лицом.
Тварь не только огромна и сильна, она еще была и быстра. Прыжок? Я даже не заметил его. Вот только она стояла посередине реки, и вот уже ломает грудину одному малаху, который не успел отскочить.
Три копья вонзились в тело твари. Альрик с размаху рубанул лапу. Одноглазый замахнулся, но не ударил, а откатился в сторону, и на его место обрушилась рука твари. Как хлыст. Хускарлы закрутились возле, наскакивали и отпрыгивали, рубили и кололи. Тварь двигалась странно. Непонятно. Медленные сонные движения на мгновение сменялись молниеносными, едва видимыми атаками. Никакого ритма. Никакого смысла. Почему бы ей не уничтожить кружащих мошек за раз?
— У сафа нет разума, — пробормотал рядом жрец.
— Что?
— Эта тварь неразумна. Безумна. Сейчас она не ищет битвы, а отмахивается, лишь когда чувствует боль.
— Думаешь так?
— Но раньше она уничтожила несколько родов. Почему? Почему сейчас не убивает всех подряд?
И жрец бросился с расспросами к малашьей большухе.
Сражение продолжалось. Наскоки, рубящие удары, откаты. Тварь медленно отходила от реки, изредка отвешивая хлесткие выпады.
— Сейчас! — закричал Гачай. — Нужно идти сейчас! Всем!
И повторил то же на бриттском и малахском языках. Большуха завопила пронзительно на своих воинов, и малахи тут же двинулись к речке. Мы последовали за теми, кто должен был отсечь тварь от воды. Проще все же сражаться, стоя на твердой земле.
Альрик отскочил к нам.
— Я едва поцарапал ее кожу, — сказал он нам. — От шестирунных не будет никакого толку.
Затем оглянулся, увидел, что кроме нас четверых, вокруг только малахи. Полузубый с бриттами ушел левее.
— Почему пошли? Рано же.
— Жрец заорал, что нужно прямо сейчас.
— Так, ваше дело — не мельтешить под ногами. Она бьет, только если ее задеть. Вы только погибнете почем зря. Стойте здесь!
Вблизи тварь еще меньше походила на человека: маленькая серая голова с огромным ртом болталась где-то высоко на короткой шее, зато конечности больше походили на обтянутые кожей кости без единой мышцы, из плоского зада торчал небольшой отросток, словно зачаток хвоста.
План там был или нет, но малахи не умели сражаться вместе. Они атаковали тварь вразнобой. Кто бил охотничьим копьем с узким листовидным острием, хотя лучше бы подошла рогатина, кто рубил тяжелым топором. Двуручный меч или секира — вот лучшее оружие для такой толстой шкуры. Я видел, как после мощного удара семирунного на ноге измененного кровь едва проступила через трещину в коже.