Страница 20 из 70
— Мы с вами не на дружеский обед собрались, — Диан кладёт на стол планшет. Как незаметно он успел подготовиться! Ён вот с собой ничего не прихватил и, в общем-то, толком не продумал, о чём хочет спросить такую шишку, как глава развлекательной компании Больга Враш. Возможно, из-за того, что Ён сильно волнуется, Борд снова начинает барахлить. Сквозь белый шум слышится: «Первая встреча… раньше… отличается…» Ён легонько стучит по Борд, и та затихает. — Мы будем звать вас так, как прописано в документах, а не так, как вам хочется. Я — Диан Нойя, это… — он указывает на Ёна, но взгляд его прикован к планшету, на котором открыт список вопросов, которые его отнюдь не вдохновляют. Наверное, были придуманы и присланы специально для встречи с Вером Изу. — Это… — повторяет на выдохе Диан. — Ён Ширанья. Мы ведём дело Великого Гао.
— Что ж, да, это я, — улыбается Вер Изу. — А это мой адвокат.
— Зачем он вам? — приподнимает бровь Диан. — Вас ни в чём не обвиняют.
— Мало ли, — пожимает плечам тот. — Что в головах людей, вроде вас, мне понять сложно. — Преуменьшает свои достоинства, однако. Не понимая, таких вершин не достигнешь. — Действительно ли была нужна эта встреча? Время у меня не резиновое. Занятий и без этого много…
— Например, выпотрошить человека и выставить его на всеобщее обозрение, как чучело? — Диан говорит твёрдо, показывая, что с ним нет смысла юлить.
— Ну, этим не лично я занимаюсь. — Вер Изу снисходительно улыбается. Адвокат дёргается в его сторону, словно притянутый за верёвки, но Изу останавливает его. — Вы разглядели в этом что-то незаконное? Если действия компании вызывают подозрения, мои юристы подготовят для вас документы, подписанные Гао и подтверждающие, что после его смерти мы может делать с ним всё, что пожелаем.
— Не сомневаюсь, что вы подсуетились, — кивает Диан и смотрит в планшет. — Понимаю, вам кажется, что в этом разговоре нет нужды. Мне тоже кажется, что без ордера он не имеет смысла…
— Нойя? — Изу ёрзает на стуле, затем с победным нахальством указывает на Диана. — Не сын ли ты того Нойя, что год от года пытается открыть то одно дело, то другое и вечно прогорает? Его, да? — Он откидывается на спинку стула и добродушно смеётся. — Он на недавнем вечере, устроенном Больга Враш, так распинался, что пролил мне под ноги шампанское. Так он не растерялся! Встал на колено и почистил мои ботинки краем своего пиджака. — Не получив никакого отклика, Вер Изу продолжает с большей увлечённостью: — Как поживает твоя мать? Слышал от господина Нойя, она совсем безнадёжна. — Диан в кой-то веке поднимает на него глаза, но молчит. — Что ты делаешь в этом клоповнике? — Осмотрев комнату, он останавливает взгляд на адвокате и кивает ему. Борд того усиленно мигает. — Я к чему заговорил об этом, — улыбка пропадает с лица Вера Изу. Его телефон громко вибрирует и он, прерывая разговор, смотрит на экран. — Судьба благоволит тому, кто знает своё место. Смотрю, ты довольно агрессивный малый. До полусмерти избил… Поэтому и перевели… Боже! — Наигранно пугается он. — Что за звери работают у нас в полиции! И в кого ты такой? — Он ухмыляется и кладёт телефон в карман. — Из тряпки железа не выплавить… — Он без стеснения тычет пальцем в Диана. — Твой отец…
— Как хорошо, что вы упомянули тот вечер, — понимающе кивает Диан. — Почему в тот вечер Великий Гао покинул здание?
— Откуда мне знать? — Вер Изу приосанивается. — Потому что дурак? Можете мне не верить, — машет он сначала на Диана, потом на Ёна, — он на самом деле умственно отсталый. Блаженный на сто из ста. Никто в здравом уме не будет настолько… — он хмурится, подбирая слово.
— Добрым? — помогает Ён. Это первое слово, которое он говорит на их встрече. Неудачно. Теперь он в глазах опрашиваемых слюнтяй каких поискать.
— Понимаете, — Вер Изу опирается на стол и наклоняется ближе к ним, словно собирается поделиться секретом, — как ему не доказывай, что с ним ни делай, он всё равно верит, что что-то хорошее есть в каждом из нас. — Он полон искреннего удивления. Наверно, единственное честное чувство, которое он покажет за сегодня. — Ненавижу такой тип людей, понимаете? — Он ищет поддержки у присутствующих с непоколебимой убеждённостью в том, что с ним согласятся. — Вы, когда маленькими были, не играли с тараканами, заставляя их бегать по раскалённой сковороде? Нет? Печально это слышать. Тогда вам сложно будет понять мои чувства. Но я постараюсь объяснить. Существа, вроде Гао, вызывают желание поступить с ними так же, как с теми тараканами. Вы и представить не можете, как я одно время сокрушался, что отменили «вливание»! И проблем с Гао стало бы на ряд меньше! А то верит он, видите ли. Что-то там думает… Было бы чем!
Ён слушает вполуха после того, как Вер Изу запросто упомянул «вливание». Он косится за Диана. А Диан, хоть и не меняется в лице, но крепко сжимает планшет — ещё мгновение и тот хрустнет. Для них двоих истории о вливании больше похожи на сказки, — жуткие и страшные, — поскольку процедура была запрещена до их рождения. Длился период вливания полтора месяца, однако оставил след — нет, даже скорее несмываемое пятно, — в истории человечества.
Борд тогда только начинала вводиться повсеместно. Конечно же, не все могли её получить. Те, кому отказывали в её вживлении, отправлялись в Серый дом. Так выглядела борьба с перенаселением. Отверженных людей пронизывал ужас от мысли, что их ждёт вне цивилизации и общества. Среди них оказались не обделённые мозгами и талантами личности, которые нашли способ остаться в пределах города. Это и была процедура вливания. Заключалась она в том, что под опредёленную Борд создавалась микросхема. С согласия двух сторон, обладателя Борд и отказника, чип внедрялся в мозг второго и он превращался в своего рода безвольное создание. Он выполнял любое требование, исходящее от привязанной к чипу Борд. Если связь с Борд по каким-то причинам прерывалась — поломка, смерть «хозяина» или обычное отключение, если например «хозяину» надоедало играться в вершителя судеб — то чип в голове «слуги», прекращая взаимодействие с нейронными связями мозга, превращался в обычное инородное тело, которое в течение нескольких дней медленно и болезненно его убивало. Зато, как того и хотели отказники, такие «слуги» оставались в городе, пусть и в качестве бездушной собственности.
Власти расценили подобное «вливание», как способ усмирить негодование отверженных. Никто не закреплял процедуру на законном уровне, но никто её и не запрещал. Однако закрывать на неё глаза стало невозможным, когда процесс вливания усовершенствовали настолько, что связь с Борд можно было скрыть. То есть личность «хозяина» не знал даже человек, которому вживляли чип. С помощью таких «слуг» стали совершаться из ряда вон выходящие вещи. Когда нельзя было понять, кто что творил, город погрузился в нечистоты тёмных человеческих мыслей и полнейшей безнаказанности.
Так процедура вливания перекочевала в статус совершенно точно незаконной и была запрещена.
А Вер Изу сейчас сокрушается тому, что не может ей воспользоваться. Вот так запросто. В отделении полиции.
— Верил, — поправляет его Ён, ища способ прервать нависшую паузу, и напоминает: — Великий Гао мёртв. И если честно, не был он похож на человека, который не понимает, что вокруг него происходит.
— Откуда вам знать? — ухмыляется Изу, но самодовольство быстро его покидает. — Вы разговаривали с ним? — Диан никак не реагирует, а вот у Ёна начинает дёргаться глаз. Столько эмоций — от злости до смятения — за раз ему не осилить. — Ты? — замечает Изу. — Когда?