Страница 7 из 15
– Товарищ капитан, попрошу ваши документы, – козырнул старший патруля, в звании лейтенанта.
Молча закинув вещмешок за спину, расстегнул шинель и достал стопку документов, плюс справки, которые лейтенант внимательно изучил, придраться было не к чему, и, козырнув, отпустил. Я же, убирая документы обратно в карман френча, задумчиво смотрел патрулю вслед. Ну вот где-то видел одного из бойцов, а где, не припомню. Потом как осенило. Мценск.
– Стойте! – окликнул я патруль и быстрым шагом подошел. – Боец, твоя фамилия Арбузов?
– Так точно, товарищ капитан, – с удивлением посмотрев на меня, сказал тот.
– Старший сержант Арбузов, Савелий кто тебе?
– Брат старший. Погиб он.
– Я знаю. Мой он боец. Я командовал охраной моста у Мценска, он был моим замом. Погиб на мосту, когда рукопашная стояла с диверсантами.
– Вы тот младший лейтенант Одинцов? – встрепенулся тот. – Мы получили ваше письмо, потом похоронка на брата пришла. Отец с дедом этим летом ездили на место гибели брата. Перезахоронили там павших, на кладбище, в братской могиле. Жаль, тогда тело брата не нашли, мощный взрыв был.
– За это спасибо, порадовали. Я там четырнадцать бойцов потерял, но роту диверсантов мы уничтожили и все три моста взорвали, железнодорожный, там я командовал, и два автомобильных. На одном Савелий и погиб. Я его к званию Героя представил. Что дали?
– Красную Звезду, посмертно.
– Так и думал, что зарубят. Ладно, боец, помни, твой брат герой, это он крикнул бойцу в окопе, чтобы взрывал. Там три бойца выжили из полутора десятков.
Лейтенант и второй боец нас слушали, но не перебивали, тут мы козырнули друг другу и разошлись. Да уж, разбередила эта встреча старые душевные раны. А ведь два письма семьям погибших я так и не отправил, и они ушли в хранилище магеныша. Надо будет переписать и отправить, вроде территорию, где жила одна из семей, уже освободили. Нет, а как похож парень на своего старшего брата, фактически одно лицо. На момент начала войны старшему из братьев Арбузовых было тридцать, того призвали, и после подготовки он вошел в охрану моста, а младшему сейчас двадцать два.
Вот так на пролетке я и покатил в сторону главного управления РККА, там и отдел кадров был. Это я его так называю, у военных немного по-другому. Там дежурный направил меня в нужный кабинет, где некий подполковник долго орал на меня. Из его слов я понял, что тот вчера до полуночи ждал меня. Приказ был дождаться, а я, скотина такая, не пришел. Что-либо говорить подполу смысла нет, тот уже завел себя и ничего слышать не желает. Я же недоумевал. А с какого перепуга я сайгаком к нему нестись должен был? Между прочим, мне ничего такого не говорили. Пусть спасибо скажет, что сегодня пришел, мог и на завтра перенести. Я тут с дивчиной симпатичной познакомился, и хотелось продолжения. А то со службой и личной охраной никакой личной жизни. Туда не ходи, сюда не ходи. Только в Варшаве немного отдохнул, посещал одну панночку. Поляков я терпеть не мог, но это не касалось их женщин. О, из воплей подполковника выяснилось, что меня ночью ждал самолет для срочного вылета к месту службы. Но не дождался и уже улетел, рейсовым был. Я на это пожал плечами с пофигистическим видом, что мужика еще больше завело, ор стоял на пол-этажа. Кто-то пытался зайти, но тот рявкнул, и неизвестный скрылся, хлопнув дверью.
Сам я с задумчивым видом поглядывал на подполковника, подумывал, как бы его из живого состояния перевести в неживое. У меня вообще-то гордость есть и чувство собственного достоинства. И вот так орать на себя я не позволяю никому. И плевать на то, какие у того погоны. Глубоко наплевать. А сейчас я размышлял: сразу его хлопнуть, приставив ствол трофейного пистолета к голове и нажав на спуск, под видом самоубийства на фоне крайнего эмоционального состояния. Или подкараулить ночью? В первом случае могут на меня подумать, во втором вряд ли. Кивнув своим мыслям, я смотрел на подполковника уже как на пустое место. Его нет, он труп. Тот, видимо, взгляд уловил, запнулся, закашлявшись, и передал мне бумаги:
– Тут проездные, направление и остальное, включая продаттестат.
– Товарищ подполковник, тут какая-то ошибка. Я прохожу службу в Шестой армии Третьего Украинского фронта, а тут Второй Украинский.
– Теперь служить будешь на этом фронте.
– Да? А что я с этого буду иметь?
– Пошел вон! – Он снова взорвался, я же спокойно убрал документы в карман френча и покинул кабинет. По-моему, в дверь прилетела чернильница. Какие-то тут нервные офицеры. Кстати, в приказе у меня стоит прибыть на военный аэродром, и там меня попутным бортом подкинут к штабу Второго Украинского. А подполковника этого истеричного убивать я не стану, потому что уже отомстил, и куда неприятнее. Теперь до конца жизни он будет страдать непроизвольным мочеиспусканием. Я поработал незаметно амулетом-диагностом, потом лекарским амулетом, по сути убрав клапан, что сдерживает. Так что приятной ему жизни. По мне так вполне адекватный ответ. А так, понятно, что ни на какой аэродром я не поехал, а покатил на пролетке в глубь города. Вернусь в нашу Шестую общевойсковую армию, к Михайлову, тот прикроет. Что вообще происходит, я понял. Командарм не раз говорил, что в последнее время его просят на время переуступить меня. Даже приказы приходили о моем переводе, но тот смог их скинуть или отменить. Вот кто-то на халяву и решил меня к рукам прибрать. Обломится. Но провести приятный вечер с девушкой я не смог. Та динамщицей оказалась, поела за мой счет в ресторане и свинтила. Я надеялся, что медовая ловушка, интерес ко мне был, я слежку засек, но не сложилось. Как стемнело, тот же возничий на пролетке отвез меня за город. Тут тоже преследование было, «полуторка» и две пролетки, «Глаз» показал мне их. А ушел легко, отпустил возничего, щедро расплатившись, с премией, и вошел в темный ночной лес, а там побежал. Тут дивизии не хватит меня найти. Из леса, с берега лесного озера, там место подходящее, взлетел на «шторьхе» и на бреющем полетел к штабу моей армии. Где тот стоял, я в курсе. Перед тем как встать, мы сорок километров до Умани не дошли.
Не стоит думать, что так на этом легком самолете и летел. Нет, он мне нужен был, чтобы покинуть лес и отлететь подальше от ПВО столицы. Вот на пятьдесят километров и удалился. Сел на дорогу, подморозило, та хорошо укатанная, не особо и сильно трясло, сменил на «мессер» и полетел уже на нем. Тот и скоростнее, и комфортнее. С одной дозаправкой успел добраться до Днепра, но там грозовой фронт, дождь, – пришлось облетать, однако все же был на месте. Сел километрах в тридцати от штаба. Обслужил обе машины, заправил, как раз рассвело, и я, выйдя на дорогу, проголосовал. Как раз патруль подъехал, и они лично обо мне не знали, хотя командир слышал. Довезли до штаба. Там особисты опознали, так что развязали руки, вернув вещи. Я как раз позавтракал с кухни, когда к Михайлову вызвали, тот тут был. Документы я уже начальнику штаба армии сдал, описав свою ситуацию. А тот и передал Михайлову. А вот тут неожиданность, он подтвердил приказ из управления кадров РККА. Морщился, но сообщил, что на него надавили из Генштаба, так что развел руками. Он тут даже со своими связями ничего сделать не мог. Так что мне выдали самолет, и, взлетев, мы отправились на север, Второй Украинский фронт действовал ближе к Киеву. Хотя брать его будет, похоже, Первый. Ладно, за два часа долетели, тут не так и далеко. Даже вполне благополучно, немцы не перехватили, да и погода не мешала, хотя боковой ветер был, но главное не встречный. Сели на полевой аэродром связной эскадрильи штаба фронта, там проверили документы, и сопровождающий, на «полуторке» довез до зданий штаба в небольшом городке. Летчик, что меня доставил, также привез какие-то документы, это переписка между штабами, и ждал ответа, чтобы привезти его обратно. Меня же быстро оформили, я в принципе не опоздал, и начальник разведки фронта, генерал-майор, спросил, как я буду действовать, что для этого нужно. Мой вопрос был вполне конкретен: