Страница 10 из 75
Знаете, было время подумать, может магеныш какие-то установки дал, и они остались, но, прикинув за и против, я понял, что сам психанул. Нечего на других валить, где сам виноват. Есть такое, однако ни о чем не жалею. Тот шантаж меня просто в край взбесил, внутри красная волна жажды крови поднялась.
Поправив ремень карабина Мосина, я посмотрел, как двигается рядом пехотная колонна советских войск, ее по обочинам обгоняют грузовики и легковые автомобили, часто встречались «виллисы». Я был в новенькой красноармейской форме, с чистыми погонами, вещмешок за спиной, пилотка на голове. Поперек груди скатка шинели, на ремне каска. В кармане новенькая солдатская книжица и листок с направлением на дальнейшую службу в девяносто девятую стрелковую дивизию. Я был полностью снаряжен, но это не отменяет того факта, что Конев меня все-таки кинул. Да, нашли причину, мол, не предупредил о фланговом ударе немцев, наши тогда серьезные потери понесли. А как предупрежу – второй день пурга, погода не летная у нас была. Февраль месяц. А у немцев порядок, тихо. Вообще полгода тянули и не реабилитировали меня, то есть не сняли судимость, хотя фронт наступал так лихо, что вон в апреле сорок четвертого Львов взяли, а в мае к Бугу вышли. Я же штрафник, свободы нет, после вылета сразу в землянку под охрану, еду носят, а как новый вылет, выводят на аэродром, кандалы и вылет. Это знаете ли бесит, но терпел. А потом понял, что никто не будет меня реабилитировать. Я с охраной поговорил и велел куратора позвать, это еще в марте было, тот и передал слова Конева. За тот удар немцев, что свалили на меня, отмены приговора не будет. Ну не будет, так не будет. Разведданные в ноль ушли. Разведка пешая и воздушная сама работала, а я все пустым возвращался, с пустыми картами.
Сначала куратор пытался уговорить, потом и Конев, но все впустую. А привыкли иметь свежие и точные данные, уже через губу разговаривали. Все, лавочка закрыта. Кинули меня, работать смысла на них нет. Меня в каталажку и в ближний тыл, убеждать. Два месяца убеждали, пока не плюнули, и вот махнули рукой. В общем, отметили как искупившего вину, все же неплохо фронт воевал, и не без моей помощи. Дали звание рядового, звезды капитана и награды не вернули, не сдержали обещания, и вот направление на службу в одну из дивизий Второго Украинского фронта.
А что, я на склады, у меня было разрешение получить с них все что нужно, там гарнизон городка снабжался, вот и получил все. Старшина, что там командовал, понятливый, договорились, и все выдал отличного качества. Вот только бледный я, два месяца солнца не видел, загореть бы. А вокруг тепло, двадцатое мая, птички поют, зелень яркая. Хорошо. Из новостей: Анна забрала нашего сына из Горького. Не выдержала все-таки. Кормилица ничего поделать не могла, та винилась в письмах, Анна в документах ведь как мать вписана. Я уже по факту узнал. И где мне ее теперь искать. Да и буду ли? Забрала и хорошо. Сама не писала, или письма перехватили, что скорее всего. Честно говоря, к сыну я относился несколько прохладно. Да я его и видел-то несколько дней, где тут узнать и полюбить? А то, что особиста за него застрелил, тут за сам факт запугивания и шантажа.
Всего пять часов назад я еще в камере в кости играл, а потом успели озвучить решение суда, побывал на складе, и вот, покинув город, искал попутную машину. Тут около четырехсот километров до позиций дивизии. Добраться надо. Хотя задумался, а стоит ли? Думаю, все же стоит тихо довоевать до конца, и свободен, это ли не радует? О, еще из новостей. Тот пробитый нами коридор к Ленинграду немцы схлопнули. Не знаю, где они резерв взяли, да и еще целую танковую дивизию, но смогли. Сейчас вроде снова коридор пробили. Ну и еще кое-что… В камеру ко мне многие разные попадали, опрашивал их. Те, не владея полностью информацией, слабо понимали, что за движуха идет, а я понимал. Меня искали, серьезно искали. Конев же, действовал в стиле «не моя, так не доставайся же ты никому». Я сам не сразу разобрался, но потом понял. И содержался я в этих бараках лагеря временного содержания под номером, а не своими данными. Да и в лагере не было никого, кто продержался бы два месяца, как это со мной было. Меня прятали, это было ясно. А сейчас видимо ситуация изменилась, выдали пинка, иди и служи. Все же своей работой я на три отмены приговора заработал. Еще одна подлянка, которая меня больше порадовала залогом спокойной службы и войны. Насчет этого как раз я не возражал. Мне документы выдали не на Германа Одинцова, а на Германа Одинцовского. Небольшое изменение, но оно уже значительно усложняет мои поиски, если они не прекратились.
Чтобы добраться до дивизии, мне двое суток дали, вполне нормально, сухпай получил как раз на это время. На складах старшина выдал горячей воды, я побрился, с ним и пообедал, и задумался. До дивизии доберусь, да воздухом, самолеты есть, и топлива хватает, но первым делом нужно посетить штаб фронта, у меня там трое недругов, коих стоит «отблагодарить» за все хорошее. Конева, члена Военного Совета и того подполковника… Он, кстати, уже полковником стал, начальником разведки фронта. Два ордена получил. Еще бы, мои разведданные через его отдел шли.
Вот так осмотрев пешую колонну, что шла по этой оживленной трассе в сторону ближайшей железнодорожной станции, это километров сто, а может и сразу к передовой, а что им четыреста километров отмахать, несколько дней, это явно маршевая рота, я развернулся и стал уходить по тропинке к лесу. Тут уже пару месяцев как земли освобождены, люди возвращались, посевной занимались, тех, кто пережил оккупацию, силой заставляли пахать. Жизнь в детстве Юрия Гагарина, да и его семьи на этот период только доказывает это. Им прямо в лицо говорили, что они под немцами были, поэтому люди второго сорта, не будут давать объем продуктов, поедут на Север или на Колыму. Поэтому по пашне идти не стоит, поймают, уши надерут. А по тропке нормально. Сканером проверял на мины вокруг. Да, тут недалеко семья погибшего у Мценска бойца проживала. Письма я давно написал, пока память свежа, отправил только сегодня. Тот старшина со склада обещал почтальону отдать, надеюсь, есть выжившие из родных обоих бойцов. Они должны знать, где их родные погибли и похоронены. Раньше не мог отправить, с тем тотальным контролем и охраной. Уничтожили бы те письма, факт.
Это не лес, роща, где было немало артефактов войны, даже тел непогребенных хватало, в основном немцев. Наших похоже прибрали, я прошел небольшое минное поле, сняв три десятка немецких «лягух», пригодятся, и убедившись, что слежки нет. «Глаз» он всё видит. Я и стал готовить. Я немного потратил, своей еды не так и много ушло, среднего качества продукты выдавались, но сытные, а вот напитки быстро уходили, поэтому и вскипятил воды, заварил чая, потом какао размешал с молоком. Остатками. Надо будет пополнить у немцев. Как-нибудь выделю время. Также молочную ферму ограблю. Потом побродил по роще. Нашел большую редкость – среди штабелей боеприпасов шесть ящиков с патронами, для МП-44. Их калибр. Самого оружия у меня не было, но надежда добыть имелась, поэтому прибрал. Ну и там по мелочи. Дальше кинул шкуру на траву, использовал шинель, сам разделся и уснул. У меня будильник был, громко звенит, поставил на десять вечера. Пяти часов мне хватит, чтобы выспаться.
Да уж, не нашел я Конева, двух других отыскал и наказал, а комфронта не было. Точнее не так, новый командующий войсками принял фронт, два дня назад, а Конева в Москву отозвали. Теперь понятно, почему меня выпустили. Смысла держать дальше не было. Ничего, земля квадратная, как-нибудь встретимся за ближайшим углом. Я прикинул, как бы рвануть в Москву и поискать его, но по времени не успевал, дезертирство припишут, если вовремя в дивизию не прибуду. Так что потратил остаток ночи и добрался до нужного района, – где находится дивизия, я знал примерно, вот и добрался. Даже поспать успел, а с утра, позавтракав, покинул кусты и вышел к дороге, туда, где регулировщики у перекрестка. Они мои документы проверили и через час посадили на обоз, как раз до моей дивизии шел. С тыловым обеспечением. Я у возницы и вызнал, что дивизия на передовой окопы занимает. Недавно к старой границы вышли. Пока стоят, тылы подтягивают, пополняют людьми и вооружением.