Страница 3 из 70
Однако если в участок заходит человек, не имеющий отношения к работе, Ён обязан скрыть лицо, потому маска всегда при нём — чаще дрягается на шее, — чтобы не искать её подолгу.
Чтобы успеть на ночную смену, Ёну нужно выходить ровно в пятнадцать ноль-ноль. Он закрывает дверь, прикладывая руку к замку, и отнимает её, когда слышит короткий писк, а затем щелчок. Казалось бы, защиту Стали Вара ни у кого ума не хватит обыграть. Любая попытка взлома, любое действие, кроме прикладывания руки, отправляются длинным отчётом в службу поддержки. И тебе сразу же звонят и спрашивают, ты ли не можешь попасть в квартиру, произошёл сбой или же кто-то сейчас самонадеянно пытается проникнуть в твой дом. Однако скучными сменами Ён прочитал множество докладов из общей базы архивов, надеясь развлечь себя и одновременно поднабраться опыта, хотя бы заочно, и ему попался случай, когда жертве отрезали руку, чтобы пробраться внутрь дома. Ёну переживать не о чем. У него ничего ценного и важного нет. Никто и не подумает отрубать ему конечности. Тем не менее, осознание того, что защита Стали Вара одновременно и спасает, и представляет собой угрозу, не даёт покоя. Отнимая ладонь от замка, он морщится и трясёт рукой, будто коснулся чего-то мерзкого.
Весь процесс запирания длится не больше минуты, затем нужно спуститься с тридцать второго этажа на лифте. Здесь тоже своя процедура. Чтобы запустить кабинку, Ён смотрит в считывающий экран. Сделан он удобно: его можно опускать и поднимать в зависимости от роста. Установщики подумали о жильцах. В поисках квартиры подешевле Ён заметил, что во многих комплексах он прикручен намертво — по стандартам идеального роста — и кому-то приходится горбиться, а кому-то ставить на лестничной площадке стул и вставать на него.
Пока едет лифт, проходит в среднем пять-десять минут. За это время Ён успевает просмотреть сводки преступлений и отметить для себя те дела, которые хотел бы изучить более детально.
Поскольку Ён единственный, кто отсканировал сетчатку, к нему приезжает одноместная кабинка, третья слева. Удачно, ведь она не будет останавливаться на прочих этажах.
Ён обязательно проходит через районный парк, кормит по пути голубей. Если по времени укладывается и по каким-то причинам появилась пара свободных минут, он успевает посидеть на скамейке и посмотреть на птиц. Некоторые из них — имитация. Конечно, есть и живые, но Ёну трудно определить, какие именно. То же самое касается уток, которым он кидает корм, когда прогуливается через пруд по деревянному мосту. Деревянный мост… вот же допотопность! Ён смотрит на них, на попытку городских властей создать чувство общности с окружающим миром. Деланные птицы действительно не отличаются: махают крыльями, издают звуки. Они клюют корм, в котором в общем-то не нуждаются. Ёну однажды стало обидно за живых. А что если из-за этого спектакля им не хватает еды? И они вечно голодные?
Сегодня птиц нет. Видимо, одни на проверке в лечебнице, другие — в мастерской. Не то чтобы важное дело, но Ён чувствует неладное. Для него кормежка птиц — своего рода ритуал. Не выполнишь — жди беды. Он мнёт пакетик с едой в кармане и хмуро бредёт по пустым тропинкам.
Было время, когда в голову Ёна закралась мысль: раз животных могут делать так, что не поймёшь, перед тобой консервная банка или живой организм, то и людей наверняка собрать не составит труда. Может быть, и этот Великий Гао совсем не тот, кем его привыкли считать? Тогда Ён смирился бы с его подозрительным совершенством. С нечеловека и спрос иной. Он поделился рассуждениями с Юном, старшим братом. И тот ответил:
— Сходи, пожалуйста, к врачу. Мы все знаем, что ты немного того, но это уже чересчур.
Ён и сам потом понял, что ляпнул глупость. Куда хоть эти люди? Зачем? И так перенаселение. Власти вон что ни собрание рвут волосы на голове, не зная, как погуманнее избавиться от излишков.
Ещё иногда он воображает, что Гао — голограмма, как в том старом фильме. Про то, как мужчина создал в программе девушку. Мир сошёл с ума от её красоты, не подозревая, что она ненастоящая. Мужчину чуть не посадили в тюрьму, когда решили, что он убил её. Как будто можно убить то, чего не существует.
Далее по маршруту метро. Сев на поезд, идущий в пятнадцать тридцать, Ён успевает к началу работы. Что ещё лучше, ни единой пересадки.
Чтобы попасть на станцию, нужно заплатить. У турникетов стоят терминалы, и Ён машинально прикладывает карту к одному из них.
— С тебя списана одна единица информации уровня Д, — бодро сообщает дорогая Борд. — Настоятельно рекомендую пополнить этот уровень, иначе на следующую поездку не хватит.
— Да разменяю-разменяю, — ворчит Ён.
Пока он говорит, кто-то проскакивает в открывшийся турникет вместо него. Нарушителя найдут по камерам и накажут, но Ёну толка от этого мало. Теперь из-за наглеца нужно идти к банкомату и быстро разменивать информацию. Да, всё равно бы пришлось, но разменять в банкомате рядом с участком было бы спокойнее. Появляется уверенность в том, что везде успеешь.
Он запрыгивает в вагон за секунду до того, как закрывается дверь, садится на свободное место и просит:
— Борд, открой книгу.
Проекция появляется на коленях. Сам том лежит где-то в библиотеке. В месте, с удовлетворительной влажностью и светом.
Борд тут же предупреждает:
— У тебя осталось два дня до возврата книги.
Ён кивает, хотя и понимает, что Борд нуждается в вербальном ответе.
Чтобы библиотека не страдала от большой нагрузки на сеть, книгу выдают одному пользователю за раз. На эту, что взял Ён, очередь на несколько месяцев вперёд. Взять-то он взял, но и до середины не добрался. То и дело останавливается и перечитывает отдельные абзацы. До чего же интересно увидеть время, в котором ты живёшь, глазами тех, кто только мог его вообразить! Многие из писателей прошлого подивились бы, как запросто сочетаются грязь и высокие технологии.
На самом деле, через дом Ёна проходит станция метро. Он и выбрал-то этот комплекс из-за дешевизны квартир. Предполагалось, что мало кто захочет жить в постоянном шуме. Как ни странно, шума нет, но если садиться на той станции, им. Ло Маста, то через три остановки нужно переходить на другую ветку и делать крюк. По времени то же самое, только ни прогулок по парку, ни нормального чтения не получится.
Ён переворачивает страницу, когда Борд прерывает его:
— Удивительно, — говорит она. — Ты много читаешь, но так и не смог сдать ни одного экзамена.
— Удивительно? — меняет тему Ён.
В такие моменты Борд напоминает мать, потому он поступает с ней так же.
— В меня загрузили исправления, — объясняется она. — Теперь я расставляю эмоциональные маркировки более корректно.
Голос Борд он начал различать, наверно, раньше всех прочих. В первые дни после рождения на человека ставят прибор фирмы Будущее+, собранный по госзаказу, присваивают младенцу номер в реестре и прописывают его данные. Не то чтобы даётся выбор. Раньше документы были бумажными, теперь же стали более цивилизованным. Всë о человеке хранится в маленькой Борд.
Она крепится за ухом и соединяется со слуховым и зрительным каналами. Можно и целиком в голову засадить, но врачи не рекомендуют. Вот когда модифицируют, сделают более органической, тогда и задуматься о полноценном вживлении не грех. До тех пор Борд просто обновляют. Правда, побочные эффекты всё равно имеются. После улучшения могут появиться головная боль, временная слепота или потеря слуха. В редких случаях тошнота и обморок. Ён после последнего обновления брал отгул на день, настолько ему было плохо. Зато теперь Борд меньше зависает и быстрее обрабатывает запросы. Жаль, что рекламы при этом напихали, что дурно становится скорее от неё.