Страница 36 из 94
в) средства для исключительно быстрых вычислений;
г) средства контроля;
д) средства выведения результатов229.
Различают память «оперативную», которая регистрирует все да ные, предназначенные для использования, и память обгцую, котора временно сохраняет промежуточные результаты, а также некоторые постоянные данные230. В известном смысле в компьютере обнаруживается то различие, которое проводят психологи между краткосроч ной и долговременной памятью.
В конечном счете память - это одна из трех фундаментальных операций единой деятельности компьютера, которая может быть разложена на «письмо», «память» и «чтение»231. В некоторых случаях эта память может быть неограниченной.
К этому первоначальному разграничению человеческой и электронной памяти на основании длительности ее сохранения нужно добавить, что «человеческая память в особой степени неустойчива и податлива (укажем в качестве примера на ставшую сегодня в психологии классической критику свидетельских показаний в суде), в то время как память машин характеризуется очень высокой стабильностью, принадлежа к тому типу памяти, который представляет книга, но в сочетании с невиданной доселе легкостью припоминания232.
Очевидно, что создание искусственного мозга, в направлении чего сделаны лишь первые шаги, ведет к созданию «машин, превосходящих человеческий мозг в осуществлении операций, порученных памяти, и к рациональному суждению», а также к констатации того, что «кора головного мозга, какое бы восхищение она ни вызывала, недостаточна в той же мере, что и рука или глаз» [Leroi-Gourhan, 1964-1965. Р. 75]. Но следует констатировать, что электронная память действует только по команде и в соответствии с программой, заданной человеком, что в человеческой памяти сохраняется обширный «неинформа-тизируемый» сектор и что подобно всем формам автоматической памяти, возникавшим в истории, электронная память - это всего лишь помощник и слуга памяти и разума человека.
Помимо услуг, оказываемых в различных технических и административных областях, где информатика находит для себя первичные и главные данные, в нашем случае нужно отметить два важных следствия возникновения электронной памяти.
Во-первых, это использование компьютеров в сфере общественных наук, и в частности в той из них, для которой память выступает и как материал и как объект исследования, - в истории. История пережила настоящую революцию в области документирования, и компьютер, пожалуй, стал лишь одним из ее элементов, а архивная память была опрокинута появлением нового типа памяти - банка данных233Появляется все больше работ, выполненных с помощью электронной памяти. Укажем на работы Роберто Буса о Фоме Аквинском, Дэвида Херлихи и Кристиана Клапиш-Цубера «Тосканцы и их семьи. Анализ флорентийского Кадастра за 1427 год» [Herlihy, Klapisch-Zuber. 1978].
Вторым следствием является «метафорический» эффект распространения понятия памяти, а также значение влияния электронной памяти на другие типы памяти по аналогии. Наиболее яркий приме этого - биология. Нашим гидом здесь будет лауреат Нобелевской премии Франсуа Жакоб со своей книгой «Логика живого. История наследственности» [Jacob. 1970].
Компьютер был одним из отправных пунктов открытия биологической памяти, памяти о наследственности. «С развитием электро ники и появлением кибернетики сама организация становится объектом изучения для физики и технологии» [Ibid. Р. 267]. Вскоре процесс этот захватил молекулярную биологию, в которой было открыто, что «наследственность функционирует, как память вычислительного устройства» [Ibid. Р. 274].
Изучение биологической памяти восходит по меньшей мере к XVIII в. Мопертюи и Бюффон предвидели эту проблему: «Воспроизводство некоей структуры, образованной соединением элементарных единиц, требует передачи "памяти" от одного поколения к другому» [Ibid. Р. 141]. Для Мопертюи - последователя Лейбница -«память, управляющая живыми частицами при формировании эмбриона, не отличается от психической памяти» [Ibid. Р. 92]. Для материалиста Бюффона «внутренняя форма представляет собой скрытую структуру, "память", организующую материю тем же способом, который имеет место при формировании ребенка по образу родителей» [Ibid. Р. 94]. В XIX в. обнаруживается, что «какими бы ни были название и природа сил, посредством которых родительские структуры воспроизводятся в ребенке, искать их следует именно в клетке» [Ibid. Р. 142]. Но в первой половине XIX в. «для выполнения роли памяти и обеспечения надежного воспроизведения признается лишь "витальное движение"» (Ibid. Р. 142]. Как и Бюффон, Клод Бернар «помещает память не в частицы, составляющие организм, а в особую систему, которая руководит размножением клеток, их дифференциацией и последовательным формированием организма», тогда как Дарвин и Геккель «превращают память в свойство» частиц, образующих организм. В 1865 г. Мендель открывает великий закон наследственности. Чтобы его объяснить, «нужно обратиться к структуре более высокого порядка, еще более скрытой, более глубоко запрятанной в теле; это значит, что память наследственности помещена в структуре третьего порядка» [Ibid. Р. 226]. Однако сам факт его открытия долгое время оставался неизвестным. Нужно было дождаться XX столетия и рождения науки генетики, чтобы обнаружить, что эта организующая структура скрыта в клеточном ядре и что «именно в нем пребывает "память" наследственности» [Ibid. Р. 198].
Решение в конце концов было найдено молекулярной биологией: «Наследственная память содержится в организации макромолекулы, в ее "послании", созданном путем распределения химических причин на всем протяжении полимера, который содержит наследственную память. Она становится структурой четвертого порядка, посредством чего и определяются форма живого существа, его свойства и его функционирование» [Ibid. Р. 269].
Любопытно, что биологическая память больше походит на память электронную, чем на память нервную, мозговую. С одной стороны, она также определяется программой, в которой соединяются два понятия - «память и проект» [Ibid. Р. 10]. С другой - она негибка: «Благодаря гибкости своих механизмов нервная память особым образом приспособлена для передачи приобретенных черт. Благодаря своей негибкости наследственная память этому противостоит» [Ibid. Р. 11]. И даже в отличие от компьютеров «наследственная информация не допускает ни малейшего заранее обусловленного вмешательства извне. Здесь не может произойти изменения программы ни под воздействием человека, ни под воздействием среды» [Ibid. Р. 11].
Возвращаясь к социальной памяти, можно сказать, что те потрясения, которые она испытала во второй половине XX в., как представляется, были подготовлены распространением памяти в сфере философии и литературы. В 1896 г. Бергсон публикует «Материю и память». В точке пересечения восприятия и памяти он обнаруживает центральное понятие образа. В результате длительного анализа дефектов памяти (речевая амнезия или афазия) за поверхностной, безличной, уподобляемой привычке памятью он обнаруживает память глубинную, личностную, «чистую», которая не поддается анализу в терминах «вещей» и может быть понята лишь как «поступательное движение».
Эта теория, которая обнаруживает глубокие связи памяти с разумом, если не с душой, оказала огромное воздействие на литературу. Ею отмечен великий роман Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» (1913-1927). Родилась новая романическая память, дабы занять свое место в цепочке «миф - история - роман».
Смоделированный на основе сновидения234, сюрреализм пришел к постановке вопроса о памяти. В 1922 г. Андре Бретон заметил в своих «Записных книжках»: «Не является ли память всего лишь продуктом воображения?» Чтобы узнать больше о сновидениях, человек должен больше доверять памяти, обычно такой недолговечной и обманчивой. Отсюда проистекает то значение, которое в «Манифесте сюрреализма» (1924) отводится теории памяти, поддающейся воспитанию. Э уже новое перевоплощение Artes Memoriae.