Страница 79 из 79
Я как раз с передовой прилетел, передал в разведотдел пленного немецкого полковника и умывался у колодца. Штаб стоял в крупном селе, которое немцы не успели разрушить. А тут вдруг воздушная тревога. Добежав до ближайшей противовоздушной щели, обнаружил, что она переполнена, места нет, поэтому кинулся к срубу бани и залёг рядом с ней. Ну а дальше под рявканье зениток да гул воздушного боя (наши истребители подтянулись) пережидал налёт, как и все остальные. Бомбардировщики работали, «юнкерсы», а с десяток «мессеров» их прикрывали.
Вдруг послышался резкий свист, земля дрогнула, с силой ударив меня по лицу, и я потерял сознание.
Очнулся я с трудом и, глядя на белый потолок, долго соображал, где нахожусь. Обнаружил, что моя левая рука прикована к койке стальным браслетом, а осматривавший меня врач носит под халатом немецкую форму.
Что происходит, мне объяснил немецкий офицер, который на третий день, когда я уже смог разговаривать, пришёл меня опросить. Оказалось, меня контузило, и тяжело, уже две недели без сознания. Меня доставляли в тыл самолётом, но немецкие истребители перехватили его и вынудили уйти на свои территории, где и посадили. Так я и оказался в плену.
Немцы знали, кто я, и в Берлине уже с предвкушением ждали доставки того самого Одинцова. Врачи дали добро: мол, можно перевозить. Теперь надо как-то бежать, а я даже на ногах стоять не могу: голову кружит, падаю – сказываются последствия тяжёлой контузии.
Да что ж это такое?! Почему я не могу тихо и мирно прослужить в штабе нашей армии до конца войны?! Что за непруха?!
Конец книги. Продолжение следует