Страница 11 из 101
— Дини, так называют себя малахи, хотят заключить союз с нами, но считают, что дружба крепнет не от слов, а от действий, — пересказывал речь большухи жрец. — Потому они хотят устроить совместную охоту. Тогда общая пролитая кровь соединит наши народы, и мы станем связаны навек.
— Пятьдесят лет не могли додуматься до такой мысли, хотя мы были тогда намного сильнее, а тут из-за двух десятков придумали, — проскрипел Полузубый. Альрик лишь кивнул.
— Сложно отыскать такого зверя, чтобы таким могучим воинам было где развернуться во всю удаль! Но Праматерь благословляет наш союз! Она выпустила на наши земли невиданную тварь. И дини приглашают лучших наших воинов поохотиться на эту тварь, дабы закрепить союз. Также большуха говорит, что право последнего удара принадлежит их воину, так как тварь ходит по их землям, и такова воля Праматери!
— Вот теперь понятно стало, — шепнул Альрик. — Только что ж там за чудище такое, с которым они совладать не смогли?
— Пытались, поди, да не справились. А тут мы со своим союзом! Сколько ж касаний Домну получил тот фомор, пока они пытались? — ответил Полузубый. А вслух сказал: — Мы с радостью разделим радость охоты с малахами. Есть в наших селениях еще воины, отважные карлы. Коли есть нужда, можем и их призвать на подмогу!
— Нет. Ниже хускарла им не надобно, — перевел ответ большухи жрец.
— Видать, тварь-то не ниже хельта, — сказал Альрик.
— Как бы не выше! С хельтовым фомором малахи бы и сами управились.
— А где ходит то чудище? В море или посуху? — громко спросил Альрик. — Нам бы понять, какое оружие лучше брать, нужен ли щит или доспех? Пригодятся ли стрелы с луками или лучше тяжелый чекан захватить?
Большуха подумала, пожевала бледными губами, а потом ответила:
— Не нужны лук со стрелами. Копья, мечи, топоры и секиры берите. Щиты тоже не нужны. А тварь-та посуху ходит.
— Значит, либо ядом травит, либо так сильно бьет, что щит не поможет. И шкура толстая, но не панцирь, иначе бы молот сгодился. Колоть и рубить, — быстро разгадал Полузубый.
— Не по нраву мне такая тварь. Хельты бы нам пригодились.
И снова жрец:
— Если гости желают, то можно прямо сейчас в путь отправится. Воины малахов нынче выслеживают тварь и смогут направить к нужному месту. А по пути к нам будут подходить хускарлы и хельты из всех родов, чтобы кровь смешали все малахи.
Тут уже и я прочувствовал, что бой будет нелегким. И как бы большуха не говорила, что тварь — это благословение какой-то матери, а охота — ради дружбы и союза, но даже самый тупой ульвер или норд понял, что мы всего лишь подвернулись им под руку.
Впрочем, возражать никто не стал. Мы быстро собрали свои вещи и двинулись вслед за синелицыми хускарлами. Девки и парни, что не дотянули до шестой руны, остались на месте.
Прежде я думал, что земли малахов невелики, но мы бежали, останавливаясь лишь на ночлег, пять дней. Миновали густые тенистые леса, перебирались через небольшие речушки, обходили болота, поднимались на предгорья и горы, шли ущельями и каменными долинами. Один день мы потратили на то, чтобы обогнуть глубоко врезавшийся в сушу фьорд, а за ним мы снова увидели снег, хоть немного и только на вершинах гор.
Малахи передавали нас из рук в руки. Сначала нас вели Синелицые, затем они вдруг отступили за наши спины, и впереди показались малахи с красными полосами, через день — белополосые. И каждый раз малахи вливались к нам небольшими хирдами по три-пять человек не ниже шестой руны, и мне было непривычно видеть, что женщин было не меньше, чем мужчин, и они шли с такой же решимостью и таким же оружием.
Хельтов среди них было немного. Всего три хельта на одиннадцатых рунах присоединились к нам, все от разных родов, и хирды от тех родов были самыми многочисленными.
В конце мы собрали изрядное войско в дюжину десятков, не меньше, и все — хускарлы и хельты. Такой толпой можно и на Сторборг пойти!
Простодушный, когда я поделился с ним этой мыслью, хрипло рассмеялся.
— Бритты три года назад, скорее всего, думали также. У конунга Харальда только в личной дружине — сто пятьдесят человек. Команда пяти кораблей! И по первому зову соберется еще десять таких дружин! И вооружены они будут получше, и доспехи у них будут не из сырого железа, а с костями тварей да с радужным отливом. Шлемы, кольчуги, щиты! Луки, бьющие на две сотни шагов! А рунные дома? Хоть там воины и без опыта, зато рунами высокие. Прикажет конунг всех поднять до девятой руны, так ведь подымут! За полгода подымут. Даже если бритты соберут всех малахов и нападут на нас, ничего у них не выйдет. Ни сейчас, ни потом. А восстание показало, что многие трэли уже и не думают становиться свободными. Они боятся нож в руку взять, чтоб, не дай Фомрир, руну не получить.
Может, Херлиф и прав. Малахи вокруг нас не были детьми, свои руны они получали на протяжении многих лет. Могутные мужики с проседью в волосах, у женщин морщины возле рта и у глаз, а подошедшие хельты, поди, перевалили за пятый десяток. Мы были моложе всех, считая Альрика.
Жрец Солнца тоже шел с нами, помогал говорить с малахами, вот только оружия у него не было. Он каждое утро перед отправлением и каждый вечер после остановки вставал на колени и кланялся в сторону солнца, водил круги, что-то шептал себе под нос. Сначала малахи посмеивались над ним, особенно женщины, выкрикивали что-то, но то один, то другая подходили к нему и заводили длинные разговоры. И Гачай терпеливо рассказывал о своей вере, указывал на небо, на звезды. Как и со мной, и с бриттами, он не пытался кого-то переубедить, не хулил чужую веру, а только делился своими знаниями. И малахи, как и я раньше, зачастую отходили от него хмурыми, задумчивыми.
Когда мы подошли к месту последней ночевки, там нас уже ждали одеяла, котлы с горячей кашей и один бочонок с горькой настойкой, отдающей полынью. Ближайший род расстарался.
Мы наелись, выпили по глотку настойки, и от малахов выступила вперед незнакомая нам большуха — сморщенная древняя старуха. Сине-белая краска въелась в дряблую кожу, забилась в глубокие трещины на ее лице, сине-белый плат плотно обхватывал ее голову, не выпуская наружу ни единого волоска, но светлые, почти белесые глаза светились ясным умом. Я впервые видел настолько старую женщину, и при этом она могла бы убить меня, не запыхавшись. От нее веяло силой хельта. Слабость и сила — в одном человеке!
Жрец выхватывал слова прямо у нее изо рта и превращал в понятные нам речи.
— Завтра люди этой большухи приведут нас прямо к твари. Ценой нескольких сильных воинов они сумели заманить тварь в ущелье, из которого только один выход. Там мы и сразимся с ней. Сейчас большуха хочет раскрыть нам силу и природу этой твари, чтобы мы могли придумать, как лучше ее победить, и напоминает, что мы глубоко в землях малахов. Без их помощи мы не сможем вернуться.
— Наконец они показали себя, — хмыкнул Альрик.
— Эта тварь — сафа, — жрец замолчал, споткнувшись на полуслове. Его губы искривились так, будто ему под нос сунули ослиное дерьмо. — Сафа… Павший… Потерявший душу, — он говорил медленно, неуверенно, подбирая нужное слово. — Я не знаю, как сказать это на вашем языке. Он раньше был человеком, но не совладал с тьмой внутри себя и потерял душу. Стал тварью.
— Измененный, — в один голос сказали мы.
— Он поднялся до третьих небес, — жрец еще больше замедлился, словно забыв чужие языки.
— До пятнадцатой руны, — пояснил я.
— Но не сумел вовремя найти нужную тварь. Женщина говорит, что его род заполучил сердце твари, но тот воин не хотел брать его, хотел сердце твари посильнее. И не успел. Превратился в тварь, даже не шагнув выше. Убил весь свой род, стал сильнее. Соседний род хотел убить сафа, чтобы заполучить его смерть, но не справился. Сафа стал еще сильнее. Потом три рода собрали сильных воинов и отправили к нему. Сейчас сафа приблизился на два шага к четвертым небесам.