Страница 29 из 98
Там стоял мой давний знакомец, сумасшедший в желтом балахоне. Он тыкал тощим пальцем в людей и выкрикивал нелепые слова. Мужчины не обращали на него внимания, безрунный не заслуживает его, женщины смеялись и обходили стороной. Двое мальчишек бросили в него камнями, но тут же получили затрещины от взрослых и удрали.
— Вот ты! Ты! — он зацепился за меня. Видимо, потому что я единственный остановился его послушать. — От тебя так и несет смертями. Сколько душ ты погубил?
— Насчет душ не знаю, но человек семь-восемь точно убил, — весело взмахнул я кружкой.
— О, Бог-Солнце! Сможешь ли ты очистить этого безумца? Ибо не ведал он, что есть свет, а что тьма! Он выращен не твоим пресветлым именем, а демонами! Но как убрать эту грязную силу, подаренную тьмой? Как вернуть невинность?
— Ты есть хочешь?
Сумасшедший жадно глянул на меня, и я протянул ему добрую половину пирога. Он сначала потянулся, но увидев куски сала, выглядывающие из теста, дернул рукой и уронил еду на землю.
— Это нечистая еда! Нечистая! Как можно есть мясо?
— А как можно его не есть? — расстроенно вздохнул я. — Ну не хочешь, так и скажи. Зачем бросать-то?
К нам подскочила серая псина, слизнула пирог и с надеждой глянула на нас. Солнцелюб ей чем-то не понравился, она тявкнула и ушла восвояси.
— Вот ты говоришь: Бог-Солнце. Но какой же это бог? Что за бог будет изо дня в день крутиться вокруг земли? Никакого интереса же! Ни подраться, ни попировать! А твари? Кто будет их убивать?
— Тварей не нужно убивать, — осторожно сказал солнцелюб. — Они — лишь наше творение.
— И кто такой умелый, чтоб их сделать?
— Мы! Мы все творим их своими делами. Каждое убийство! Каждая смерть от меча или топора! Пожирание грязного мяса! Все это и создает тварей.
Я допил пиво.
— Так получается, что если все люди во всех морях и землях перестанут уничтожать тварей и есть мясо, твари исчезнут?
— Или станут чистыми созданиями. Солнечными! Миролюбивыми! И воцарится царство Солнца не только на небе, но и на земле.
— А на небе, значит, уже все чистые?
— Конечно! Ты же видишь звезды? — он воздел тощие руки к небу. — Это небесные люди, которые блюли волю Бога-Солнца, жили светло и праведно, не ведали ни гнева, ни страсти, потому они и сами могут светиться. Это их души глядят на нас с небес.
— Только их что-то маловато. Сколько там звезд? Неужто больше, чем жителей Хандельсби?
— Зато они бессмертны! Их жизнь бесконечна! А значит, и мы можем стать звездами.
— Вот ты никого не убивал. У тебя нет ни одной руны.
Солнцелюб очертил рукой круг перед своим лицом. Видать, это его очистительный знак.
— Мяса, гляжу, тоже не ешь. Так почему же ты еще не светишься? Почему не стал звездой?
— Бог-Солнце всемогущ и всеведущ, но он не будет заниматься каждым ничтожным человеком. Вот когда наберется на этой земле столько же праведных душ, сколько звезд на небе, так Бог-Солнце сделает их бессмертными.
— Ага. А с остальными что будет?
Он замялся, видимо, не особо хотел говорить, но все же выдавил:
— Земля будет очищена святым огнем от всех нечистот, — солнцелюб вцепился в мой плащ. — Отринь демонов, очистись от смертей, и ты тоже сможешь стать избранным. Звездой!
Я выдернул плащ из его пальцев.
— Чем блестеть впустую, я лучше пойду в дружину в Фомриру. Пусть даже и после смерти!
Сумасшедший разразился за моей спиной проклятьями.