Земля заката

Затем Саша направился на рынок, расположенный в торговом центре. Огромный крытый павильон размером с площадь назывался «Променад». Привёл парня сюда именно искусно снятый рекламный ролик, в котором говорилось о работе разных мастерских и гильдий, чьи товары попадают на прилавки.

Первым делом он решил поесть. Еды на рынке было полно, на любой вкус. И преподнесено всё очень аппетитно. От дразнящих запахов незнакомых пряностей в Саше проснулся дикий голод.

Он зашёл в первое в ряду кафе, которое называлось “TurD’Effel” и было, как следовало из названия, «французским». На доске, висящей прямо у входа, цветными мелками довольно талантливо был нарисован дымящийся котелок с жёлтым варевом, надпись на трёх языках поясняла, что это «луковый суп». Почему-то вспомнился сырный суп, куда дома тоже клали много лука. Но тут, наверное, не было сыра, а только сплошной лук, да еще разваренный в кашицу. Возможно, это вкусно, но Саша к такому не готов.

К доске было цепочкой пристёгнуто меню, запаянное в пластик. Посмотрим-посмотрим… что там ещё нам предлагают?

Разные диковинные блюда. Рептилии и земноводные. Их немецкие названия были незнакомы. А вот французские он понял: Leserpent. Lelézard.

Похоже на английский.

А где же le gushka? Вроде французы их уважают. Да и Младший не брезговал. Вот и она, родимая. Grenouille, crapaud.

Для посетителей, не умеющих читать, всё было тщательно нарисовано, включая ингредиенты соуса. Хотя откуда у неграмотного дикаря талеры на изысканное яство?

Нет. Дорого. Надо поискать что-то с более гуманными ценами и не такое экзотическое. Жаб и змей он и сам сможет наловить. Потом.

Зашёл в соседнюю закусочную, с японским колоритом. Тоже экзотика. Но более понятная и подешевле. Такое он всегда хотел попробовать, видел только в фильмах, да на картинках. Выглядело заманчиво.

Суши. Точнее, роллы. По сути – обычный рис с обычным огурцом и рыбой. Но, скрученные особым образом с листком съедобной водоросли, да ещё с соевым соусом и горчицей (здесь она называлась васаби и была кислотно-зелёной), они приобретали неземной вкус. Впрочем, и рис не так уж обычен, в России найти его трудно.

А может, он просто дико голоден. Цена была терпимой.

Несколько штучек съел, остальное упаковал с собой в рюкзак. Хорошо, когда деньги есть.

Тут же в «Променаде» засмотрелся на телефонную лавку. Аппараты разных эпох лежали россыпями. И домашние (неужели тут есть телефонная станция?), и слайдеры, и «раскладушки», и кирпичи с кнопками, и сенсорные штуки… смартфоны размером с ладонь. Звонить с них, конечно, нельзя, это просто игрушки. И безумно дорого за такую безделицу для тетриса. Немного добавить, и можно овцу купить. А жаль. Такую штуку он хотел бы. Записи бы в ней делал. Может, по более низкой цене удастся найти? А ещё лучше – планшет с большим экраном раздобыть.

Здесь рынок раз в десять больше, чем на Васильевском острове, а про мелкие города и говорить нечего – они целиком бы поместились на этой торговой площадке.

Общаясь с продавцами, Младший смешивал немецкие и английские слова. Тут так делали многие. И жестами себе помогал.

Сначала старался не сбиться на русский. Хоть ему и говорили, что это самый толерантный город побережья. Но когда все-таки сбился, оказалось, что и по-русски продавцы немного понимают. И никто не смотрит косо.

Он вспомнил напутствие боцмана Николаича: «Будь осторожен, Саня. В портовых торговых городах, где наши бывают часто – этого меньше. Но в глуши... не жди хорошего отношения. Русофобия! Думай, прежде чем заговорить. А будут затирать с тобой про политику, историю, религию, национальное, вождей – не спорь. Если их больше числом и у тебя нет тяжелого под рукой. Ты их никогда не убедишь, они считают, что мы варвары и вечно в чём-то виноваты. Хотя мы-то с тобой знаем, как дело обстоит…».

Таким вещам его учить не требовалось. Этот принцип лучше и дома соблюдать. Меньше болтать, больше слушать и делать как все.

Дальше были лавки сувениров, овощные, фруктовые, одёжные, но это ему пока не нужно. Ещё немного послонявшись тут, Данилов закончил прогулку по крытому рынку и пошёл дальше.

Он давно понял, что в России таких больших городов нет.

Даже Васильевский Остров, или Питер – город-кровопийца, кормившийся за счёт рабов и невыгодной навязанной соседям торговли – и близко не дотягивал. Слышал, что на территории Орды есть пара крупных городов, но Младший так и не добрался до них. И вряд ли те города можно было сравнить с таким мегаполисом.

Гамбург явно жил не только торговлей. Тут было и производство. Всего было много – и рынков, и магазинчиков, и мастерских, и заводов (можно было разглядеть вдали их трубы). Толпа на главных улицах была такой плотной, что в ней приходилось лавировать, чтобы не столкнуться с кем-нибудь.

А уж люди… В отличие от Польши, однородной, белой и славянской, их масса тут была более пестрой. Как вода в трубе или фарш в мясорубке, она смешивалась на главных улицах и площадях.

Младший ошалел от космополитичности. Питер теперь казался ему деревней. Большинство людей выглядели обычно. Но некоторые… татуировки на лице и лбу, причем сложные, серьги и кольца в носу, и странные прически, и даже цветные волосы. И тут же рядом лысые или бритые налысо, а чуть подальше – бурнусы, хиджабы, чалмы, бурки, никабы и куфии. И прочее, чему он не знал названия.

Какой-то восточный человек, проходя мимо, поправил повязку на глазу. Саша успел заметить плёнку катаракты и вспомнил Яшу из Уфы. Дежа вю.

А вот у троих проходящих мужиков небольшие респираторы на лицах.

«Есть такие люди, «поехавшие», в Европке, – объяснял им как-то Борис. – Боятся вирусов, химии и радиации настолько, что на улице изолируются от всего. По мне, так это полная дурь. Всё равно все помрем».

Некоторые ходили в длинных плащах с капюшонами, закрывающими пол-лица, похожих на костюмы химзащиты. И не поймёшь, кто они: торговцы, монахи, бродяги или лутеры-сталкеры. Они могли просто следовать местной моде, а могли оказаться тоже «поехавшими» на почве безопасности.

Борис предупреждал, что в городе есть преступность. Туда, мол, стекается вся гадость с побережья. И потоком идут переселенцы из более голодных земель бывшей Германии и даже сопредельных стран.

Но пока Младший ничего опасного не заметил. Может, из-за того, что в центре было много полицейских, а кое-где демонстративно висели камеры. Подключены ли они?

В общем, тут было почти всё, что можно найти в мире после конца света.

Разве что ни одной Бабы-с-бородой, которыми пугал детей из Прокопы дядька Пустырник (показывая малышам фото с какого-то старого песенного конкурса), он не встретил. Впрочем, ещё не вечер.

«Город контрастов». Странное тут соседствовало с красивым, старое с новым, разумное и вызывавшее зависть – с тем, что казалось ненормальным. И здесь не только речь иная. Запахи другие, воздух и, казалось, даже сила тяжести не такая. Спасало то, что Младший уже привык к частым переменам. Хотя нельзя сказать, что радовался им. Но впитывал всю информацию, какую мог.

По рельсам, дребезжа, катился красный трамвай, запряженный лошадьми. Интересно, сколько стоит билет? Но, в любом случае, лучше он пока пройдется ножками.

Дальше к северу был арабский квартал, а за ним турецкий. В них Саша не задержался, только заглянул. Наверное, городской магистрат распределял места для жизни иноземцам. А может, люди просто сами селились ближе к своим.