Страница 52 из 82
Глава 1758
На мгновение над перевалом зависла тишина. Все взгляды были прикованы к Лэтэи, залитой от груди до ног кровью оборотня. Тело последнего еще билось в конвульсиях во влажном, багровеющем снегу.
— Простите мне мои манеры, — через некоторое время прозвучал голос Старика. — но вы позволите мне подойти и проверить не подводят ли меня глаза? А то, знаете ли, достопочтенная Падающая Звезда, возраст уже не тот.
Лэтэя пнула тело в сторону спуска со склона. То безвольной тряпичной куклой покатилось и застыло прямо на самом краю, оставив после себя широкий, рваный алый шлейф.
— Разумеется, — индифферентным тоном ответила она.
Мгновение позже из снежного вихря перед отрядом Небесных Лисов появился… вернее — появилась — тень. Старик никогда не снимал артефакт неизвестного происхождения, полностью маскирующий горца.
Они даже, в “Безумце” пару раз спорили с Артеусом, сможет ли тот взломать защиту артефакта, в итоге, проиграв дважды весьма существенные суммы, даже потомок Пепла признал свое поражение.
Кто бы и когда не создал этот артефакт, он знал, что делал. Носивший его представал в образе объемной тени, у которой нельзя было не то, что различить очертаний фигуры или лица, но и четко определить движений.
Она плыла сквозь пространство, не оставляя следов и не вызывая никаких возмущений в потоках Реки Мира или давления Терны.
Еще и именно поэтому со Стариком старались не ввязываться в физические конфликты. Сражаться с тем, чьих движений не можешь различить, не то, что неудобно, а банально — практически невозможно.
Тень какое-то время стояла поодаль от тела Арнина, словно прикидывая что-то в уме.
— Милая…
Лэтэя нахмурилась, явно давая понять, что такое обращение ей не нравится.
— Прошу прощения, — поклонился призрак мрака. — Достопочтенная Падающее Копье вы ведь понимаете, что у нашего с вами разговора есть множество свидетелей.
И словно в подтверждение слов по вершинам пиков и скал вспыхнули огоньки техник и заклинаний.
— Вы ведь понимаете, что это значит, — продолжил Старик. Артефакт маскировал не только силуэт, но еще и голос, как и интонации, так что услышать что-то кроме шепота было точно так же — невозможно. — И я сейчас обращаюсь не только к вам, Падающая Звезда, но и всем, кто спрятался за камнем.
Шакх выругался, а Албадурт высек искру лезвия топоров.
— Хаджар-дан, — процедил гном. — я давно уже хотел проверить, насколько этот хрыч хорош в бою. Давай, может…
Хаджар не нашел в себе сил ответить. Голова гудела. Что-то странное творилось в его сознании. Он, будто, одновременно видел эту реально и какую-то другую. Ту, где он был одновременно собой и кем-то другим.
Слова друзей тянулись откуда-то издалека, сквозь толщу воды и непреодолимую преграду времени.
Перед глазами все плыло.
— Варвара хорошенько накрыло, коротышка, — коротко бросил Пустынный Волк. — следуем плану Лэтэи…
— Не нравится мне он, — покачал головой Албадурт. — В нем нет чести, дерьмокожанный.
— У мертвецов тоже нет чести, коротышка.
В это время Старик продолжал разговор с Лэтэей.
— В нашем тесном сообществе мы дорожим нашим словом, — если бы не артефакт, можно было бы предположить, что Старик улыбается. — И тот, у кого нет слова, не может и не должен находиться среди нас. Иначе как ему довериться в бурю, как поверить, что он нашел новые подсказки к пути в Северные Земли или действительно разведал новые пещеры и гроты. Слово для нас — это все.
— Я знаю, Старик, — прервала его Лэтэя. — Мы живем здесь уже больше века. Мы знаем правила и никогда их не нарушали. Много раз Небесные Лисы приходили на выручку тем, кто в ней нуждался. И мы всегда делились даже самой крохотной информацией. Никто не упрекнет нас в бесчестии.
Лэтэя не лукавила. С момента появления отряда в горах, они всегда старались придерживаться местных укладов. Во-первых, это было правильно — по чести, во-вторых, иначе действительно, невзирая на личную силу, становилось слишком сложно выжить, а в-третьих — не так уж и обременительно.
— Все верно, — тень то ли кивнула, то ли склонила голову на бок — не разберешь. — И никто не утверждает обратного, Падающая Звезда. Но есть ли у меня твое слово, что оборотень действительно мертв, а вы не замышляете злого? Что, подойдя ближе я не окажусь в смертельной ловушке? Дашь ли ты мне такое слово?
Лэтэя замолчала. Всего несколько мгновений тишины и она тихо, ровным тоном, спросила:
— Что посулил тебе Нарнир, старик?
Она произнесла это так, чтобы никто не услышал кроме тех, кто стоял у склона. Наемники-горцы расположились слишком далеко и ветер, предвестник стремительно приближающегося к горам ненастья, прятал их диалог от остальных.
Старик это знал.
— Ты знаешь, что, Лэтэя, — произнес он.
— Только тебе?
Тень не ответила. Но этого и не требовалось. Если вожак сыновей Феденрира и был готов провести кого-нибудь за границу, то явно не несколько десятков горцев. Скорее всего — только одного.
И учитывая, как давно Старик бродил по этим краям, то скорее всего он не раз и не две встречался с Нарниром. Без всяких сомнений — они знали друг друга. И смогли договориться.
— Ты продал столь оберегаемое тобой общество ради личной выгоды, Старик? И теперь смеешь говорить со мной о словах и чести? Не это ли определение лицемерия?
— Может и так, воительница, — тень не стала отпираться. — Но сколько бы я не потратил слов, ты не поймешь… не сможешь понять, каково это — потратить столько лет жизни, что хватило бы для рождения, расцвета и распада целого региона. И все это — здесь, на краю гребаного мира. Среди сраного снега и льда. Отмораживая задницу, питаясь объедками, каждый раз гадая, переживешь ли следующую бурю или нет.
— Ты жалуешься мне, Старик? — Лэтэя не стала скрывать своего отвращения. — Жалуешься на собственный выбор? Никто не заставлял тебя сюда приходить. И никто не останавливал тебя от испытания Небес и Земли.
— Все так, — выдохнула тень. — и я не жалуюсь тебе, воительница. Может, просто, пытаюсь убедить сам себя в том, что поступаю правильно.
— Нет ничего правильного в предательстве.
— Предательстве кого? — тень будто бы развела руками. — Нас объединяет выживание и общая цель, не более того. Горцы не народ, не государство, да и обществом мы называемся для простоты. Здесь каждый сам за себя.
— Ты противоречишь сам себе, — прошептала Лэтэя, после чего отвернулась в сторону. — Я уважала тебя, Старик. Ты для всех нас был как маяк надежды. Символ бесконечной стойкости. Сопротивления. Знаком того, что нельзя сдаваться и опускать руки.
Тень ничего не ответила. Старик прекрасно знал, с каким почтением к нему относились все в горах. Он не был лидером для них. Во всяком случае — не таким, как принято на равнинах.
Он был символом.
И теперь этот символ…
Тень сделала маленький шажок в сторону воительницы.
— Арнин! — резко повернулась Лэтэя. — Сейчас!
Фигура, лежавшая около края склона, подернулась пеленой и исчезла, а прямо за спиной тени из снега выстрелила когтистая лапа и ударила в район, где должны были быть сухожилия.
Лэтэя, вытянув вперед руку, призвала копье и единым, слитным движением, буквально пролетев разделявшее их пространство, погрузила оружие вплоть до середины древка в грудь тени.
Та захрипела, задрожала, а затем, потеряв силы, безвольно повисла на оружии.
И снова тишина воцарилась в перевале. Ни вспышек, ни криков, ничего.