Сага о Бриттланде

— Да уж поболе прежнего! Идем, обсудим плату за элем.

Альрик кивнул нам, чтоб тащили за ним тварей, сам одну прихватил, повесил за веревку на плечо, и пусть она брюхом волочется по земле, поди, не сдохнет за такой срок. Я взял вторую, а Энок со Свартом поволокли третью.

За высоким частоколом я увидел не рунный дом, а целый рунный город. От пристани к воротам вела отличная выложенная камнем дорога, да не простым, а красивым желтым. Промеж была засыпана мелкая галька, от того тут можно было ездить вплоть до снегов, неважно, льют ли дожди или стоит засуха. Дорога тянулась и за воротами, переходя в широкую улицу. В конце улицы красовался огромный бревенчатый дом с черепичной крышей, в таком и конунгу незазорно жить. От основной дороги в стороны расходились узенькие улочки, где стояли обычные мазанки с соломенными крышами и стенами, выкрашенными в разные цвета. Чаще всего попадались белые, но были и красные, и желтые, и даже синие.

Вдоль главной дороги стояли лавки и с одеждой яркой, и с кольчугами, и с оружием. Даже с лепешками, сырами и овощами была лавка. Впрочем, огородов-то тут не было, скотина не мычала, не блеяла.

Из домов выходили норды, большая часть была в моих летах, но попадались и совсем взрослые мужики, перевалившие за второй десяток. Они смотрели на нас, на тварей, обсуждали, кому они достанутся, называли какие-то имена, некоторые даже дошли до ругани, причем до низкой, за которую я бы и прирезать мог. Но эти покидали бранные слова, помахали кулаками перед носами да и разошлись. У меня аж глаз зачесался от такого.

Сигрёд Лохматый всё распинался перед Альриком, какая нынешняя молодежь никчемная да бесполезная.

— Поверишь ли, один трехрунный чуть не полдня скримсла вашего кромсал. Никак не мог наловчиться и проткнуть его. После заставил его седьмицу с копьем работать.

Я чуть не зарычал с досады. Да лучше б мы того скримсла Рыбаку отдали! Или сразу двух. Тогда бы он цел остался, да и твари не такая позорная смерть бы досталась. Неделю с копьем! Тоже мне наказание. Когда я прожил десятую зиму, отец впервые дал свое боевое копье. Я его даже удержать толком не мог, такое оно было тяжелое, но из рук не выпускал. Так и таскался с ним повсюду, то на плече волок, то наперевес двумя руками носил. И через семь дней отец дал копье в мой рост, сам древко вытесал, у кузнеца железное острие заказал, сам заточил. После отцовского новое копье легче перышка показалось. И сколько я с ним занимался! Сколько мешков с соломой изрубил! А уж учился бросать так, что на другой день руку поднять не мог.

Дотащили тварей до большого дома, там их у нас забрали. Сигрёд мотнул головой в сторону небольшой таверны.

— Ну что, брат-норд! Теперь обсудим плату! Знаю-знаю, что пить ты умеешь и за каждую монету биться будешь. Так с пивом да с мясом приятнее будет.

Альрик с сомнением посмотрел на нас. И тут из местной ребятни вылез наш знакомец — Плоский Нос. Имя его я запамятовал.

— Хэй! Безумец!

А позади него парни, которые с ним в тройке были. Тоже зубы скалят. Вроде как радуются.

— В тот раз недоиграли. Может, еще раз попробуем?

Хёвдинг усмехнулся и ушел вслед за Сигрёдом, видать, успокоился.

А Плосконосый не унимался:

— Мы тут с ребятами подумали…

— Это полезно бывает, — кивнул Сварт.

— У твоего хирда корабль на двадцать вёсел, а людей всего на четырнадцать. Даже на тринадцать, один-то на кормиле стоит. Значит, вам люди нужны, да покрепче.

— Ну.

— А не возьмет ли нас твой хёвдинг?

Я аж растерялся.

— Куда возьмет?

— В хирд. Хирдманами. У нас всех шестая руна, — Плосконосый обвел рукой своих приятелей, — свое оружие, свой доспех. Обузой не станем. Если надо так, то и волосы отрастим, нам не жалко.

— А что рунный дом? Тут же руны чуть ли не с неба падают. Какая вам в том выгода?

Остальные парни к разговору прислушивались, так что Плосконосый кивнул в сторону ворот, мол, пойдем прогуляемся. Ну, пойдем…

— Да во всем выгода, — зашептал он. — Думаешь, тут всё ладно? За каждую руну, знаешь, сколько серебра отсыпать надо? Драки запрещены, за любой проступок — выкидывают из круга. А люди тут разные. У кого семья слишком сильна, тому слова поперек не скажи, у кого богата, те выкупают твой черед в круге, если тварь интересная выпадает. А и не продать нельзя — сожрут! А самому бою обучают едва-едва. Я как в кнаттлейк с тобой сыграл, так сразу и понял, где настоящее учение. Думал ведь, что смахнем вас и даже не вспотеем, а вы чуть ли не зубами в чурку вцеплялись. Если вы за игру так бьетесь, так что ж вы в настоящем бою делаете?

— Да то же самое, — рассмеялся Энок. — Мы всегда всё делаем по-настоящему. Иначе и жить незачем.

— Разве стоит вступать в игру, если не хочешь выиграть? — подтвердил я. — Но что твой отец? Что скажет семья?

— Да он только рад будет! У меня еще трое братьев, а на всех у отца серебра не хватает. Если я уйду в хирд да еще и плату буду получать, так он двоих сможет в рунный дом отдать. Семье только лучше будет.

— Ты вот что… — почесал я затылок. — Идем к Волчаре, с хирдом познакомлю, твои слова передам, а как придет хёвдинг, ему еще раз перескажешь. Если согласится, значит, станешь хирдманом. Но каждому за себя говорить придется. Он не любит, когда чужими спинами или словами прикрываются.

Двое приятелей Плосконосого поспешно закивали.

А за воротами нас уже ждали. Посередине дороги стоял незнакомый парень, но от его вида аж зубы заныли и захотелось взяться за свинокол. Высокий, и этого уже было бы достаточно, короткие белые волосы на солнце почти не были видны, и сначала почудилось, что он лысый, короткая ухоженная борода, усы. А еще богато расшитая золотом рубаха, тяжелая цепь в несколько рядов обвивала его толстую шею. Почти что Роальд, только без доспехов.

Встал, ноги расставил пошире. По бокам такие же молодцы, только одеждами и украшениями победнее. Не обойти!

— Значит, этих заморышей ты, вошь паршивая, побить не смог? — глубоким голосом заговорил он. — Опозорил наш рунный дом!

Плосконосый поклонился, как и его приятели, голову опустил, но, почувствовав мой презрительный взгляд, вскинулся:

— Это вольные хирдманы!

Прозвучало не особо уверенно, но хоть прозвучало. Я перевел взгляд на богатея.

— Да плевать мне, кто они! Как ты посмел проиграть каким-то карлам? Будешь две недели чистить клети! Да три дня без еды!

— Скирикр, ты не… — и Плосконосый замялся.

А имя-то какое у почти что Роальда! Скирикр. Первая половина от Скирира, вторая может означать могущественного человека, властелина или просто богатея. Значит, отец этого парня назвал своего сына «Правитель как сам Скирир». А я думал, что у Альрика имя слишком вычурное. А еще у парня помимо вычурного имени была восьмая руна.

— Это твой хёвдинг? — спросил я у Плосконосого.

— Хёвдинг? Нет. Тут же не хирд, — он занервничал. — Это Скирикр, сын Вальдрика, сына Вальгарда, основателя рунного дома.

— Тогда почему ты ему кланяешься? В наших краях даже перед конунгом голову не склоняют.

— Не много ли болтаешь, карл? — встрял почти что Роальд.

Сварт сжал мое плечо.

— Так ведь вроде я карл, а не бритт безрунный. Говорю, когда захочу и с кем захочу.

Сзади раздались первые смешки.

— Тут тебе не северные пустоши. Нужно разуметь, перед кем нужно кланяться, а перед кем и рот стоит захлопнуть.

Сам не знаю, чего я так вскипел. Бритта того, который на меня с ножом кинулся, пощадил. Может, потому что тот был слаб, может, потому что он вел себя уважительно и даже не соврал насчет своих целей, хотя понимал, что я мог прирезать его в любой миг. А этот щегол взбесил меня с первого же взгляда. То ли рост его не по нраву пришелся, то ли цепь дорогая, то ли непомерная спесь. А еще представил себе, как такая наглая морда мочалит наших тварей, за которых мы жизнью Халле заплатили!