Мамба в Афганистане

А на роль инструкторов вполне подойдут некоторые эфиопы запаса и бывшие военнослужащие Сомалийской армии. Их тоже довольно много не у дел сейчас останется. В Сомали набирает обороты гражданская война. Пока ещё слабо, но с каждым годом всё сильнее и сильнее. А там, глядишь, вслед за Эритреей и Джибути восстанет. Всё одно к одному. Вот только денег маловато.

— Для божественной смеси мы собираем травы гибискуса, сушим на вечернем солнце до полного высыхания, измельчаем, добавляем порошок листьев ката, сок дикого фибра. Понятно? Готовая смесь должна иметь желтоватый оттенок и давать обильный белый дым. А теперь учим наизусть формулу призыва на древнем языке и руны, которые нужно начертить на жертвенном камне. И больше веры в словах! — вещал я под гул зубодробильного заклинания, которое пытались выговорить неофиты. — Являлся ли Змееголовый вам во время ритуала посвящения в младшие шаманы?

— Да! — хором ответили все присутствующие.

— Верите ли вы в духов Африки?!

— Да!

— Хорошо, да не усомнится в том никто! — воскликнул я. — Вам предстоит нелёгкое дело. Я многому вас научил и вложил в ваши головы массу знаний. Каждый из вас получит определенную сумму на развитие нашего культа. Но не рассчитывайте на многое. Я уплываю в Эфиопию за деньгами, вернусь не скоро. Возможно, дела заставят меня ехать дальше. На всё воля Змееголового. Вам же, братья, придётся жить самим. Община острова будет вам помогать, как я когда-то помог ей. Но не обольщайтесь и не полагайтесь лишь на неё! Это только для того, чтобы вы смогли прожить и не умереть от голода. Всё остальное за вами. Работайте, братья!

На острове я задержался на целый месяц. Конечно, этого времени катастрофически не хватало для воскрешения или создания в душах неофитов образа Змееголового. Но всё же они смогли увидеть его в своих полунаркотических видениях. Тут ведь главное вера, а соответствующий антураж и моё знание психологии лишь закрепили достигнутый эффект.

К тому же каждый африканец (если он не является ортодоксальным исламистом) склонен в той или иной степени к язычеству. Точнее, все они склонны в той или иной мере. Иначе не было бы тех, кто напрямую исповедует культ Вуду и ему подобные. Так что ростки новой веры, которые мои неофиты разнесут по Африке, должны попасть в плодородную почву. С этой мыслью я и отбыл с острова.

В Момбасу меня переправили на лодке. Оттуда я добрался до Могадишо и сел на корабль, добравшись на нём до Джибути. И уже затем на поезде прибыл в Аддис-Абебу, где меня ждал Фарах.

— Докладывай, Фарах, что наработал. Какие проблемы, какие деньги заработал?

— Деньги идут, Мамба. Но я боюсь, если их поток резко увеличится, то к нам пожалуют военные и всё отберут.

— Не придут. Все проблемы решай с Абале Негашем или с Кофи Негашем. Блин, вокруг одни Негаши. Прямо как Иванов в России. Точнее в Болгарии, там Ивановых больше, братья наши…

— Но, Мамба, он все проблемы не сможет решить.

— Деньги вкладывай в чиновников и генералов. Хайли Мариам не будет сам вникать в наш бизнес. Ему не до нас. И госпиталям все лекарства обязательно поставляй с бирочкой «От фонда ветеранов». Я же тебе говорю, подключай сюда Абале, пусть у него голова болит насчёт всего этого! Лучше скажи: что там с лабораторией в Джибути?

— Всё хорошо. Она уже работает.

— Надеюсь, ты запатентовал все лекарства, эликсиры и прочие зелья?

— Неет, — протянул Фарах, со страхом глядя на меня, — я как-то не подумал…

— Слушай, Фарах, а может, мне тебя повесить за ноги, чтобы у тебя кровь прилила к мозгам, и они у тебя наконец-то заработали?

— Не надо, Мамба, я всё понял! — отшатнулся от меня мой поверенный в делах.

— Что ты понял, бестолочь?

— Нужно получить патенты.

— Молодец, значит, вешать тебя не буду. Делай так: регистрируй их в бюро, но не как лекарства, а как биологические добавки к пище или гомеопатические средства.

— Почему?

— Потому что они все составлены на растительной основе, это раз. Значит, не являясь лекарствами, наши средства не вступят в прямую конкуренцию с фармацевтическими кампаниями. Это два. Пока провизоры поймут, пока разберутся, у тебя будут уже и патенты, и репутация на рынке лекарств и БАДов. Они просто не смогут выдавить нас с рынка втихаря! А как у тебя с женитьбой дела? — резко поменял я тему разговора.

— Ну, я ещё не нашёл… — немного опешил от такого перехода Фарах.

— Вот и молодец. Пусть лучше родители тебе невесту поищут, желательно из богатой либо влиятельной семьи. Бывает так: род давно обнищал, но марку старается держать, хоть и денег нет ни гроша. Вот такую и бери! Потом раскручивай её родителей на предмет связей для развития бизнеса. Ты понял?

— Понял. Есть у меня одна такая на примете.

— Так чего ты ждёшь? Бери её в жёны! Лет через десять вся эта свистопляска с революциями и социализмом окончательно заглохнет, и начнётся эпоха ушлых и продуманных. А ты и при деньгах, и со связями! Так что давай, дерзай, юноша. Пока ещё в тебя верю, но моё терпение уже на исходе.

— Ну, ты же мне совсем не помогаешь, Мамба! Я всё время один кручусь и верчусь.

— Медленно крутишься, надо быстрее. И я периодически сюда наведываюсь, и дальше буду наведываться. Но у меня ещё кроме тебя дела есть, и на них тоже требуется много денег. Чувствую, стоит мне посетить Арабские Эмираты и прочие Саудовские Аравии.

— А зачем?

— Как «зачем»? Чтобы совершить хадж.

— Аааа… — Фарах силился понять, зачем мне совершать паломничество, если я поклоняюсь Змееголовому.

— А зачем? — повторил я его вопрос, как бы глупо это ни звучало.

— Да, — кивнул он.

— Чтобы познакомиться с некоторыми шейхами. У них же гаремы, а их ублажать как-то надо… И тут я со своей палочкой-выручалочкой, то бишь с афродизиаками, которые и слона сподвигнут на подвиги. А? Да и вообще, нужно съездить ещё в одно место. А ты здесь давай, разворачивайся. Ладно, какой смысл из пустого в порожнее переливать? Надо дело делать, а не лясы точить или баклуши бить. Понял?

— Нет, — честно признался Фарах.

— Ну, не понял и ладно. Подрастёшь — поймёшь!

После разговора с Фарахом я направился к Негашу в «Эфиопское братство военнослужащих запаса и ветеранов войны». Абале оказался на месте и с радостью встретил меня.

— Как дела, Абале, что с нашими проектами?

— Всё идёт по плану, Бинго. Людей поддерживаем, помогаем тем, кто стал инвалидом и в то же время обладает разными военными навыками. Они готовы пойти на многое, но пока заняты обучением молодёжи. Как ты и велел: основной упор сделали на артиллеристов и танкистов. А лётчики нам, кстати, не нужны?

— Есть и такие?

— Есть, правда, очень мало.

— Пока на заметку их бери. Сейчас не потянем, да и не нужно, всё равно техники нет. Сколько бойцов уже подготовили?

— Больше тысячи. И это не предел, но нужны деньги.

— Денег нет, — погрустнел я.

— Понятно. А зачем тебе столько бойцов, Бинго?

— Хочу взять власть в Северном Сомали, да и не только.

— Не в Эфиопии?

— В Эфиопии? Зачем? Это невозможно, Абале, да и глупо. Пусть в Эфиопии борются за власть другие, а у меня планы иные. В них нет место Эфиопии, так что не думай об этом. Готовь людей. Меньше чем через год мы пойдём вглубь Африки. А там, как Аллах рассудит.

— Ты мусульманин?

— А ты разве этого ещё не понял?

— Понял, но надеялся, что ты примешь нашу коптскую веру.

— Ни к чему это. Бог должен быть в душе, а душа принадлежать Африке. Давай завершим этот разговор цифрами: сколько, кто и чего. Люди, оружие, боеприпасы, где подготовлен полевой лагерь…