Мамба в Афганистане

Незаметно наступил 1984 год, точнее, дело уже шло к весне — на дворе стоял конец марта. Природа постепенно просыпалась: появилась молодая травка, набухли почки, а на юге Пакистана уже и распустились. Мой же путь лежал на северо-восток, в горы Гиндукуша, туда, где шла война. Но где именно велись боевые действия, я точно не знал.

Пешавар встретил меня совсем другой атмосферой, чем Исламабад, намного более суровой. На улицах повсеместно встречались люди с бородатыми, недобрыми лицами, с военной выправкой, просто непонятно кто, но явно знающие, в какой руке держать автомат; женщины, закутанные до пят, и смотревшие на мир сквозь сеточку паранджи — их страх и напряжение отчётливо ощущались мною чуть ли не кожей. Но я, уже одетый в местную одежду — рубаху со штанами и с платком на голове, всем дружелюбно улыбался, иногда в ответ также получая улыбку.

Следуя по улицам пуштунской столицы, я размышлял, кого бы нанять для войны в Африке и создания собственной гвардии. Эта гвардия должна чураться местных и должна быть преданной мне целиком. Обдумав, я решил остановиться не на многочисленных пуштунах, и, конечно же, не на таджиках с узбеками, а на небольших народностях, населяющих горный Афганистан, да и Пакистан тоже. Мой выбор пал на Нуристан или Кяфиристан, как он назывался до 1919 года в Афганистане. Их население малочисленно, люди сплочённые и в то же время умеют и воевать, и строить, в отличие от моих собратьев, что плохо воюют и ещё хуже строят. Нужно начать, а дальше смотреть по обстоятельствам.

Найдя караван-сарай, я разговорился с администратором и узнал, что мне нужно ехать в провинцию Хайбер-Патунхва. Короче, всё сложно.

Здесь же переночевав, я познакомился с одним пуштуном, который собирался по своим делам в город Мардан, а в караван-сарай зашёл для того, чтобы собрать себе попутчиков — так дешевле выходило путешествовать.

— Это тебе нужно в селение Дир, а лучше в Читрал, там живут калаши. А если ты хочешь познакомиться и с другими местными племенами, то тебе вообще нужно переходить границу и идти в Кунар — столицу провинции Нуристан, там ты найдёшь многих из этих племён.

— Спасибо, уважаемый, — обратился я к этому пуштуну. — Как я тебя могу отблагодарить, да будет всегда ласково с тобою солнце? Я умею лечить и ищу редкие растения для своих эликсиров и снадобий. И даже в путешествиях не забываю их активно искать, ведь вся природа дышит красотою и лечит нас ею.

— Ты меня удивил. Нечасто я вижу здесь людей с твоим цветом кожи, но ты мусульманин и совершил хадж, что бывает очень редко. Значит, ты лекарь и травник?

— Да.

— Что же, это тем более удивительно. Давно Пешавар не видел подобных тебе. А ты сможешь мне помочь? Мой сын тяжело болен.

— Долг каждого врача и лекаря — помогать страждущим. Я сделаю всё, что в моих силах. Веди меня к нему.

— Меня радует твоя готовность. Я обращался ко всем врачам Пешавара, но ни один не смог помочь. У меня одни дочери, но милостивый Аллах услышал мои молитвы и подарил единственного наследника, самого младшего и самого любимого.

— Что с ним случилось?

— Зимой он пошёл за водой, оступился и упал в холодную реку, но смог самостоятельно из неё выбраться и дойти до дома. На следующий день он заболел. Мы лечили его всеми известными средствами, обращались и к врачам. Ему на время стало лучше, а потом самочувствие резко ухудшилось, он стал болеть ещё сильнее и беспрерывно кашлять.

— Я понял, надо смотреть.

По пути домой к этому мальчику я зашёл в аптеку и купил там обычный градусник. Больше ничего покупать не стал, потому что не знал, что мне может понадобиться. Несмотря на торговлю в Кувейте, я всё равно полностью ничего из лекарств не продал. Просто потому, что привык многое держать при себе. И их остаток мог сейчас очень сильно мне помочь, на то и был расчёт.

Афродизиаки мне не требовались, многие из остального тоже в пути могло не понадобиться, так что я оставил только самое необходимое: транквилизаторы, кровоостанавливающие, кроветворные и антишоковые препараты, и, конечно же, эликсир жизни, но не в той пропорции, что отдал я Хуссейну, а в нормальной дозе. Да и по пути я надеялся ещё кое-что изготовить и пополнить свои запасы.

Вскоре мы вошли в обычный с виду дом, но с очень большим двором, в котором стояли рассёдланные животные. Дом находился почти на самом краю Пешавара, и его хозяин мог себе позволить большой двор. Как оказалось впоследствии — и не только это. Меня провели в комнату, где находился сын отца семейства.

— Вот мой Анвар.

На кровати лежал истощённый болезнью подросток с чёрными-пречёрными глазами, в которых затаилась безысходность. Ну, что же, не в первой, и я мысленно закатал рукава.

Пощупав пульс, я приложил руку ко лбу и дал больному градусник. В общем-то, ничего сложного. У мальчика, очевидно, был то ли застарелый бронхит, плавно перешедший в пневмонию, то ли недолеченная пневмония. Столбик термометра остановился на отметке «37 и 5» — в общем-то, всё понятно стало и по температуре, и по внешнему виду, и ещё по паре признаков, неочевидных для других людей.

— Мне нужен огонь для приготовления отваров, чистая вода, — чуть было «колодезная» не сказал, — и котелок. Всё остальное я найду сам.

— Всё будет, всё будет, — тут же с готовностью отозвался Аббас, отец мальчика.

Кивнув в ответ на его слова, я отправился в город. Зайдя в довольно большое помещение самой крупной аптеки Пешавара, я хозяйским взглядом окинул витрины. Ну, так себе расклад. Меня главным образом интересовали травы и спиртовые вытяжки всяких элеутерококков и прочих растительных энергетиков, ну и масла. Корень имбиря тоже нужен. Я неспешно подошёл к прилавку и по-английски обратился к продавцу-пуштуну, спросив у него о наличии необходимых мне листьев, корней и всего, что могло потребоваться для приготовления отвара.

— Это есть, это есть, этого нет, но можно взять вот это.

Продавец оказался грамотным фармацевтом. Я перешёл на специфические названия нужных мне лекарственных трав, спиртовых вытяжек и настоек, эфирных масел. Чего-то ожидаемо не оказалось, другое имелось в наличии или можно было выбрать заменитель аналогичного действия. Из аптеки я ушёл нагруженный сверх меры и в тоже время очень довольный.

Из всего купленного я смогу ещё приготовить множество самых разных лекарств, потому как здесь в продаже оказались местные эндемики и вообще те лекарственные растения, которые невозможно найти в Африке или в Европе. Нужно чаще выбираться из чёрной клоаки, перебираясь в другую, не менее интересную. Слава Змееголовому! Дай мне шанс разнообразить свою жизнь, ведь жизнь одна, а опасностей много, и они все разные. И тем интереснее жить.

Усмехнувшись про себя, я вернулся к дому Аббаса. Там меня уже давно ожидали. Во дворе ярко пылал костёр из сухих сучьев корявого карагача, а над ним, подвешенный к металлической треноге, клубился паром железный, сильно закопчённый костром котелок. Отлично! Отлично!

Ещё нужен барсучий или свиной жир. Но барсуков в местных горах отродясь не водилось, а про свинью вообще говорить не приходилось. Ну и ладно, сойдёт и курдючный жир, но самый свежий. Хозяин дома, услышав мои требования, кивнул и рысью умчался со двора. Кажется, какому-то молодому барашку придёт кирдык ради жира. Ну, так не до жиру, быть бы живу.

В кипящую воду полетели сухие листья и вслед за ними — корни и остальные ингредиенты. Дождавшись готовности, я слил отвар в глиняный кувшин, а в котелок залил свежей воды и начал приготовление заново. Скоро подоспел свежий курдючный жир, который тут же пошёл в дело. Возился я долго, вплоть до самого вечера. Первый отвар уже был передан для лечения, им стали поить больного. Закончив приготовление, я начал давать второй, предварительно капнув туда пару капель своего эликсира.