Ветер

— В трубу целься, Диего, — рыкнул он тому самому канониру, что обстреливал «Аврору» сначала, а после «Марию» во время боя у берегов Бразилии. Пусть у русских самые подготовленные офицеры артиллеристы, а вот у него этот уникум, который мазать не умеет. Талант.

Бабах. «Салвадор» окутался дымом и стал разворачиваться, заходя в корму гиганту. И ведь получилось у Диего. Обрывки якорных цепей прилетели точно по трубе паровой машины и снесли её. Всё, теперь никуда «Лондон» не денется, так как русские офицеры артиллеристы тоже учились там, где надо, стрелять. Три самых больших паруса на «Лондоне» порваны в клочья и бушприт переломлен. Даже с учётом того, что стреляли всего с двух кабельтовых, и с такой дистанции сложно промахнуться, всё одно — замечательный залп. Свою часть работы шхуна уже сделала, она остановила линейный корабль.

Ответ «Лондона» вышел в никуда. «Салвадор» до этого проносящийся мимо утыканного орудиями правого борта гиганта, резко повернул на восток к берегу, и чуть припозднившиеся с ответным выстрелом канониры британца выстрелили по туману. А пока они перезаряжали орудия, место маленькой шхуны заняла «Аврора», которая по длине всего десяток с небольшим метров уступала английскому линкору. На британце и не заметили, как жиденькими ружейными дымами окутался борт фрегата. Не замечали, пока пули не прилетели. На мостике рядом с адмиралом столпилась куча офицеров, и они один за одним стали валиться на доски, окрашивая их кровью. И в это время весь «Лондон» окутался дымом, это выстрелили из всех тридцати орудий правого борта. И если бы они все попали в борт «Авроры», то на этом её плавание могло и закончиться. Но кто-то умный там на британском корабле дал команду бить по парусам, чтобы лишить фрегат хода. А при бортовой качке это игра в рулетку. На этот раз хоть зерро и не выпало, но большинство ядер пронеслось над кораблём, так как именно в момент выстрела судно качнуло на левый борт. Всё же попадания были. Порвало несколько парусов, и они захлопали на ветру. И в это время ответный залп Авроры вспорол борта «Лондона» и практически одновременно выстрелила из всех возможных орудий «Мария». Бабах. Ещё и мелочёвкой своей добавила хаоса на борту британца мелкая, но кусачая шхуна. Все орудия «Салвадора» попали в квартердек и разнесли его в щепки.

Зарядить орудия на верхней палубе «Лондона» канониры ещё успели, но вот стрелять уже было некому. Двадцать снайперских винтовок со скоростью четыре выстрела в минуту заливали палубу линкора свинцом. Стрелять приходилось с квартердека, чтобы выровнять высоту, всё же линкор был на пару метров выше. Ничего бы не вышло, если бы «Лондон» не был загружен по самую ватерлинию.

Бабах. Орудия всех трёх кораблей ханства Джунгария сделали ещё один залп полностью превратив красавец линкор в развалину. Бабах. Золотой выстрел у кого-то получился — «Лондон» выбросил из себя огромное облако дыма, подскочил, а потом разорвался на куски. Сначала вспухла палуба, потом борта и вскоре корабль развалился пополам и стал быстро тонуть.

^{«Лондон»}

Глава 20

Событие пятьдесят пятое

Не прилагай столько усилий, всё самое лучшее случается неожиданно. Габриэль Гарсиа Маркес

«Достали»! — вот именно это хотелось бросить в физиономию Ваньки самого младшего — оператора на телеграфе в Басково. Физиономия была при этом гордая у мальца. Да даже ещё гордее. Светилось вся. Ну, понятно, Ванька сейчас принял депешу не от кого-то там, от самого Государя императора. Так и написано было на ленте: «срочно приезжай. николай». С заглавными буквами пока проблема, да Эрнст с Якоби её и не собираются решать. Других настоящих проблем столько, что такое «преступление», как написание имени самодержца с маленькой буквы, никак академиков не волнует. Сашку тоже, а так как задачи теперь уже двум лучшим учёным мира, возможно, в области электротехники ставит именно он, то академики и не волноваются по поводу данного преступления. Они практически закончили механическую печатную машинку и сейчас бьются над электрической. Ну и лампочку Ильича пытаются собрать, проскочив, если получится, период с угольной нитью. С вольфрамом проблема серьёзная, у него температура плавления такая, что при современных технологиях её не достичь. Так тот вольфрам ещё и выделить надо. Нет, пока шагать по этому пути не то, что Сашке с двумя академиками, но и всему миру рановато.

Одно хорошо. Сейчас учёные свои открытия не скрывают, а патентуют и сразу трубят об этом на весь мир. Вот и Якоби раскопал патент на лампу среди иностранных журналов в Московском университете. В 1841 году ирландец Фредерик де Моллейн получил первый в истории патент на электрическое освещение — лампу с платиновой спиралью в вакууме. Сашка сразу отправил приемнику Иваницкого в Лондоне — Геннадию Ивановичу Чижову письмо срочно переговорить с изобретателем и пригласить в Басково работать вместе с Эрнстом и Якоби. Раз за десять лет тот так настоящей лампы не изобрёл и не наладил выпуск, то что-то пошло не так. А Сашка ему пару подсказок дать может. Он же читал где-то, что пока кто-то, может Эдисон, но это не важно, не заменил вакуум на инертный газ, ничего хорошего у изобретателей лампочки Ильича не получалось. И ещё что-то там с углём из бамбука. Ну, у них головы большие, у учёных, пусть мучаются. У него дел хватает и без того. Десятки самых разных предприятий и везде нужно вникать, подталкивать, подписи ставить на финансовых документах, руководителей искать.

А тут в самый разгар лета, когда только селекцией и заниматься, нужно срываться и тащиться в Петербург. Хорошо хоть поезда уже ходят по всему маршруту и можно не месяц тащиться на коняках, а за пять дней, если на спецпоезде ехать, добраться от Тулы, куда Сашка за свои деньги дорогу продлил, до Питера добраться.

Вызов этот Сашке ещё и потому не нравился, что никаких известий, от «Авроры» он не получал. А ведь прошло уже десять месяцев. Кто его знает, вдруг у Николая Павловича как раз есть известия, и они ему не нравятся. Возможно, вся афера и убийство английских моряков уже всплыла и его ждёт Петропавловская крепость? Хотя, нет. Тогда бы не телеграмму прислал император, а жандармов.

Так и гадал всю дорогу Виктор Германович, под стук колёс, под паровозные гудки, под раскачивание вагона. До бетонных шпал и бесшовных рельсов ещё ой как далеко.

Петербург встретил его не жандармами в лазоревых мундирах, а дождём. Ну, а чего ещё ждать от этого города. Его встречали всё же. И не кто-нибудь, а сам Константин Николаевич собственной персоной. Их императорское высочество даже обниматься полез. Не такой медведь, как батянька, но всё же под метр девяносто рост и плечи в два раза шире, чем у князя Болоховского.

— Не расскажите, Константин Николаевич, что за срочность, у меня там столько дел дома? — когда из качающего вагона они пересели в прыгающую по брусчатке карету, поинтересовался Сашка. И сразу же галочку про резиновые шины в голове поставил. Заодно задумавшись, а изобрели ли уже резину. Ну, даже если и изобрели, то до резиновых шин ещё не додумались. Настоящая пытка ехать в карете по брусчатке.

— Не расскажу. Папан не велел. Сам хочет переговорить. Намекну только, что к войне, которую вы нам пророчите это никакого отношения не имеет. Наоборот всё.

Сашка не выспался и устал за дорогу, как будто неделю без перерыва тяжести таскал, например, мешки с цементом, потому что ещё и грязным, как хрюшка, только вылезшая из лужи, себя чувствовал. Весь в саже, что ли. Герметизировать окна толком ещё не научились, и дым донимал и сажа с пеплом. Опять резина? А чего, если выживет после аудиенции, то можно и заняться.